облегчила его муки голода. Истощение и раны, а также голод от зелья, тоже давали о себе знать. Он даже поужинал два раза, позже сварив себе уху из пойманной вершей рыбы. В конце концов, ночь распростёрла свои чёрные крылья, и он уснул, спрятавшись среди ветвей густого кустарника.
Глава 16 В Козельск.
Уже вечером у Вадима поднялась температура, он почувствовал себя плохо. И немудрено: после таких-то ран и укусов! Белозёрцева колотило, ломая кусты и ветки, он бился в горячем поту, не чувствуя своего тела и ничего не осознавая. Шакалы всё же сделали своё чёрное дело и, несмотря на уже подготовленный организм и зелье здоровья, Вадима знобило и трясло в жестокой лихорадке, а нить его жизни грозилась оборваться в руках пряхи судьбы. Он боролся, но был слишком слаб и один. Некому было положить холодную руку на пылающий лоб, некому вытереть пот с лица, подложить под его голову подушку. Он был один в этом мире, совсем один. Ни друзей, ни родных, одни лишь враги. Но…
Где-то за пару десятков километров от него встревоженно шевельнулась Роса. Ей не спалось. Она всё время вспоминала расставание, некую недосказанность и почему-то вину… Наконец, она поняла, что её беспокоит. Человек заболел, и сейчас ему было очень плохо. Даже сквозь расстояние она ощутила его отчаянье и чувство безысходности. Мгновенно вскочив, девушка бросилась к ведьме. Старуха не спала, перебирая корешки и создавая что-то новое и, безусловно, ужасно-целебное.
— Бабушка, Зимогор в беде!
— Он всегда в беде, — проворчала старуха. — И что с того?
— Ему плохо, и мне кажется, что… Мы должны ему помочь.
Ведьма удивлённо обернулась к ней.
— Да тебе-то что? Или ты влюбилась в окаянного?
— Нет, — отмела её подозрения Роса, — не влюбилась. Но я чувствую, что ему плохо. Он помог нам, оставил для меня подарок, а мы бросим его умирать?
— Подарок он оставил, то правда твоя, и подарок царский. Но не след юному оборотню бегать спасать человека.
— Не след, — послушно согласилась с ней Роса, — но я не могу поступить по-другому. Он спас мне жизнь и бился один на один с целой сворой. Его ранили, а твоё зелье ему не помогло, — и девушка обвиняюще выставила на старуху палец.
— Ведьмы не помогают тем, кто уже ушёл из старого леса.
— Так ты и не помогай, дай мне зелье, я побегу и помогу.
— Там может быть опасно!
Роса только хмыкнула, уж она-то знала, что опасно, а что нет.
— Дай лекарство, бабушка. Я побегу.
— А как ты его найдёшь?
— Я его чувствую.
— На тебя могут напасть в лесу.
— Нет, леший рассказал, что всё изменилось, и чужие не посмеют, слишком многих они потеряли в боях.
— Хорошо. У него, скорее всего, лихорадка от укусов. Он должен был и так выжить, но слишком много сил затратить и ослабеть. Бери вот этот флакон, в нём всё: и противоядие от животных и растительных ядов, и укрепляющий отвар, и много чего ещё. Ценное и трудное зелье, но, раз ты просишь, возьми. Возможно, нам ещё пригодится твой Зимогор.
— Он не мой.
— Неважно, раз ты за него попросила, значит твой. Всё, — отрезала старуха.
Роса пожала плечами так же, как это делал Вадим. Схватив зелье в зубы, она быстро перекинулась в рысь и сбежала. Мчась по лесу, она ловко обошла множество разных ловушек, установленных чужими, и благополучно перешла границу. В обычном лесу всё было гораздо проще, и уже через час она нашла Вадима лежащим без сознания в разломанном им кустарнике.
Прохладная девичья ладошка осторожно легла ему на лоб, забирая жар, и ласковые руки аккуратно приподняли его голову, чтобы напоить целебным зельем. Каплю за каплей Роса осторожно вливала лекарственное снадобье. Потом, особо не напрягаясь, перенесла Вадима на берег реки и омыла речной водой лицо. Так она делала весь остаток ночи, пока Вадим не забылся тяжёлым, но здоровым сном. Вытерев напоследок куском шкуры его лицо, девушка, следуя порыву сердца, наклонилась и, на мгновение прижавшись к парню всем телом, лизнула его щёку и, перекинувшись, побежала обратно.
