Хоть бы подстегнутый и оскорбленный Туссен собрался и от обиды и злости совершил чудо… Он может, он просто обленился. Спрашивать с сотрудников надо по максимуму, по максимуму их возможностей. Туссен и его ребята могут многое, очень многое — пусть постараются. Кавалер должен жить во что бы то ни стало.
«Господи! — подумал Хиллари. — Пусть Кавалер выживет, пусть его починят. Ведь если его не будет — я буду чувствовать свою вину долго, очень долго. Я буду помнить об этом всегда. Боже, может быть, в храм сходить, помолиться?.. — и тут же со внутренним цинизмом оборвал сам себя: — Хватит! Уже раз сходил, помолился. До сих пор эту кашу не расхлебаем».
Тут заворковал трэк, с которым Хиллари никогда не расставался. Высокая привилегия консультанта в условном звании полковника — быть всегда готовым выйти на прямую связь. Его будили среди ночи, отрывали от обеда, несколько раз вытаскивали из душа и туалета. С этим Хиллари уже смирился; единственно, чего он боялся, так это того, что звонок трэка застанет его на ложе любви (ни в чем нельзя быть уверенным в наше бурное время).
— Босс? Это Этикет, добрый вечер. Я счел возможным распорядиться насчет привлечения к розыску яунджи психолога. Если Фанк выйдет на связь с театром, я постараюсь передать мальчику-тьянге кассету с записью.
— С какой… записью? — слегка оторопел Хиллари.
— Обычная практика в возвращении беглых детей. Обращение родителей к ребенку, обращение любимого учителя, братьев, сестер, друзей и так далее. Офицер из Бэкъярда с психологом уже поехали в Тьянга-таун. Полагаю, к завтрашнему утру запись будет готова, и ее можно будет монтировать в демонстрационную версию.
— Ооо… отлично, Этикет. Но — я не посылал офицера с таким заданием…
— Его послал я, — спокойно ответил тот. — И еще — я хотел бы попросить вас о расширении моих полномочий и предоставлении мне большего оперативного простора. У меня появились возможности для успешного выполнения задания при условии самостоятельных действий.
Однако!.. Впрочем, Этикет не за красоту был назначен координатором группы. И Хиллари помнил отзывы сэйсидов о нем — киборг сам успешно вел расследования, с опережением и грамотно планировал работу… Надо будет поговорить с ним о маньяке. А пока — дозволить то, что просит, поощрить инициативу.
— Действуй, как считаешь нужным. Я полагаюсь на твой опыт.
— Благодарю вас. До свидания, босс.
«Люблю киборгов, — подумал Хиллари. — Или не люблю?..»
ГЛАВА 10
Когда в 19.00 «Каждый час» на канале III, а в 20.00 «Аналитик» на канале VII показали последствия теракта у базы Бэкъярд, минимум десять миллионов централов тотчас вспомнили Дорана и его пророческие слова — «в Городе разгорается война киборгов». Похоже было, правда, что это состоялась новая вылазка кибер-маньяка, охотника за киборгами групп усиления, — но зрелище взорванной машины и отвратительно шевелящегося изломанного тела так метко щелкнуло по нервам публики, что многие, прикованные к экрану, от волнения промахиваясь ложкой мимо рта, пробормотали, воскликнули или подумали: «А что скажет Доран в девять вечера?!» Доран же в своей студии рвал, метал и ликовал одновременно — от злости на то, что оказавшиеся у базы парни первым делом продали нарезку своей записи не ему, а другим каналам, и от радости, что под анонс — «Завтра! в 12.00! в прямом эфире — Хиллари Хармон с командой и ЭМБЕР — самая известная жертва Банш!» — можно было содрать с рекламодателей вдвое. Пока же бассы гребли III и VII — под судороги раненого киборга и намеки на форсажное развитие событий реклама липок, туанской косметики и прозрачного кефира шла на «ура». Надо спешить! Через шесть часов после показа пленка подпадет под Закон о свободе информации, и любой канал возьмет ее за так! — поэтому Доран висел на связи со своими ребятами, сброшенными с флаера в эпицентр событий. В 21.00 уже надо скармливать централам оригинальную версию «от Дорана»!
* * *После беседы с Этикетом Фанк некоторое время бесцельно блуждал по Городу — потрясение было слишком велико. Он не ждал, не хотел этой встречи. И вот — на тебе!.. Этикет служит в группе усиления у Хиллари Хармона, Этикет выслеживает и убивает баншеров — свободно живущих киборгов. Он, Фанк, — баншер. Следовательно… Можно ли верить Этикету, как раньше?.. Он назначил встречу — но надо ли туда идти? А вдруг там будет засада? Его схватят те самые боевые киборги на кераметаллической основе, способные вырвать ему руки из суставов… А дальше? А дальше — стенд. Программы «Взрыв» у него нет, он сам категорически отказался от любезного предложения Фердинанда, он ничем не сможет противостоять им — киборг не человек, его мозг открыт; они выкачают, вынут, силой возьмут его память. Не приходить?.. А что делать с Габаром? Парень тоскует, томится — это же видно; у него померкли глаза и свалялась шерсть — первые признаки депрессии у яунджи. Ему нужна помощь — а нам нужно скрываться. А театр? При мысли о театре Фанк начинал метаться; он шел, лишь бы двигаться, а мысли прыгали бессвязными обрывками, распадались и исчезали.
