– Очень большая, – гордо ответила я и ко всеобщему изумлению продемонстрировала, как можно быстро очистить яйцо, отрезав его верхушку ногтем. В общем, мне пришлось повторить этот фокус еще пять раз. А когда я наконец села, на каждом колене у меня материализовалось по паре котят, так что теперь джинсы у меня на бедрах все истыканы их коготками. Все мы сидели за переполненным столом, в кухне с низеньким потолком и в окне пылал закат, так что я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Ник, однако, моей радости не разделял:
– Крупный и мелкий скот на вольном выпасе… Кошки на вольном выпасе… Дети на вольном выпасе… Может, тогда мне лучше спрятаться в какой-нибудь загончик или клетку?
Я вспомнила, как я чувствовала себя в доме своей многодетной тети и пожалела его. И вот как раз когда я подумала, что Билл и Карина живут прямо-таки нечеловечески идилличной жизнью, они продемонстрировали короткую, но яростную ссору, начало которой я пропустила.
– Не надо быть таким самодовольным кретином, Билл! Руперт прав!
– Черт возьми, Кэри, – заревел Билл, – он все-таки мой брат, а не твой!
На другом конце стола Руперт пытался выглядеть так, будто к нему это не имеет никакого отношения. Ник заметно испугался. Его собственные родители никогда не кричат. Но шесть девочек словно бы и не заметили ничего, продолжая мирно болтать. Видимо, к таким сценам они уже давно привыкли. Венеция улыбнулась и сказала:
– Вы еще не видели, как они бросаются яйцами друг в друга! Это невозможно смешно! Мы все тогда лезем под стол, чтобы в нас не попало.
Вечер близился к концу. Руперт сказал, что нам пора возвращаться в гостиницу. Я попыталась заикнуться, что было бы неплохо остаться и помочь вымыть посуду, но он так сверкнул на меня очками, что пришлось заглохнуть. Посудомоечные машины были специально изобретены для таких людей, как Ник и его предки, но, как я видела, у Карины и Билла ничего подобного в доме не водилось. С выражением безграничного смирения на лице Билл сказал, что мытье посуды – это его обязанность. Карина между тем постаралась смягчить недовольство Руперта – он все еще был зол из-за того, что мы с Ником увязались за ним. Она сказала, что была очень рада таким гостям. И после этого мы, все трое, вышли в сад, где под кустами или на насестах разнообразные птицы устраивались на ночлег, прошли через ворота, как будто пришли сюда не шагая через миры, а просто забежали в гости по-соседски. Но тот факт, что Руперт был рад поскорее убраться отсюда со мной и Ником, маскировке не подлежал. В сумерках Руперт смотрел на нас почти кровожадно. Тихим, свистящим шепотом он сказал, что мы «не должны трепаться об этом путешествии по всей гостинице».
– Да, мы и не думали, – спокойно сказала я.
Он снова сверкнул на меня очками и, подумав, сказал:
– Точно! Вы оба даже подумать об этом не сможете. Теперь вот что: возвращаться мы не будем так глупо и опасно, как пришли сюда. Держитесь друг друга, и не отставайте от меня.
С этими словами он протянул Нику руку, словно давал понять, что предпочтет держать Ника, но не меня. Я схватила Ника за другую руку. Думаю, он имел право злиться. В конце концов, мы вломились в его личную жизнь, когда нас туда совершенно не звали. Руперт повел нас через миры, но не той дорогой, по которой мы пришли – во всяком случае, я заметила груду ярких самоцветов, их точно раньше не было, а потом скользкий склон. Было очень утомительно карабкаться на него по мокрой траве, мы с Ником падали, но отпустить руки боялись, а Руперт шел себе, как ни в чем не бывало, словно и не тащил нас двоих за собой. И Ник, и я использовали свободную руку, чтобы за что-нибудь хвататься. Путешествие было не такое, как то, когда мы пришли на Тулий. Мы едва могли переступить с одного склона на другой. В какой-то момент я поняла, что мы с Ником что-то делаем не правильно и стала присматриваться к Руперту.
Не могу сказать, что мы действительно шли в гору (точно так же, как раньше мы не спускались вниз), но все-таки мы поднимались. Знаете, что я вам скажу? – Я думаю, мы с Ником научились самостоятельно путешествовать между мирами в тот вечер. Когда научишься свистеть или ездить на велике, то потом сразу вспоминаешь этот навык, даже если прошло много времени. Правда, я не могу толком описать, каково это – переходить из одного мира в другой, но точно знаю, что у меня в следующий раз должно получиться. Ник ничего не сказал, но подумал то же самое – готова поклясться. Это похоже на дурную привычку или зависимость. Внезапно склоны закончились, и мы очутились в полутемном коридоре с зеркалами. К счастью, на этот раз терновой леди здесь не было.
