Я точно также, как и тот визгливый афганец, окунул указательный палец правой руки в бочку с жиром и, следя за тем, чтобы жир не капнул на одежду, отправил его в рот.
Меня не поразила молния, и я не скончался тут же на месте от отравы, за которую считал этот истеричный фанатик обычный свиной жир. Наверно, именно это он ожидал, тараща свои выпученные глаза на то, как я демонстративно слизывал с пальца остатки жира.
Закончив процедуру смакования, я удовлетворенно произнес:
— Хуб! Бисиор хуб! — что означало мое очень даже положительное отношение к свиному жиру.
Афганец скривился в гримасе, словно разжевал неспелый лимон, после чего отскочил в сторону и трижды смачно сплюнул на землю.
«Ну и дурак же вы, батенька», — едва не сорвалось с моих губ. Но вместо этого я, повернувшись к стоящему рядом Мир Акаю, спросил его:
— Рафик командони, а как вы относитесь к свинине и свиному жиру?
Мир Акай утвердительно закивал головой.
Да мне и не надо было его об этом спрашивать. В предыдущий четверг он приезжал к нам в гости в ООНовский городок, где мы специально для него организовали баньку, а на ужин угостили фирменными шпикачиками, приготовленными из отборной свинины, которой мы по такому случаю разжились в Бригаде, отдав за целую свиную ляжку литр «Доны».
Та-ак.
Пока я не увидел ничего особенного, о чем сегодня утром мне хотел сказать Мир Акай. Ну и что из того, что не тот жир прислали в качестве гуманитарной помощи. Не захочет местное население его хавать, всю партию заберет себе царандой. Сарбозам до фени, чем набивать свои желудки, лишь бы плов был жирным. Голод не тетка, все уметут за милую душу. Своими соображениями по этому поводу я поделился с Мир Акаем. Тот опять утвердительно закивал головой».[130]
Поразительно спокойно отреагировал Мир Акай на присылку свиного жира. То, что он сам свинину употреблял, будучи у «шурави» в гостях, неудивительно. Многие из учившихся в Союзе и общавшихся с советскими товарищами афганцев обзавелись совершенно неприемлимыми, с точки зрения их соотечественников, привычками. Но неужели он и в самом деле своих подчиненных собирался свиным салом кормить? Это в городе Кандагаре?
Или афганский начальник просто решил таким образом замять скандал, чтобы страсти улеглись, а потом у тех же советских товарищей на свиной жир что-нибудь приемлемое для афганцев выменять?
Так или иначе, но прибытие этакого провокационного груза, да еще в порядке «извинения» за гибель мирных жителей, могло бы очень осложнить ситуацию в Кандагаре. Кто же это в Союзе додумался «расплатиться» с афганцам свиным жиром в качестве компенсации за «очень серьезную войсковую операцию», в ходе которой «среди мирного населения было довольно много неоправданных жертв»?
В XIX веке в Индии англичане как-то вооружили полки, набранные из местных жителей, новыми винтовками Энфилд с капсюльным замком. Патрон, который надлежало скусывать, согласно тут же возникшим слухам якобы пропитывался смесью говяжьего и свиного жира. Возмущены были и индуисты, для которых корова — священное животное, и мусульмане, для которых свинья — нечистое животное. Справиться со вспыхнувшим восстанием англичанам оказалось очень нелегко…
Но и другие гуманитарные подарочки оказались не менее провокационными.
«Пошли дальше. Опаньки! А вот это уже хуже. Около грузовика-термоса лежало несколько коробок со сливочным маслом. Пара коробок была раскрыта, и в них я увидел какую-то серо-зеленую массу, которая даже отдаленно не была похожа на масло. То ли от длительного пребывания в термобудке, минусовая температура в которой исчезла еще на советско-афганской границе, то ли от того, что товар таким был еще до того, как попал в Афган, но масло это однозначно было не пригодно для употребления в пищу. Таким продуктом питания и отравиться недолго.
Словно уловив мои мысли, именно это и озвучил «истерик».
На этот раз он был на коне. Важно напыжившись, он понес ахинею насчет того, что недобросовестные люди в Союзе желают смерти бедным афганцам, сплавляя им явную отраву, списывая при этом на своих складах доброкачественные продукты. По себе небось судит, гад.
Но возразить ему было нечего — в точку попал.
