Бросаю быстрый взгляд на Итана. Нет, про него пока не стану говорить. А также про Паппи и его роль во всем этом. И так наговорила слишком много.
— Я думаю, что для начала мы сделали немало. Надеюсь, ход времени и событий уже изменился. Даже вы должны с этим согласиться, мистер Роберт. Нет смысла сохранять будущее, которому нанесли такую травму, если быть до конца честным. Надо сделать все ради лучшего будущего, понимаете? — Я гляжу на мистера Роберта, но понимания в его лице что-то не вижу. — Я не говорю, что надо всем рассказать, кто мы такие и откуда прибыли. Раз надо сохранить это в тайне, я не против, пусть так. Меньше будет недоразумений. Но знайте: если вынудите, я не побоюсь рассказать об этом всем. Вы хорошо меня поняли?
Я уже не жду, что мистер Роберт кивнет или еще как-нибудь даст понять, что согласен.
— Я считаю, что настало время прекратить наши игры и жить как все, — продолжаю я. — Прекратить слежку за членами общины, запугивание и вообще все, что вы называете психологическими консультациями и системой взысканий. Надо немедленно отменить ношение очков и прием таблеток. От этого не помощь, а только вред, мистер Роберт. Вы прекрасно знаете, что это так. — Я оборачиваюсь к маме. — Я перестала принимать таблетки, и теперь зрение у меня отличное. Мне больше не нужны очки, так что знай: очки придумали для того, чтобы следить за нами.
Я внимательно гляжу ей в лицо, она опускает глаза. Неужели знала про пилюли? Сердце подсказывает, что нет, не знала. Впрочем, трудно сказать, я еще не до конца все поняла.
— Мама, ты обязательно должна разобраться, что содержится в этих таблетках, если, конечно, еще не знаешь. И если в них есть хоть что-то для нас полезное, то нужно убрать отраву, которая делает нас слепыми.
Мама снова поднимает глаза, и я вижу, что ей отчаянно хочется что-то сказать. Вижу, у нее есть вопросы. Глаза ожили, такими я их у нее давно не видела. Но здесь она говорить не станет.
— Давайте вместе попробуем устранить тот вред, который нанес Болтос, насколько, конечно, это возможно, — продолжаю я, — и станем жить, как все остальные граждане. Посмотрим, что из этого выйдет. Мы должны это сделать, понимаете? — Я снова смотрю на маму, на мистера Роберта. В ответ молчание. — Понимаю, понимаю, мистер Роберт. У вас насчет меня грандиозные планы. Небось, собираетесь нынче же ночью, если не раньше, вытащить меня из постели и быстренько разобраться со мной. Прихлопнуть, как муху, чтобы не жужжала. Вы бы сделали это со мной даже за сотую долю того, что я тут натворила.
Мама смотрит на меня с ужасом, хотя знает, что это истинная правда.
— Пренна…
— Ладно-ладно, — говорю я ей. — Успокойся, они не станут этого делать. Они оставят меня в покое. — Я поворачиваюсь к мистеру Роберту и не отрываясь гляжу ему прямо в глаза. — Правда, мистер Роберт? Сейчас скажу почему. — Я умолкаю, оглядываю помещение, пытаясь определить, где расположены камеры. — Я уверена, что миссис Крю и остальные наши руководители наблюдают нашу встречу. Но если это не так, я хочу, чтобы вы как можно скорей рассказали им все. Про нашу общину никто пока, кроме Итана, не знает. А Итану можно доверять, он, если надо, сохранит нашу тайну. Он и так уже четыре года хранит ее. Но если вы еще хоть пальцем тронете меня, маму или Кэтрин, я за себя не отвечаю. Для начала я пойду в Службу иммиграции и натурализации. И они прежде всего пожелают привести в порядок наш иммигрантский статус. Это будет очень интересно, если не сказать больше. Потом я пойду во Внутреннюю налоговую службу, в Службу защиты детей и, наконец, если понадобится, в полицию. И расскажу, что, помимо незначительных правонарушений — незаконное подмешивание в пищу и питье лекарств и наркотиков, похищение людей, незаконная слежка и так далее, — за вами числится много других художеств, которые очень заинтересуют правоохранительные органы.
Ох, как мне хочется, чтобы миссис Крю сейчас это видела и слышала!
— И благодарю вас. Все здесь сказанное у нас записывалось. — Я бросаю взгляд на Итана, он едва заметно улыбается.
Честно призна́юсь, мне моя речь понравилась, я получила большое удовольствие. Обожаю говорить правду. Провалиться мне на этом месте, но обожаю, и все тут. И терпеть не могу этого мистера Роберта.
