И вот она стоит перед ним, высокая и гордая. Стоит в середине ринга с таким видом… словно для женщины в маске выйти на боксерский ринг в мужском клубе — самое обычное дело.
Она совершенно безумна!
А затем она заговорила — бросила ему вызов осознанно и хладнокровно — как будто у нее имелись на это все права. Разумеется, она знала, что такое ее поведение грозило скандалом. Что тотчас же и произошло; началась настоящая какофония — фырканье, гогот, ворчание… Но Темпл все же взял себя в руки и подошел к ней — своему противнику во всех смыслах этого слова и в то же время — совсем не врагу.
Мара же не шелохнулась. И ему захотелось, чтобы она сняла маску. Захотелось увидеть выражение ее лица.
Конечно, он мог это сделать, стоило только пожелать. Он мог бы сорвать с нее маску прямо здесь, в сущности, перед всем Лондоном, однако же… О, тогда бы он не узнал, как далеко Мара готова зайти, и поэтому…
Склонив голову, Темпл пробормотал так тихо, чтобы услышала только она:
— Довольно дерзкий жест…
Она криво усмехнулась:
— Мне говорили, что шлюхи должны быть дерзкими.
И тут он понял… Понял, что она в бешенстве.
Впрочем, так и должно быть. Он ведь назвал ее шлюхой.
Его пронзило чувство вины, и он уже подыскивал слова, хоть как-то загладившие бы его вину, но в этот момент Мара добавила:
— И те, что делают первый ход, — тоже. Вам не кажется?
Чувство вины тотчас улетучилось, его вытеснил прозвучавший в словах Мары вызов. И в тот же миг накатило возбуждение, охватывавшее его всякий раз, когда они сталкивались лицом к лицу.
— Думаете, я позволю вам победить? — спросил Темпл.
Губы Мары расплылись в улыбке.
— Думаю, у вас нет выбора.
— Вы просчитались.
— Как так?..
Темпл рассмеялся.
— Мой ринг — мои правила. — Он поднял руку, и толпа мужчин — человек двести, а то и больше — замолчала.
Глаза Мары под маской широко распахнулись; она никак не ожидала, что Темпл так легко управлялся со всеми этими людьми.
— Джентльмены!.. — обратился он к залу. — Похоже, сегодняшние развлечения еще не окончены!
Темпл подошел ближе к Маре, и его тут же обволок нежный лимонный аромат, столь неуместный в этом грязном зале. Да-да, ей тут не место, но… Но в то же время казалось, что ей тут самое место. Возможно, ему просто не хотелось, чтобы она уходила, хотя он и понимал, что это необходимо.
А она сейчас стояла так близко, что он мог к ней прикоснуться. И Темпл притянул ее к себе, скользнул ногой между ее ног, наслаждаясь тем, как шелковые юбки льнут к его бриджам, наслаждаясь ее телом в своих объятиях.
Но одновременно злился на то, что она, оказавшись рядом, как будто поглощала все его мысли, отвлекала его от главной цели…
От возмездия.
Он привлек ее к себе еще ближе. Мара ахнула, упершись в его обнаженную грудь ладонями, гладкими и прохладными. А он, еще более понизив голос, произнес:
— Вы сами постелили себе постель.
На долю секунды Мара замерла — словно эти его слова имели для нее какое-то особенное значение.
— В таком случае, ваша светлость, мне самое время в нее лечь, — ответила она.
Сказанное ею его удивило. «Неужели перед ней возникла та же картина, что и передо мной? — думал Темпл. — Мы оба в постели. Вместе. Обнаженные. О, как восхитительно!»
Темпл повернулся к толпе, с омерзением глядя на голодные взгляды, устремленные на Мару. Впрочем, он понимал, что от этих людей никуда не деться — они нужны были «Ангелу».
— Проверить, нет ли у нее оружия? — спросил он.
Раздался рев одобрения, и Темпл потянулся к ее юбкам, не сомневаясь, что нож, который она носила с собой с почти религиозным рвением, должен был находиться где-то там. Его руки скользнули по ее талии и бедрам, и Мара ахнула, причем явно наслаждаясь происходящим.
Темпл посмотрел ей в глаза:
— Вот уж не думал, что вы эксгибиционистка.
Она поджала губы, пробурчала:
— Милорд, что за чушь?
— Хмм… — протянул он с усмешкой. — Но ваши сегодняшние поступки свидетельствуют именно об этом.
