— Но, я расскажу тебе немного про Арию. Понимаю, что такое, возможно, слушать будет неприятно не только ей, но у меня других, менее жестоких, способов проверки нет. Готова? — выдохнув последнее слово, он коснулся губами моего виска, словно успокаивая.
— Да.
36 Проверка теории
Сделав глубокий вдох, Дин приступил к своей проверке. По моему уху били самые грязные слова, которые я когда-либо слышала и о которых не имела понятия на тот момент, но всем существом ощущала ярость и желание вывести из себя ту, к кому они были обращены.
Пару раз почудилось, что это я его так допекла, ведь имя Арии он с трудом произнес не больше двух раз, срываясь на тихое рычание, словно наши ствроги-самцы. Все мое существо дрожало в руках разъяренного мужчины. Казалось, что еще чуть-чуть и он меня раздавить в своих тисках, вместо Арии. Я могла лишь зажмурить глаза и, пытаясь выровнять дыхание, повторяла про себя: «Это не мне. Это не про меня. И это не обо мне. Я никого не подставляла и ни к чему такому не принуждала. И к такому количеству людей не приставала! Ни ради еды, не ради теплой постели!»
Дин затих, тяжело дыша. Он выплеснул из себя всю ненависть за все эти годы. Мне, откровенно, захотелось поскорее уйти из его рук подальше и почистить вспотевшее от его дыхания ухо. Но Дин, уткнувшись мне в плечо, не отпускал.
— Я думал, это заставит ее расшевелиться.
— Если ты хотел, чтобы она забилась в самый дальний угол, — на миг я задумалась: «А угол чего? Моего тела?». Решив, что это не так важно, договорила: — У тебя получилось. Ни одна самка в здравом уме не станет переРЫКиваться с озлобленным самцом. И полной дурочке понятно, что пререкания в таком случае приведут к физической расправе с непокорной.
— Выходит, нам не проверить теорию, — разочаровано вздохнул Дин. — И прости, что тебе пришлось все это выслушать.
— Да, ладно, — отмахнулась я. — Но, манипулировать ты не умеешь. В плохом смысле уж точно. С бывшими все не так как с остальными, знаешь ли.
— Звучит как комплимент. И давай не будем про бывших, — предложил он, а меня осенило, вспомнив про Харга и его сегодняшнюю попытку отстоять то, что он называл своим.
— Нет, — я настойчиво отбилась от его рук и села. — Раз решили проверить, то надо попробовать все.
— Что ты задумала? — перекатившись на спину, спросил Дин.
Задрав юбку, я перекинула ногу через его бедра и уселась на нем, хитро улыбаясь.
— Я не обещаю, что это поможет, но раз ты высказал все что хотел, то теперь мой черед. Я буду говорить, а ты послушаешь.
— Ты меня пугаешь.
— Мне тоже… страшно, — потупив взор, призналась я. — Правду говорить не так-то просто.
Дин погладил меня по торчащим из-под подола платья коленкам, словно поддерживая и успокаивая. И это единственное до чего он легко мог дотянуться своими руками.
Я сделала глубокий выдох, пытаясь сообразить с чего бы начать. У меня накопилось много невысказанного — то, что меня время от времени беспокоило и до сих пор не давало покоя. Указательным пальцем я водила по животу Дина, пока мысленно подбирала слова. Ухватившись за край рубашки, вытянула ее из брюк. Я принялась медленно расстегивать пуговицы. Закончив с этим, откинула края рубашки в сторону, удовлетворенно разглядывая обнаженную грудь мужчины. Я прошлась ладонями по его торсу, от наслаждения прикрыв глаза. А Дин молча ждал, не мешая мне настраиваться на нужный лад.
— Мне нравится, что на твоей коже нет чешуи, — произнесла я и дернула завязки на лифе своего платья.
— М-м-м, — протянул Дин, расплываясь в улыбке при виде того, как я стаскиваю с себя верх платья, обнажая грудь, затянутую в тонкий корсет из шарты.
— Ш-ш-ш.
Я прильнула к нему, желая почувствовать близость наших тел, кожей ощутить жар, исходящий от него, и, возможно, не только учуять запах охотника, но и пропахнуть им на какое-то время. Сейчас он был моей законной добычей, и никто, кроме Арии, не остановит меня в том, что я задумала.