Но надо добавить кое-что еще:
— Мистер Роберт, вы, вероятно, сейчас думаете: «Никуда она не пойдет. Мы не предоставим ей такого шанса. Я бы прикончил ее сразу же, если бы не надо было ждать, пока Итан и ее мамаша уберутся из комнаты». Но вы ошибаетесь. Если вы меня уберете, Итан сам пойдет по всем этим учреждениям и предоставит им информацию, а ее у нас накопились горы. Тем более что мое исчезновение будет еще одной уликой против вас. А уж Итана вы не перехитрите. Он знает про вас все. Он прекрасный программист и потрясающий хакер. Он уже загрузил файлы с информацией в целую сеть серверов. Связываться с ним не советую, он сразу отправит ее не только во все учреждения, о которых я говорила, но и в самые крутые агентства новостей и средства массовой информации. Не сомневаюсь, им это очень понравится. Я не шучу. Наши материалы будут крутить непрерывно несколько месяцев. — Так, тут надо остановиться. Что-то уж больно я разошлась, но, похоже, меня понесло. — Вы этого хотите? Пожалуйста… Только не забудьте положить зубы на полку и сбросить несколько фунтов, мистер Роберт, потому что, сидя в камере, люди толстеют. Не обижайтесь, но вам это ни к чему. — Все, надо замолчать. Я уже сказала почти все, что хотела. — Так что выбирайте. Будем жить, как все остальные добропорядочные граждане, тихие, законопослушные, и смотреть, чем все это закончится, или мы исполним все, что я обещала.
Никакой реакции. Молчание. Сейчас даже на лице мамы ничего не видно — оно непроницаемо.
— Не хотите говорить прямо сейчас, не надо, — продолжаю я. — Обсудите все это дело с остальными руководителями, а потом сообщите мне о своем решении. Если согласны с моим предложением, то моя подруга Кэтрин Уонд должна быть в моем доме завтра ровно в пять часов вечера. Достаточно времени, чтобы доставить ее из самого крутого интерната. Если я увижу ее, то буду знать, что мы договорились. Если нет, я начну со Службы иммиграции и натурализации. А если со мной что-нибудь случится, этим займется Итан. Или его представитель, если что-нибудь случится и с ним, а их у него много, и все они получили соответствующие инструкции. — Я встаю и иду к мистеру Роберту. Подхожу почти вплотную, чтобы убедиться, что он меня понял. — И я не боюсь сделать все это достоянием гласности, мистер Роберт. Мне терять нечего. Если вы дадите мне хоть малейший повод, колебаться я не стану. Но лучше до этого не доводить. Я бы предпочла жить тихо и мирно ждать, что принесет нам новое будущее. Если будете меня слушаться, я не причиню вам вреда. Но прошу, больше никаких угроз, никаких наказаний, никакой слежки. — Я долго смотрю ему прямо в глаза. — На этом все.
Глава 23
День выдался суетливый.
Итан забегает домой повидать мать, сделать кое-какие операции на компьютере, вернуть машину соседу. Занятия в старших классах закончились, но ему надо зайти в школу, кое-что утрясти. Мы договорились встретиться в Тинеке в час дня, чтобы дать в полиции полные показания об убийстве. Потом едем в Бронкс, в камеру хранения, и в медицинский центр Красного Креста прибываем, когда уже почти шесть часов.
В камере я беру с собой платы банка памяти за последние три месяца, копию незаконченного сочинения о первой эпидемии чумы и в запечатанном конверте пару писем, которые я писала брату. Хочется, чтобы Эндрю Болтос знал, как все было на самом деле. Не уверена, можно ли будет воспроизвести данные банка памяти, но думаю, кое-что он поймет. Болтосу, по всей вероятности, грозит пожизненный срок. Но кто знает, может, его когда-нибудь и выпустят и это принесет какую-то пользу.
Чтобы нанести визит Болтосу, надо получить разрешение у следователя, и, разумеется, мы не возражаем против присутствия вооруженного охранника у двери его палаты.
Странное дело, когда мы заходим в палату, Болтос, похоже, даже рад нам. Нога его замотана бинтом, но в остальном он выглядит вполне здоровым человеком. Радостно, будто старых друзей, приветствует нас:
— Спасибо, что пришли, очень рад вас видеть. — В искреннем тоне его нет и тени сарказма. Он испытующе смотрит на Итана. — Гляжу на вас и ломаю голову: кто вы такой? Эта мысль сводит меня с ума. Я думал об этом всю ночь и весь день. Даже когда уснул, было такое ощущение, будто в мозгу что-то застряло и мешает спать. Мне кажется, я вас где-то видел.
— Не думаю, — качает головой Итан. — Если бы мы были знакомы, я бы вспомнил.
— Нет-нет. Не сейчас, а позже. Много позже. Где-то в шестидесятые. Вы были намного старше, но я уверен, что я вас знаю.
— А-а, вот оно что… — вскидывает брови Итан. — Ну, тогда откуда ж мне помнить?
