— А ты не брешешь, Боря?
— Зачем?
— Чтобы, как и всегда, подколоть.
— Больше мне делать нечего.
— Дай слово, что не брешешь.
Смирнов повысил голос:
— Ты, помощник офицера, тон-то поубавь и садись отдыхай. Если бы в кустах была гадюка, она уже удавила бы тебя.
— Чего это меня, а не тебя? Ты у кустов сидишь.
— Ты габаритами поменьше.
— Боря!
— Садись, разведчик. Нет тут никаких песчаных гадюк. Их, может, и вообще в природе не существует.
— Сбрехал.
— Взял на понт. А это две разные вещи.
— Ну, Боря!..
— Чего? Неужели боишься змей?
— Я не боюсь, а разумно опасаюсь.
— Вижу, как опасаешься, юлой завертелся.
— Шел бы ты!..
— Поаккуратней! Все же со старшим по званию разговариваешь.
Соболь обиделся и пошел за холм. Но там жарило солнце, и ему пришлось вернуться. Он молча присел рядом со старшим лейтенантом.
— Историю из курсантской жизни рассказать? — пошел на мировую Смирнов.
— Не напрягайся. Ничего нового не расскажешь, да и некогда нам болтать. Работать надо.
— Надо же, какой серьезный мужчина. А ты ничего не попутал? В нашей паре я старший, мне и решать.
— Так решай, старлей!
— После того как обиду с физиономии уберешь.
— На таких, как ты, не обижаются.
— Ладно, один-один. Тронулись.
Спецназовцы вмиг забыли об этом разговоре и продолжили марш.
Чем дальше они удалялись от проволоки, тем отчетливее становились следы.
Смирнов включил навигатор, определил свое местонахождение и воскликнул:
— Ба! Да мы от дороги в пятистах метрах. Параллельно ей идем.
— Что это означает?
— А ты не врубаешься? Не пошел в Турцию корректировщик, двинулся по буферной зоне в направлении селения Майла. Это уже интересно. Почему он так поступил?
— Почему же?
— Хрен его знает. Смотри, яма.
— Вижу.
— Протектор четко отпечатался. Направление на Майлу.
— Докладывать об этом будешь?
— Пока нет.
Через полчаса спецназовцы вышли к очередному холму. Следы внедорожника тут уходили влево.
Смирнов поднял руку.
— Стоять!
— Чего?
— Будь здесь, я посмотрю, что за холмом.
— Такие же холмы. Судя по всему, корректировщик ушел в ту самую Майлу.
— В сирийское селение турецкий корректировщик? Ты сам-то понял, что сказал?
— А куда же тогда?
— Тащить кобылу из пруда. Стой здесь и будь в готовности.
— Стою.
Смирнов осторожно, прижимаясь к кустам, которые опоясывали пологие склоны холма, прошел до изгиба, тут же отпрянул назад, присел. Он повернулся к Соболю и взмахнул рукой. Мол, ко мне!
Прапорщик быстро, так же осторожно подошел к нему, опустился рядом и спросил:
— Неужели внедорожник?
— Он самый. «Ниссан» с сирийскими номерами. Корректировщик забрал машину того мужика, который находился в автобусе в качестве представителя администрации Хамена. Пробить тачку надо, но не сейчас. Сначала следует выяснить, есть ли кто в машине.
— Там может быть только корректировщик.
— А может и не быть.
— Зачем ему бросать тачку?
— А если она сломалась?
— Ну, если сломалась. Как проверять будем?
Смирнов подумал и проговорил:
— Ты оставайся здесь… нет, прими немного назад и разверни станцию. Я двину в сторону и зайду со стороны передка внедорожника. Если корректировщик в нем, увижу.
— Может, мне пойти?
— Будем пререкаться? Делай как сказано! Я пошел.
Смирнов перебежал за соседний холм справа, тогда как следы машины обходили его слева. Задержался он там ненадолго, вернулся минут через двадцать.
— Есть душара, Соболь! — сообщил приятелю старший лейтенант.
— В машине?
— Точно. Прикинь, спит спокойно. Отдыхает, сука, после трудов праведных. На месте водителя, откинул спинку и дрыхнет, разинув пасть.
— Что будем делать?
— Это решит Жилин. Станция в рабочем состоянии?
— Да.
Смирнов набрал номер командира группы.
— Да, Боря? — сразу ответил тот.
— В общем, нашли мы внедорожник.
— Да ты что? Серьезно?
— Нет, шутить буду, самое время. Но надо свериться. — Офицер назвал номер «Ниссана».
— Это он. Корректировщик. Значит, спит. Это хорошо. Описать его можешь?
— Попробую. В общем…
— Погоди! Ты говоришь, у него рот открыт?
— Так точно!