Я не исключал того обстоятельства, что на моей Родине еще не перевелись аферисты, готовые любыми путями заработать свою левую копейку. Даже вот таким способом, ценой жуткого обмана. Но свои рассуждения я оставил при себе, а внимание окружающих акцентировал на том, что такое чрезвычайное происшествие могло произойти в первую очередь из-за отсутствия у афганских товарищей хороших авторефрижераторов. Если бы такие были у них в наличии, подобного инцидента никогда бы не произошло.
Афганцы, кивая головами, соглашались с моими доводами. Пока вроде удается отбрехиваться.
В тот момент я еще не знал, какой сюрприз ждет меня около открытого контейнера, у которого, согнувшись в три погибели, сгрудилось несколько человек.
Контейнер этот был доверху наполнен мужскими и женскими туфлями.
Вы спросите: ну чего особенного из того, что в качестве гуманитарной помощи в Афган доставлена обувь? Ведь это тоже помощь, хоть ее и нельзя употребить в пищу. Ну, так ведь не пищей же единой жив человек.
Я тоже так думал, когда впервые увидел те туфли.
Самое смешное только начиналось.
Грузчики и просто любопытствующие охранники «Монополии» рылись в куче обуви, пытаясь подобрать хоть одну пару одинаковых туфель или ботинок.
Увы. Все их усилия были тщетны, поскольку в контейнере лежала обувь только на левую ногу. Какой-то «шутник» в Союзе, комплектуя гуманитарный груз, так «отсортировал» всю обувь, что в один контейнер попали только туфли на левую ногу, а в другой — на правую. Интересно, а куда укатил контейнер с обувью на правую ногу? Судя по разговорам водителей грузовиков, второй такой же контейнер с обувью сгрузили в провинции Фарах. Там, наверно, тоже сейчас веселятся.
Выяснилось, что ко всему прочему вся обувь в контейнере соответствовала размерам обуви, продаваемой в наших отечественных магазинах с фирменным названием «Богатырь».
А теперь представьте афганку, которая пытается сделать хоть шаг в туфле на высоком каблуке 43-го размера, имея при этом ногу 33-го размера. А ее муж в это время, запустив ногу в ботинок 45-го размера, волочит его за собой, словно штатную единицу маломерного флота.
Представили?
Вот и я тоже, когда представил такую картину, то едва не рассмеялся.
Но хорошо, что не успел этого сделать».[131]
Поразительно «удачно» подобрана гуманитарка — свиной жир, испорченное сливочное масло и обувь на левую ногу.
Если бы ЦРУ США через своих тайных агентов в СССР сумело бы организовать отправку этакого гуманитарного груза для подрыва советско-афганской дружбы, всех участников такой блестящей операции награждать должен был бы лично президент Рональд Рейган. Но куда там ЦРУ, до такого ни одна вражеская разведка не додумалась бы. Это свои, увы, неизвестные «герои» постарались.
Расхлебывать последствия их бурной деятельности пришлось на месте получения груза. «Представителя провинциального Комитета НДПА, не проронившего до этого ни слова, вдруг словно прорвало. Поднятый им вопль привлек внимание всех присутствующих. Дураку понятно, что он работал на публику.
Что уж он там такого ляпнул, я сразу и не понял, но на лицах стоявших около меня людей уловил неприязненные взгляды в мою сторону. Видимо, слова этого партийного деятеля были отнюдь не дружественными по отношению к моей персоны.
От слов, сказанных этим партийным функционером, Мир Акай изменился в лице и виновато понурил голову. Потом он как бы между делом отвел меня в сторону и объяснил, что этот парчамист обвиняет меня и мое государство в том, что мы желаем только горя афганским гражданам. А присланные туфли и ботинки на одну ногу — это как предупреждение советских военных о том, что все афганцы скоро станут инвалидами.
Ах ты сволочь! Козел вонючий! Ишь чего удумал, мерзавец! И такая сволочь в руководстве провинциального Комитета НДПА ошивается? Да будь моя воля, за такие слова я б и пулю на тебя не пожалел, урод несчастный! Недобиток душманский!
По всей видимости, все отрицательные эмоции мгновенно отразились на моем лице, и Мир Акай, почувствовав мое крайне холерическое настроение, ненавязчиво взяв под локоть, увел подальше от этого крикуна.
И правильно сделал. В тот момент я мог просто не сдержать себя и наверняка врезал бы в морду этому партийному недоноску. Опять же, потом только мне хуже было бы. Такие вещи здесь не прощают. Могли бы запросто повязать там же, во дворе «Монополии», и тогда прощай это сладкое слово «свобода». Даже если бы моему руководству и удалось загладить конфликт, в Союз я возвратился бы уже гражданским человеком и с «волчьим» билетом.