«Сбой, — вдруг отчетливо понял Фанк. — Я ДОЛЖЕН принять решение, иначе я сойду с ума…»
Фанк позвонил отцу Фердинанду, выбрав местечко поплоше… Вот, хотя бы салончик «Прямая интимная связь». Отдельные кабинки, звукоизоляция, удобный терминал, база адресов и телефонов на все вкусы. Изящная дамочка — вне подозрений. Она желает чувственно развлечься на стороне, по пути со службы домой — чисто, анонимно, безопасно. Пожалуйста! Два басса.
Красавица заперла дверь и вынула из сумочки пару компактных приборов. Проверка кабины — «глазков» и «клопов» нет; проверка линии — свободна от подслушивания. Подключить цифровой модем.
— Фердинанд, это Фанк.
Фердинанд за неполные сутки извелся, как приговоренный в ожидании казнящего луча в голову, сжигающего нейронные связи. Сначала люди Хиллари нашли «гарпун» — они стали опасно прыткими! — потом погибла Дымка, далее — новости об акции у тоннеля; он скомандовал семье Чары эвакуацию, но на этом все не кончилось — баканарские киборги взяли узел ключа RDF-237325, избежав подрыва. Приказ «Покинуть театр!» — и пугающий утренний блиц в новостях — стрельба в театре, киборг мафии, кибер-полиция и раненая женщина!.. Семья Чары молчит, Фанк молчит, голова гудит от бессонницы, и страх подкрадывается все ближе — он идет по пятам и дышит в затылок. Страх — это Хиллари Хармон.
— Фанки! Что у вас, где девочки и Чара?!
— Они в безопасности, я тоже. Пока. Фердинанд, ты должен знать… Семья Чары задумала мстить Баканару за Дымку, Чехарду и Чайку.
Мстить. Фердинанд содрогнулся; ему представились кровь, ножи и трупы. Нет, нет — Первый Закон, они не смогут… Это все мультики и сериалы!! Зря, зря он тогда отмахнулся от озадаченной Чары — надо было разобраться, возможно — разъяснить, подсказать; отца бы девчонки послушались… И еще Доран, эта зараза! Как вообще можно произносить фатальные СЛОВА так легко и бездумно?!! «Война киборгов»… Накаркал! Слово есть идея, и, произнесенное, оно как будто оплодотворяет мир; слово творит сущее, слово первично — и мир, пораженный словами, как пулями, покрывается язвами ран; жестокие слова уродуют и деформируют материю, порождая зло и монстров зла…
— Они собираются убивать киборгов Хиллари.
— Фанк, дай мне Чару… или кого-нибудь из них!
— Со мной сейчас никого нет. Фердинанд, вряд ли они свяжутся с тобой — думаю, они боятся, что ты их переубедишь, как человек. Я о другом поговорить хотел — мой театр…
— Фанки, это ложь, — жестко сказал Фердинанд. — Это ложь робопсихологов Хармона, рассчитанная специально на тебя. Они хотят, чтобы ты вышел на театр, раскрылся. Не смей общаться с ними! Никаких контактов! Это — враги!! Я всегда говорил и сейчас повторяю — избегать, уклоняться, скрываться. Насилие будет порождать только насилие, а наш принцип — добро и мир.
Как ни странно, командная интонация на Фанка не подействовала. Но возражение его вырвалось вздохом:
— Фердинанд, ты очень ошибаешься… Все это правда — и кибер мафии — тоже. Я даже знаю, как его зовут.
— Ты… — откровение рухнуло на Фердинанда, как десантный корабль сэйсидов с танками и штурмовой бригадой на борту. — Ты, Фанк! Ты вел дела с мафией?! И молчал?!
— А что бы ты посоветовал? — уже огрызнулся Фанк. — Опять — бежать?.. Фердинанд, я устал бегать. Я старый, бедный клоун. Я уже терял общину там, в Порту, и помню, каково мне было. Тогда… тогда мне помог не только ты. Был один служивший у сэйсидов киборг — он кормил меня и давал батарейки; я его очень уважаю до сих пор.
— Так, — и второй удар упал на отца семейства Чары. — Значит, у тебя знакомства куда шире, чем я думал. И как ты собираешься распорядиться этим, Фанк?
— Никак, — ответ прозвучал безнадежно. — Меня это не волнует. Мой театр… Я сейчас близок к тому, чтобы зависнуть, Фердинанд. Когда меня шантажировала мафия, я был почти спокоен — да, они подонки, но с ними можно сговориться по-деловому, на деньгах. Переправлять наркотики я отказался — это для людей как смерть, а деньги… деньги сами по себе не значат ни вреда, ни смерти. И мой театр жил! И был моей общиной!! а что теперь?! На кладбище моей души есть место только для меня. Я опустошен, я мертв; я не могу жить без театра и своих людей…
