Джоди уплатила.
— Здесь где-то можно переодеться? Хотелось бы посмотреть, как я выгляжу в новом наряде.
Морис показал в глубину магазина.
— Примерочные кабины там. И не забудьте свой бесплатный подарок, дорогуша. — Коллекцию лосьонов «Бесполезная Блажь», общей стоимостью пятьдесят долларов. — И Морис поднял над стойкой виниловую сумку якобы от «Гуччи», полную пузырьков и бутылочек.
— Спасибо. — Джоди взяла сумку и хмуро направилась к кабинкам. На полпути через торговый зал она услышала голос тетки из вечернего платья. Она оглянулась — продавщица разговаривала с Морисом. Джоди сосредоточилась и за шумом толпы и рождественскими попевками разобрала, о чем.
— Как прошло? — спрашивала тетка.
Морис ухмыльнулся в ответ.
— Превосходно. Она ушла, похожая на Барби из экспедиции Доннера.[29]
И они с теткой злорадно хлопнули пятернями.
«Вот суки», — подумала Джоди.
ГЛАВА 26
Когда ночь на исходе…
Император поводил зажженной спичкой вокруг кончика кубинской сигары, пыхтя и проверяя, как занялось, пока уголек не затлел революцией.
— Не согласен я с их идеологией, — сказал Император, — но марксистам надо отдать должное. Сигары они крутят что надо.
Фуфел фыркнул и зарычал на сигару, после чего неистово встряхнулся, обдав Императора и Лазаря мелкой моросью.
Император почесал бостонского терьера за ухом.
— Угомонись, малыш, тебе потребна была баня. Если мы одолеем врага, то — отвагой и мужеством, отнюдь не вонью наших личностей.
Вскоре после заката кто-то из членов яхт-клуба одарил Императора сигарой и пригласил в клубные душевые. К вящему неудовольствию смотрителя клуба, Император поделился приглашением с Фуфелом и Лазарем, от которых сток безнадежно забился шерстью, дрянью и грязью, из которой состоят подлинные герои. Теперь же троица проводила вечер на том же пирсе, где спали, а Император наслаждался сигарой, пока его гвардия несла караул.
— Куда нам дальше двигаться? Следует ли ждать, когда изверг убьет кого-нибудь снова, прежде чем мы опять возьмем его след?
Фуфел поразмыслил над этими вопросами, анализируя собачьим своим умом отдельные лексемы в поисках слова «еда». Не обнаружив оного, песик принялся вылизывать себе яйца, чтобы устранить раздражающий аромат дезодорирующего мыла. Достигнув желаемого обонятельного баланса (это так, чтобы оба его конца пахли примерно одинаково), он походил по пирсу, помечая кнехты против десанта захватчиков с моря. Четко установив границы владений, Фуфел отправился искать что-нибудь дохлое, дабы в нем поваляться и тем удалить последние воспоминания о принятом душе. Нужный аромат был близок, но шел от воды.
Фуфел двинулся на запах, пока не дошел до конца пирса. Он увидел белое облачко, пузырившееся из-за планширя яхты, стоявшей на якоре в сотне ярдов. Фуфел гавкнул — известить облачко, что лучше ему держаться подальше.
— Угомонись, малыш, — сказал Император.
Лазарь вытряс из ушей еще немного воды и выдвинулся к концу пирса в подкрепление терьеру. Облачко уже преодолело половину пути к пирсу — на ходу оно пульсировало и кипело. Лазарь прижал уши и зарычал. Фуфел добавил гармонии нотой высокого визга.
— Что такое, гвардейцы? — спросил Император. Он загасил сигару о подошву башмака и остаток заложил на хранение в карман рубашки, после чего поковылял, разминая члены после привала, к концу пирса.
А облачко меж тем его почти достигло. Лазарь оскалил зубы и зарычал. Фуфел попятился от края, не будучи уверен, рвать ли ему отсюда когти или стоять до последней капли крови.
Император оглядел акваторию и заметил облачко. По краям оно не клубилось — очертания его были четки, оно скорее напоминало плюху студня, чем водяные пары.
— Это просто клок тумана, гвардия, не…
И тут он заметил, что в облаке образуется лицо. Из лица вылепилась гигантская рука, вспучилась — и возникла песья голова.
— Хоть я в погоде не дока, осмелился бы предположить, что это не обычный туман.
Облако взволновалось и вздыбилось громадной виперой — она вознеслась на двадцать футов от воды, будто намереваясь напасть. Фуфел и Лазарь ответили канонадой пронзительного лая.
— Господа, отступимте к душевым кабинкам. Я оставил свой меч у раковины. — Император развернулся и затрусил по пирсу, Фуфел с Лазарем кинулись ему вослед. Добежав до клуба, Император развернулся. Облако наползло на пирс. Завороженно Император смотрел, как оно собирается в плотную фигуру высокого темного человека.