Тут его пальцы нащупали карман юбки, а в нем — записную книжку с полной историей их отношений в фунтах, шиллингах и пенсах. Пристально взглянув на него, Мара предупредила:
— Осторожнее, ваша светлость, а то этот вечер обойдется вам куда дороже, чем вы думаете.
Нащупав наконец нож, Темпл не смог сдержать улыбку.
— Эбер сделала вам карман?
Глаза Мары прищурились в прорезях маски.
— Мне казалось, я ясно дала вам понять, что отлично управляюсь с иголкой.
Темпл не выдержал и засмеялся. Потрясающая женщина! Получить платье стоимостью выше, чем ее годовое жалованье, — и тут же пришить к нему карман, чтобы прятать туда оружие.
Он вытащил нож и высоко поднял его над головой:
— У леди имеется сталь!
Причем во многих смыслах.
Мужская толпа захохотала. Темпл же швырнул нож через ринг, не глядя, как он скользит по опилкам, — был слишком сосредоточен на ней, на Маре. А она, повысив голос, проговорила:
— Женщина не может быть чрезмерно осторожной, ваша светлость. — Теперь она играла на толпу, поэтому и улыбнулась. — Милорд, так как же насчет моего вызова? Разве теперь, когда вы лишили меня ножа, мы с вами не на равных?
Толпа разразилась гоготом, и Темпл понял, чего добивалась эта женщина.
— Только не на ринге, любовь моя. Но может быть, мы сможем подыскать другое местечко, чтобы это обсудить?
Мужчины еще громче захохотали. Мара же произнесла громко, на весь зал:
— Не думаю! У вас мой долг, и я пришла, чтобы победить и вернуть его. Ведь так принято в «Ангеле», верно?!
— О-о-о!.. — взвыла толпа.
Темпл медленно покачал головой и пробурчал:
— Я не дерусь с женщинами. — Он вспомнил тот первый раз, когда сказал ей об этом. И вспомнил человека, которым был тогда. Но теперь он изменился, стал совсем другим. Вот только… что из этого следовало?
Мара, продолжая упираться ему в грудь, стиснула кулак.
— А скажите мне, ваша светлость, хоть одна из лам бросала вам вызов тут, на ринге?
— А ведь она права, Темпл! — прокричал кто-то из публики.
— Я дам тебе сотню фунтов, только позволь принять ее вызов вместо тебя, Темпл!
— Всего сотню?! Да за такую милашку я дам пятьсот! Держу пари, в простыне она выглядит потрясающе!
Темпл отпустил Мару и оглянулся. Оливер Денсмор, наипервейший осел Лондона, висел на канатах, вывалив от похоти язык.
Темпл подавил порыв пнуть его хорошенько в зубы.
— Ну так как, ваша светлость? — продолжала Мара. — Хоть одна женщина предлагала вам поучаствовать в подобной забаве?
Столь двусмысленная фраза подействовала на него как удар в пах, и внезапно он понял, что Мара искуснее любого противника, когда-либо выходившего на этот ринг.
— Нет. — Темпл покачал головой.
Мара же медленно повернулась к зеркальной стене, за которой наверняка хихикали и сплетничали женщины, строя насчет нее догадки. Посмотрев в глаза своему отражению, она широко и дружелюбно себе улыбнулась. И тут же подумала: «Ох как хорошо улыбаться самой себе всю оставшуюся жизнь».
— А… так?! — произнесла Мара громко, чтобы все ее услышали. — Значит, вы сдаетесь?!
Ощутив некоторое беспокойство, Темпл медлил с ответом. Потом наконец изрек:
— Нет.
Мара повернулась к судье. А тот так выпучил глаза, что они, казалось, едва не вываливались из орбит.
— Разве не таковы правила матчей, сэр? Бой должен состояться, иначе считается, что отказавшийся сдался, верно?
Судья открыл рот и тут же его закрыл. Затем посмотрел на Темпла. Герцог же скрестил на груди руки и с усмешкой проговорил:
— Существуют и другие способы сражаться. Не обязательно одерживать победу на ринге.
Мара тоже усмехнулась, причем выглядела при этом невыносимо соблазнительно.
— Милорд, вы имели в виду, что есть другие способы принести победу мне?
Толпа словно взбесилась. Казалось, все они преклонялись перед этой таинственной женщиной в маске. Хотя… что ж, в эту минуту и он, Темпл, перед ней преклонялся.