— Фиксу золотую не заметил?
— Есть такая справа.
— А шрам на подбородке?
— И на подбородке, и небольшой на шее.
— Это корректировщик. Мы тут узнали, кто он. Сержант турецкой бригады, развернутой у Гардана. Нури Сабих его зовут.
— Гардан — это же недалеко от буферной зоны.
— Вот именно. Значит, и установка оттуда, хотя наша разведка сообщила, что все «Сакарьи» реактивной батареи бригады на месте, в части.
— Долго ли подогнать из другой бригады?
— Координаты нахождения?!
Смирнов назвал их.
— Так это получается, что он шел вдоль границы, — проговорил майор.
— Именно так. Я тоже в непонятке. Да еще эта остановка, отдых. Ведь он спокойно мог уйти к себе в часть и там спать, сколько влезет. Но Сабих встал в буферной зоне, продвигался не к турецкому Гардану, а в сторону сирийского селения Майла.
— Так, — проговорил командир группы. — Что это значит? А дело тут в том, Боря, что Сабих пока не получил приказ возвращаться на базу. Он отдыхает и чего-то дожидается. Как по-твоему?
— Думаю, он ждет подхода установки, расстрелявшей автобус.
— Она была бы в заданном квадрате раньше «Ниссана». Нет. Установка, охранение, возможно, еще какая техника должны укрыться где-то дальше, но в буферной зоне. Скорей всего, командир огневой группы получил приказ сменить позицию.
— Беспилотники ничего не дают?
— Нет. Мешают радиопомехи. Тот летательный аппарат, на котором установлена система пробоя, как специально, забарахлил. Летуны работают с ним, но когда смогут поднять, неизвестно.
— Каковы будут указания, командир?
— Сабих, говоришь, спит?
— Так точно!
— Значит, скрытно подойти к нему вы сможете?
— Без проблем.
— Бери его, Боря. Но живым и так, чтобы он и пикнуть не успел, не только сигнал тревоги подать.
— Понял. Сделаем.
— Как возьмешь, доклад мне!
— Это понятно. Как же без доклада?
— Так ты его допросить не сможешь?
— Если не говорит по-русски, не смогу.
— Работай, я с переводчиком к вам! Техники нет, придется пехом, но здесь всего три километра, за час доберемся.
— Раньше дойдете по навигатору. Я активирую маяк, пройдете кратчайшим путем, чтобы не петлять, как это делали мы.
— Верно мыслишь. Давай, до встречи!
— До встречи, командир! — Смирнов уложил трубку на место, взглянул на Соболя и сообщил: — Приказано взять корректировщика.
— Значит, идентифицировали его?
— Да.
— Интересно, у клиента есть оружие?
— Без разницы. Спящим возьмем.
— А если услышит шаги и проснется?
— Подстрелим немножечко. Хватит глупых вопросов! Выходим из-за холма. Ты справа, заднее стекло на прицеле, следить за зарослями. Сближаемся. Работаю я, ты страхуешь.
— Понял!
— Вперед!
Спецназовцы двинулись к «Ниссану», держа его на прицеле. Они подошли к машине быстро и неслышно. Прапорщик встал у правой дверцы, старший лейтенант — слева.
Смирнов показал рукой. Мол, действую.
Соболь кивнул.
Старший лейтенант рванул дверцу на себя, схватил спящего Сабиха за рубашку и выбросил из машины. Тот не успел проснуться, как руки его были сведены за спину и связаны специальным шнуром. Смирнов обыскал его, положил рядом телефон, зажигалку, сигареты.
Соболь достал с переднего сиденья спутниковую станцию.
— Видишь, у корректировщика свой аппарат имелся, — сказал он.
— Понятно, ему должны были сообщить, куда двигаться после остановки и отдыха. Кстати, в каком состоянии станция?
— В режиме ожидания.
— Навороченная?
— Нет, вполне обычная.
Сабих наконец-то пришел в себя, повернул голову и спросил:
— Кто вы?
Он сказал это по-турецки, но спецназовцы его поняли.
Соболь подошел к нему, присел, ткнул себя в грудь и, коверкая слова, словно они от этого становились понятнее, произнес:
— Я есть офицер русский спецназ. Понял, сука?
Этого было достаточно, чтобы глаза пленника округлились.
— Рус?
— Ага, я-то рус. А ты турок?
Сабих уткнулся физиономией в мягкий грунт и застонал.
Соболь усмехнулся, посмотрел на Смирнова, стоявшего у машины, и заявил:
— Врубился, ишак отвязанный, в чьи руки попал. Не по нутру ему это.
— Нам по нутру, а это главное. Смотри за ним и за округой. Я пойду доложусь.
— Слушай, Боря, а если станция этого шакала сработает сигналом вызова?
