— Значит, все это время ты чувствовала, тоже самое, что и я?
— Не в такой степени, конечно. Впрочем, для максара боль совсем не то же самое, что для обычного человека. В ней можно найти свою прелесть. Особенно, когда знаешь, что в любой момент эту боль можно унять.
Надежда обошла раму и стала так, чтобы он мог ее видеть. Пережив столько нечеловеческих мук, Артем был уверен, что на свете уже нет ничего, способного его испугать, — но сейчас один только вид этого прекрасного, словно изваянного божественным скульптором лица, заставил его содрогнуться. Даже свирепые мрызлы не вызывали в нем такого страха.
— Этого следовало ожидать, — Надежда едва заметно усмехнулась. — Благодарности я от тебя и не ожидала. Пока череп был вскрыт, я могла бы заставить тебя изменить отношение ко мне, но я не желаю насиловать твое сознание. Пусть все останется так, как есть.
— Если я правильно понимаю, ты теперь моя хозяйка?
— Разве тебя это не устраивает? Нам придется поладить. Отныне наши судьбы связаны даже прочнее, чем прежде. Если не хочешь превратиться во что-то еще более ужасное, чем это, — она указала на мартышку, проковылявшую мимо, — держись за меня. Моя жизнь будет зависеть от тебя, а твоя от меня.
— Когда меня снимут отсюда?
— Скоро. Тебе понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к новому телу. Внешне ты остался почти таким же, как прежде. Лицо я вообще не трогала. Оно меня пока устраивает. Но во многом другом ты изменился. У тебя теперь куда более надежное сердце. Все жизненно важные органы хорошо защищены. Ты стал проворней и сильнее. Твои кости приобрели прочность стали, а раны будут заживать намного быстрее, чем раньше. Зубы и пальцы превратились в опасное оружие. В твоем мозгу я не убила ничего. Ты по-прежнему способен принимать самостоятельные решения. Тебе самому выбирать, кого любить, а кого ненавидеть.
— А сама ты способна любить?
— Мне еще не представилось случая проверить это. В ближайшее время мне понадобится только ненависть, вся ненависть, на которую только способно наделенное разумом существо… Но я не закончила свою мысль. Ничего не убрав из твоего мозга, я кое-что в него привнесла. Ведь тебе предназначен удел бойца, моего защитника. Ты станешь тверже, смелее, жестокосердней чем раньше.
— Как бы ты ни изменяла меня, я не стану при тебе ни придворным палачом, ни наемным убийцей.
— Этого от тебя и не требуется. Но ты всегда сможешь постоять за себя и близких тебе людей. В силе нет позора.
Вновь где-то грохнула тяжелая дверь и могильный холод пополз по полу. Было слышно, как Стардах, печатая шаги, прошел через зал к раме, на которой корчилось то, что когда-то было Калекой и что уже успело превратиться в нечто совсем иное, нечеловечески жуткое. Надежда сразу смолкла. Некоторое время было слышно негромкое позвякивание металла, треск вспарываемой плоти и тяжкие мучительные вздохи.
— Почему ты не заставишь его замолчать? — Лицо Надежды словно окаменело.
— Если тебя раздражают эти звуки, значит, как максар ты не состоялась, — с издевкой ответил Стардах. — Мне осталось нанести несколько завершающих штрихов, а потом, если желаешь, снова займемся тобой. Прежние твои склонности и пристрастия оказались намного прочнее, чем я предполагал. Но их можно устранить без особого труда.
Тяжелые шаги стали приближаться, и Стардах, похлопывая лезвием окровавленного ножа по ладони, появился в поле зрения Артема. Губы его кривила саркастическая усмешка. Даже здесь, в подземельях своей собственной цитадели, он не расставался с клинком.
— Вряд ли твое создание можно назвать удачным. В нем много лишних деталей. — Нож несильно чиркнул Артему по низу живота. — К чему все это? Другое дело, если бы он предназначался на роль шута или наложника. Но ведь тебе было велено создать воина. Неужели ты считаешь, что подобные уроды имеют право размножаться?
— Повторяю, мне нужен человек, а не холощенное животное.
— Нет, дочь моя. Тебе нужно именно животное. Неуязвимое и преданное. Относительно преданности сказать пока ничего не могу, а вот о неуязвимости и говорить нельзя.
Кончиком ножа он легонько ткнул Артема куда-то в подреберье. и боль, не сравнимая ни с чем, что тому пришлось до этого испытать, сокрушительной молнией пробила сверху донизу и без того измученное тело. Артем кое-как сумел сдержать дикий вопль и только заскрежетал зубами.
— Видишь, я сразу обнаружил уязвимое, место, — довольно хохотнул Стардах.
— Не смей больше так делать! — Надежда перехватила его руку, и несколько секунд они боролись, если можно назвать борьбой возню матерого волкодава со щенком-сеголетком.
Затем Надежда отлетела в сторону, однако нож перешел в ее руки.
— Ты неосмотрительна, дочь моя, — холодно сказал Стардах. — Максар может любить только самого себя. Перенеся на кого-то другого хотя бы частицу этой любви, он оставляет брешь в своей защите.
Его шаги стали удаляться. Надежда, вскочив на ноги, швырнула нож о каменные плиты пола, да так, что от него только осколки брызнули. После этого она рванулась было к выходу, но тут же возвратилась назад, к плавно раскачивающейся раме, на которой в бессильной злобе извивалось тело Артема.
— Тебе придется потерпеть еще немного, — тяжело дыша, сказала она. — В чем он прав, так это в том, что у тебя не должно быть уязвимых мест…
Физические силы постепенно возвращались к Артему, но это были уже совсем другие силы, незнакомые и пугающие его самого. Теперь, когда он напрягал мышцы, цельнокованая железная рама сотрясалась и скрипела, как расхлябанный дачный шезлонг. Однажды, сумев дотянуться кончиками пальцев до крайнего звена цепи, сковывавшей его руки, он расплющил его, из овала превратив в восьмерку.
Надежда почти не отходила от него. Не доверяя больше мартышкам-ассистентам, она сама пичкала его разными снадобьями и кормила из своих рук какой-то, густой, сладковатой кашей.
Стардах закончил работу над новым телом Калеки и почти не появлялся в подземелье. Его создание — нечто постоянно извивающееся и меняющее форму, отдаленно похожее на гигантского осьминога, единственный круглый глаз которого прикрывали далеко выступающие вперед клювообразные костяные веки, — уже успело поймать и растерзать в клочья нескольких неосторожных мартышек.
Пару раз Артем пробовал завести с ним разговор, но все попытки закончились безуспешно. Операция, похоже, поубавила разума у их бывшего спутника или перевела его совсем в другую плоскость. (Чего у Калеки добавилось, так это свирепости — способные удлиняться до неимоверных размеров щупальца крушили все, до чего только могли дотянуться, и вскоре целой банде мрызлов пришлось взять их в оковы.)
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