Солнце не успело ещё растопить свежевыпавшую росу, когда Роса уже поднималась в избушку на курьих ножках.
— Спасла?
— Да!
— Эх, девки, девки, — покачала головой ведьма. — Ну, спасла, так спасла, давай теперь и делом займёмся.
* * *
Вадим очнулся от того, что яркое солнце било прямо в глаза. Он приподнял голову и с удивлением обнаружил себя лежащим на берегу реки, хотя он помнил, что укладывался совсем в другом месте. Да и вообще, вроде заболел от укусов, и его лихорадило то ли от заражения крови, то ли бешенство подцепил. Но сейчас он чувствовал себя вполне удовлетворительно, даже неплохо, если бы не слабость.
И ещё у него создалось такое впечатление, что ночью кто-то приходил и ухаживал за ним. Того быть не могло, некому было прийти к нему. Тем не менее, Вадим чувствовал, что это так. Желая всё же понять, что произошло, Белозёрцев с трудом поднялся и огляделся в поисках неведомого спасителя. И вскоре нашёл след босой женской ноги. Но у русалок ведь нет ног? А других девушек тут быть не могло…
Внезапная догадка заставила его более детально осмотреть всё вокруг. Почти возле самой воды виднелся отпечаток большой кошачьей лапы. Сердце ёкнуло и зашлось от ликования и радости. Мир, как по мановению волшебной палочки, расцвёл яркими красками, и даже если бы внезапно появились зомби, Вадим не стал бы их трогать, а просто сбежал, чтобы не портить себе настроение.
В этом состоянии духа он и провёл весь день у реки, всё получалось и удавалось. Поразмыслив, Вадим решил остаться здесь на пару дней, чтобы поправить здоровье, и чтобы раны на теле лучше зажили. Уже наступил август, и тёплые деньки позволяли ночевать на открытом воздухе. Соорудив себе шалаш, он в нём и заснул, втайне надеясь, что Роса снова придёт к нему. Но в глубине души он сознавал, что она пришла его спасти, а не просто так поговорить.
И это значило очень много для него. Теперь он знал, куда ему идти, и что он не одинок в этом мире. Пусть всё было шито белыми нитками и держалось на них же, но это произошло, и он сделает всё, чтобы не порвать ниточки, что связывали его с девушкой-оборотнем. С такими мыслями Вадим и заснул.
Возле реки он остался не на два дня, а на целых две недели. Еды было вдоволь, раны заживали, ночи стояли тёплые, торопиться было некуда, и он продлевал свой заслуженный отдых. Однако никто больше Вадима не навещал, а ночи становились всё длиннее и холоднее, близилась осень. Поняв, наконец, что нет смысла отсиживаться здесь дальше, Белозёрцев, подхватив изрядно похудевший походный мешок, всё-таки отправился в Козельск. Идти было недалеко, и ближе к вечеру он вошёл в Посад, который уже хорошо знал.
Когда-то давно, в прошлой жизни, Вадим читал «Ведьмака» Сапковского и даже играл в одноимённую игру. А тут ему подкинули меч, что весьма непрост, и который лучше не светить ни в церкви, ни среди людей. Ему нужно было подготовиться к встрече со стражей Козельска, и вторая сабля ему бы очень пригодилась. Стоило даже поискать её, чтобы было всё по канону: одна сабля для монстров, другая для людей, только что не серебряная. Да и одеждой разжиться не помешало бы, а то поизносился как-то в боях.
Посад был небольшим, путь, по которому он удирал, тоже весьма короток, оставалось лишь пройти по всему маршруту бегства и поискать свой клыч или что-то похожее. Старый клыч был весьма удобен, и рука его помнила. Искать другое оружие было проблематично, мало его осталось в посаде, да и негодное, в основном.
Вадим осторожно пробирался по улице, внимательно оглядываясь по сторонам. Не став рисковать, он зашёл в дом, в котором не чувствовалось присутствие зомби. Здесь он ещё не был. Дом был небольшим, но зато с чердаком. Туда он и поднялся, прихватив мешок. Под стропилами болтались высохшие пучки трав, на старых сундуках лежали забытые прежними хозяевами вещи. Всё было покрыто паутиной и пылью. Идеальное место для засады.
Пошурудив вокруг и в самой избе, он обнаружил муку и прогорклое масло. На огороде росла репа и морковь с капустой, значит, прожить было можно. Надрав всего и натаскав воды и дров, Вадим приступил