Животных начало прибивать к магазину около полуночи, и, к восторгу Томми, все они, похоже, пребывали в таком же тяжком похмелье, как и он. Дрю — худой и смертельно серьезный дылда — усадил всех на кассы и заставил дожидаться диагноза. Сам переходил от одного к другому и проверял им языки и белки глаз. После чего направился к кабинету и как бы завис в раздумьях. Через минуту зашел в кабинет и вынес оттуда накладную.
Проверив количество коробок, он сам себе кивнул и достал из кармана рубашки пузырек пилюль. Вручил его Томми.
— Прими одну и передай дальше. Кто пил текилу?
Саймон, натянувший «стетсон» на глаза, с легким стоном приподнял руку.
— Тебе две, Саймон. Это «валиум» номер пять.
— Героин домохозяек, — сказал Саймон.
Дрю объявил:
— Всем выпить по кварте «Гаторада», дерябнуть «Пепто», три аспирина, чутка витамина В и по два «Виварина».
Барри, лысеющий аквалангист, сказал:
— Не доверяю я этим легальным медикаментам.
— Я еще не закончил, — сказал Дрю. Из нагрудного кармана он достал алюминиевый футляр от сигары, отвинтил колпачок и вытряс в ладонь. Выпал желтый бумажный конус. Дрю протянул его Томми. Запахло смесью скунса и эвкалиптовых капель от кашля. Томми воздел бровь.
— Это что?
— Не переживай. Рекомендуется Медицинской ассоциацией Ямайки. Зажигалка есть?
Саймон метнул Дрю «Зиппо», а тот отдал ее Томми.
Тот помялся прежде, чем запалить косяк, поглядел на Дрю.
— Это же просто дурь, правда? Не какая-нибудь дизайнерская дрянь, после которой режешь всю семью бензопилой, после чего до смерти захлебываешься собственной рвотой, да?
— Если по инструкции, то нет.
— А. Тогда ладно. — Томми щелкнул «Зиппо», взорвал косяк и хорошенько дернул. Задержав в легких дым — глаза слезились, лицо скривилось решимостью горгульи, члены задергались так, словно у него приступ внезапной ползучей ботановости, — он протянул косяк Хлёсту, черному аспиранту по деловой части.
У дверей магазина что-то грохнуло, потом застучали так, что задребезжали стекла. Томми выронил косяк и закашлялся, обдав Хлёста залпом дыма и слюней. Животные заорали и хором повернулись к двери — их не столько шум испугал, сколько внезапный натиск на их коллективный бодун.
За двойными автоматическими дверями Император колотил по косяку своим деревянным мечом. У ног его гавкали и прыгали собаки — словно загнали енота на крышу магазина.
Томми, еще толком не отдышавшись, полез в карман за ключами и пошел открывать.
— Все нормально, я его знаю.
— Его все знают, — сказал Саймон. — Ебанат полоумный.
Томми повернул ключ и растворил двери. Император ввалился в магазин. Фуфел и Лазарь перепрыгнули через хозяина и пропали в каком-то проходе.
Император бился на полу, и Томми пришлось отойти, чтобы ему не досталось деревянным мечом по лодыжкам.
— Успокойтесь, — сказал он. — С вами все в порядке.
Император поднялся на ноги и схватил Томми за плечи.
— Надо трубить общий сбор. Чудище у ворот. Скорей же!
Томми обернулся к прочим Животным и ухмыльнулся.
— Да нормальный он. — Затем — Императору: — Вы так не спешите, ладно? Может, перекусите?
— На сие нет времени. Мы должны выйти на бой с ним.
Саймон крикнул:
— Может, у Дрю найдется, чем его ублажить? — Тот меж тем поднял косяк и теперь поджигал его заново.
Томми закрыл и запер дверь, после чего взял Императора за плечо и повел к кабинету.
— Видите ли, Ваше Величество, сейчас вы внутри. В безопасности. Давайте-ка сядем и поглядим, можно ли во всем тут разобраться.
— Запертые двери его не остановят. Он способен обретать форму тумана и проникать в самомалейшие щели. — Император повернулся ко всем Животным: — Вооружайтесь, покуда есть время.
— Кто? — спросил Хлёст. — О ком он говорит?
Томми откашлялся.
— Император считает, что по Городу бродит вампир.
— Ладно тюльку вешать, — произнес Хлёст.
— Я только что его видел, — упорствовал Император. — В Марине. Из облака пара он обратился в человеческую фигуру у меня на глазах. И теперь отстал от меня ненамного.
Томми похлопал старика по руке.