— Мне нравится, что ты так легко и бездумно позволяешь быть мне сверху. Для наших самцов это все равно, что признать свою ничтожность, оказавшись под самкой. Четкая иерархия. Мужчины доминируют, — прошептала я ему возле уха, потерявшись щекой о едва заметную щетину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Одна моя ладонь без остановки ласкала обнаженную грудь охотника, чье дыхание стало заметно тяжелым из-за моих действий. Дин обхватил меня ладонями за талию, и за такую самодеятельность я его укусила за мочку уха. Совсем слегка, чтобы он вел себя хорошо и позволил мне договорить до конца.
— С тобой интереснее, — прошептала я ему и уткнулась носом в шею, в поисках точки, откуда ярче всего шел его запах. — И поэтому я тебя никому не отдам. Ни Сетте, ни Арии, ни какой-нибудь другой сучке, что положит на тебя хвост или лапы. Ты теперь мой. Прошу запомнить это. И еще — больше никогда не упоминай имена своих бывших, особенно одной паукообразной твари. Меня удивляет, как ты вообще заинтересовался ею, — прошипела я последние слова. Сделав небольшую паузу, чтобы надышаться молчаливым слушателем, продолжила: — И то, что ты сделал в башне, — я приподнялась и провела ногтями по его груди, акцентируя свое недовольство не только голосом. — Это было интересно. Необычно. Наши так не измываются над самками.
Дин не успел открыть рот, чтобы возразить, как я накрыла его губы своей ладонь и недовольно качнула головой.
— Ты только слушаешь, — напомнила ему. — И да, ты измывался, — настоятельно повторила я и только после этого отняла ладонь от его лица. — Потому что это не то, чего мне хотелось.
Дин изобразил любопытство на лице, не имея возможности сказать и слова.
— Мне хотелось… — Я села прямо и, прикрыв глаза, погрузилась в ту ночь во дворцовой башне. чтобы ты взял меня, как самец берет свою самку. Я хотела, чтобы мы стали ближе, откинув одежду и отдавшись своим инстинктам и желаниям.
Я качнула бедрами и почувствовала растущее напряжение в паху охотника. Не смогла сдержать улыбку, поэтому, слегка откинувшись назад и запрокинув голову, я наслаждалась фактом того, что Дин завелся от моих слов — моя добыча почти готова, но сейчас он приманка для зверя покрупнее, чем тот, на кого направлен его страстный взгляд.
— Ты хочешь меня, — сладким голосом протянула я, выпрямляясь, — а я хочу тебя. И предлагаю забыть о всех бывших, и стать друг для друга настоящими. И давай же насладимся друг другом, пока не родиться отродье, — теперь мой голос понизился до зловещих ноток: — Если ты не знал, то створги не растят своих детей, так что предлагаю после родов проверить насколько она будет самостоятельна. Пусть вырастит без нашей помощи. О, давай посадим ее на цепь, прямо в нашей спальне, и будем сношаться, пока она будет надрывать глотку, ожидая, что мамочка с папочкой ей помогут.
Мои слова, тон голоса и даже взгляд сочились ненавистью к еще не родившемуся существу. Это все шокировало Дина, но он продолжал молча слушать, и лишь заходившие на скулах желваки выдавали его неприязнь. Он не готов согласиться на мое предложение, впрочем, как и я.
— Это отличный способ показать, что она тебе не нужна ни в качестве жены, ни в качестве подстилки, ни в качестве дитя, — более спокойным тоном заговорила я, словно пытаясь переубедить его. — Она хочет тело, давай сделаем ей тело. Я готова работать над поставленной задачей целыми днями и ночами, — уже мурлыкала я, поглаживая Дина по груди. — И даже беременность не повод отказывать в удовольствии покувыркаться с тобой, — Я вновь качнула бедрами, призывая детородный орган отозваться на мои попытки вернутся на возбуждающий лад. — Теперь ты мой человек. Мой. И будешь только со мной. С этой минуты и до последнего моего вздоха. Будешь брать только меня, и делать детей только со мной. Я единственная в твоей жизни, кто ею распоряжается, и чьи прихоти ты будешь выполнять, — уже приказным тоном произнесла я. — И я хочу… — на этом слове все мои внутренности парализовало — ни вдохнуть, не выдохнуть и сердце пропустило положенный по ритму удар.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