– О, – сказала я. – Какое счастье!
– Не останавливайтесь! – прикрикнул Руперт, – не отпускайте меня! Мы еще не пришли на место! Вы даже не догадываетесь, как глупо вы двое поступили, побежав за мной!
– Но мы же все-таки дошли, – возмутился Ник. Ему очень не нравилось, что его ругали.
– Вы дошли, потому что боялись от меня отстать, – огрызнулся Руперт. – Это была несусветная глупость! Не смейте больше так делать!
– Почему же глупость-то? – наконец обиделся Ник.
– Потому что вы, возможно, нарушили порядок в нескольких мирах. А если бы вы остановились между мирами, вас разорвало бы на две половинки. А если вы шли неправильно, то, возможно, пробили тоннель между вселенными. В общем, много всего вы могли натворить. Не могу вам больше рассказать, но можете мне поверить – очень много.
– Тайны, тайны… – пробормотал Ник презрительно. И тут мы внезапно очутились в коридоре гостиницы. Руперт сразу же выпустил руку Ника и резко развернулся к нему:
– Скажи спасибо, что эти тайны есть! А то бы у вас крыша съехала в вашей глупенькой никчемной жизни!
Это меня разозлило. Я поддела наверх свои очки и сказала:
– Вот как? И кто же уберегает нас, чтобы у нас крыша не съехала? Руперт Ванаблес, секретный агент много нулей и одна семерка…
Думаю, зря я так на него накинулась. Могла бы и промолчать. Руперт даже не попытался снова сверкать очками. Мне лично одного его вида хватило, чтобы прикусить язык.
– Не знаю, что вам наговорил мой братец, но вы неправильно его поняли. – После чего он отвернулся от нас и быстро зашагал по коридору. Я почувствовала как душный, искусственно ароматизированный воздух гостиницы смыкается вокруг меня. Я смотрела Руперту вслед и страшно жалела, что не промолчала. Сейчас я еще больше жалею об этом. Хм… Знаете, что меня на данный момент в этой жизни не устраивает? – Только то, что мой бедный папа болен. Даже на Робби мне сейчас наплевать. Только жаль, что я раньше многого не понимала. Вот и все.
Глава 14
Руперт Ванаблес
Для архива Инфорион.
Оглядываясь назад, я понимаю, что на тот момент куда больше был озадачен тем, что сумели сделать эти двое – практически без помощи с моей стороны. И ведь никто им ничего не показывал! Рядом с этим мои неудачные попытки найти нового магида выглядели просто смешными. Даже сейчас, несколько месяцев спустя, когда я вспоминаю, как они побежали за мной, у меня волосы становятся дыбом. Эти двое не соблюдали никаких правил, и вообще понятия не имели, что делали – они просто пошли и все. У меня было сильное подозрение, что кто-то поставил для них серьезные ограничения – чтобы Мари и Ник не смогли перейти в другой мир. Но они, видимо, даже не заметили этих препятствий. Надеюсь, я достаточно жестко с ними разговаривал, чтобы они не захотели пробовать повторить этот номер еще раз. Однако в глубине души я понимал, что, возможно, они мне не поверили.
Когда притворяешься очень сердитым, то невольно начинаешь сердиться по-настоящему. Я всерьез рассердился еще до того, как племянницы уволокли меня играть с цыплятами. Когда во время обеда Билл заявил мне, что вот так запросто объяснил Мари и Нику все о магидах, я его чуть не прикончил. Тулий не Земля. Карина, к счастью, была на моей стороне. Очень жаль, что я попросил его заместить меня в гостинице, пока сам я буду разговаривать с Кнарросом. Если бы я мог, то попросил бы кого-то еще. В общем, я был очень зол и встревожен из-за того, что мне предстояло встретиться с этим кентавром, поэтому все мои чувства немного перепутались. Я по-настоящему разозлился на Билла, к тому же, за день очень устал, разговаривая с Турлессом и Фиск. Видимо, я и Стэна здорово смутил. Но он всегда словно видел меня насквозь. В любом случае, побеседовать со Стэном удалось только поздно вечером в субботу. Всякий раз, когда я заглядывал на автостоянку для сотрудников гостиницы, там бродило примерно три-четыре человека. И мне все время казалось, что они что-то ищут. Короче, мне вовсе не хотелось, чтобы они поняли, что мой автомобиль припаркован незаконно. Так что приходилось отступать назад в помещение. Но в субботу тусовка на стоянке насчитывала уже человек двадцать, включая старшего менеджера гостиницы. До меня долетели его слова:
