пришельца на смех, а на следующей остановке соскочили.
Так что когда Удалов, поборов в себе сомнения, прибежал к пруду с удочкой и сачком, на берегах его словно лягушки сидели двадцать шесть рыболовов разного возраста.
Удалов плюнул, но уселся, раздвинул локтями конкурентов помоложе.
Теперь, когда город пришел в состояние организма, схватившего свинку в тяжелой форме, космонавт решился на главный трюк.
От этого зависела его судьба.
И судьба зависела от того, готов ли Великий Гусляр добровольно кинуться в пропасть позора и унижения?
Здесь ошибок быть не могло. Космонавт, как и сапер, имел право лишь на одну ошибку. И она может стать роковой.
Ему были нужны мужчины. В расцвете сил.
Мужчины стояли возле стадиона «Речник» и лениво рассуждали о шансах одноименной футбольной команды. До начала матча оставалось более получаса.
Сначала космонавт прислушался к беседе.
Беседа, как он и рассчитывал, не имела к футболу никакого отношения.
Разговоры в семьях, пораженных недугом сплетни и слуха, запутанных в паутину сомов, банановых шкурок, напитка «Бодрое утро» и еще трех или четырех мероприятий, запущенных инопланетянином, проходили на редкость однообразно, но эмоционально и закончились не в пользу мужчин. И мужчины совершенно потерялись — верить или не верить… А кому верить? Очень хотелось верить. Русскому человеку всегда хочется верить, и всегда находятся люди, которые говорят ему: «Верь мне, Иван Иванович! Я те укажу!»
— Но что интересно, — вмешался в разговор космонавт, — Удалов-таки сома в пруду взял! Метр двадцать. Я видел.
— Двух сомов, — поправил космонавта мужик в синем тренировочном костюме.
— И щуку, — сказал третий.
— Щуки не было, — сказал человек в синем костюме. — Я его видел. Два сома и осетр.
— Да какой осетр! — озлился юноша в американской каскетке. — Откуда в той луже осетру быть! Там одни пиявки водятся.
— И что, сома не взял, сома не взял? — разозлился человек в синем.
— Ну, сома взял, — признал парень, чтобы не схлопотать по затылку.
— Это что, — остановил его жестом бывший спортсмен с лиловым лицом пьяницы. — А вот машину с белыми трибами видели?
Начался спор. Некоторые видели, другие не видели или не верили…
— А я вот тоже в это не верю, — сказал космонавт громко, так что остальные замолчали. — Хоть я и приезжий, но меня удивляет, сколько всякой чепухи про вас люди распространяют. Честно говоря… — Тут космонавт запнулся, вытер вспотевший лоб, и все окружающие вдруг поняли, что если до этого незнакомец и не врал, то намеревается врать. — Честно говоря, я боюсь — пойду завтра на болото за редкими растениями, а кто-нибудь у вас вспомнит эту глупую сказку и за мной увяжется. А я не выношу некомпетентных попутчиков. Не потому, что золота жалко, нет, не жалко мне золота, а вот некомпетентности не выношу.
С этими словами пришелец повернулся и пошел прочь, а все болельщики, числом более двадцати, кинулись за ним и, окружив, отрезали ему пути к отступлению.
— Я вас попрошу, — сказал человек в синем тренировочном костюме, явный лидер по психологическому типу. — Какие такие редкие растения?
— Руки прочь! — воспротивился допросу инопланетянин.
— А ты документ покажи на редкие растения! — кричал мужик, метр с кепкой, борода из ушей.
— Из ЦРУ он, из ЦРУ!
Космонавт с удовлетворением отмечал, что разнообразие и сила слухов растут на глазах. Завтра весь город будет говорить, как агента поймали — воду в пруду травил, плевал в колодцы.
— Да какие растения! — вздохнул, сдаваясь, незнакомец. — Конечно, я за канистрой приехал. За канистрой от бронепоезда.
— Говори! — строго приказал мужчина в синем. Остальные быстро и мелко дышали.
— Только чтобы никому ничего! — велел космонавт. — Это сами понимаете.
— Понимаем, понимаем, как не понять, — поспешили с ответом слушатели.
— В революцию в болото кинули. Вывозили на бронепоезде казну северного фронта. Но красные настигали. Понимаете? Они туда, красные — туда! Они сюда, красные — сюда! И тогда генерал Миллер приказал — кидать канистру в болото!
— Повторите фамилию генерала, — попросил старичок, похожий на лабораторную белую мышку.
Он держал блокнот и хотел записать.
— Только без записей! — предупредил космонавт, и соседи накинулись на старичка, отобрали блокнот, а самого его выгнали пинками из группы окружения.
— У меня карта есть, — сказал инопланетянин. — Кто смотреть хочет? Только чтобы один.
— Я буду смотреть, — сказал человек в синем.
— Нет-нет, выборы! Надо выбирать делегатов! — возразил метр с кепкой.
— Вот карта, — сказал космонавт и достал из кармана заранее заготовленный листок.
Он стал объяснять по листку, в какой части болота лежит канистра с золотом, остальные подглядывали через плечо пришельца, сопели, но ничего не понимали.
— Ты нас веди, — сказал старичок из заднего ряда.
— Зачем же я вас поведу? — удивился пришелец. — Мне экскаватор нужен, а не толпа оболтусов. Мне лопаты нужны, насосы. Мне техника нужна!
— Так техника туда не пройдет! — крикнул метр с кепкой.
— Посмотрим, — сказал пришелец. — В случае чего — по трупам.
Это заявление многих воодушевило. Значит, вождь им попался серьезный.
— А ведь точно, — сказал старичок из заднего ряда. — Помню, были такие разговоры в двадцатые годы. Я тогда еще был пацаном, но помню.
Не прошло и часа, как с шоссе на восьмом километре съехали на проселок экскаватор, три самосвала, ассенизационная машина с большой гофрированной трубой, чтобы отсасывать жижу, автокран, газик, а за этой собранной непонятно откуда и непонятно как техникой спешили пешеходы с лопатами, граблями и садовым инвентарем.
Машины завязали в грязи на проселке, люди вытаскивали их на плечах, ухали, матерились, боролись, но не сдавались. Казалось, они форсируют Днепр. Но не получилось бы такого массового ослепления, если бы город не был подготовлен, размягчен, встревожен и приведен в смятение лавиной слухов, которые на него были обрушены.
Пришелец даже не стал вмешиваться в организацию работ. Только показал круглое пятно трясины, где следовало искать канистру, а остальную руководящую деятельность препоручил человеку в синем тренировочном костюме.
Люди выстроились в цепочки. Одни помогали экскаватору рыть отводные каналы, другие вместе с ассенизационной машиной отсасывали жижу, третьи грузили самосвалы… Всем нашлось дело. И все были охвачены тем самым трудовым порывом, в котором человек забывает, ради чего он вкалывает
