«Будь здесь и сейчас! Не уходи в прошлое или будущее! Или тебя убьют, ты дурак!».
Но не мог он не тревожиться за будущее Сано и Рэйко! Да и за свое тоже. То, что он урвал сейчас это короткое время, может отразиться на них всех. Он прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться.
«Держи глаза открытыми! Не отгораживайся от мира! Воин должен уметь добиться внутреннего покоя в любой ситуации. Только тогда он может почувствовать, что предпринять во время боя. В противном случае — станет жертвой беспечности и растерянности».
Вскоре от длительного стояния у Хираты свело больную ногу. Он шевельнулся, чтобы принять более удобную позу.
«Не позволяй физическим ощущениям отвлекать себя. Чувствуй, как дыхание, энергию, переливающуюся внутри тебя».
Увы, мир был полон вещей, которые Хирата не мог игнорировать. Дождевые капли падали на крышу и песок; ветер обдавал его брызгами. Зудели комары. Хирата сдержал желание отмахнуться. Его лицо горело от укусов.
«Чувства — это помехи внутри тебя, которым нельзя позволять сбивать себя с пути. Ты должен научиться контролировать их. Если не сумеешь, то тогда не сумеешь контролировать и противника во время боя».
Хирата терпеливо продолжил упражнения. И тут к нему торопливо подошла Мидори:
— Муж! Что ты делаешь?
— Ничего, — буркнул Хирата, недовольный тем, что его прервали.
— О-о! — На лице Мидори появилось знакомое выражение терпеливой снисходительности. Она прекрасно понимала, как важны для него эти тренировки, но считала, что они слишком отрывают его от дома и обязанностей. Что риски в этом случае перевешивают выгоды.
— Что тебе нужно? — спросил Хирата.
— К тебе детектив Ода. — Мидори привела самурая с собой. — Он хочет что-то тебе сказать.
И упорхнула. Когда Ода шел к нему, Хирата попробовал провести эксперимент. Он сформировал мысленный образ себя, нападающего на Оду, и направил свою мысленную энергию на детектива в виде молчаливой яростной угрозы.
Ода прошел в беседку к Хирате.
— В чем дело? — спросил он со смехом. — Чего это вы на меня так смотрите?
— Не обращай внимания, — отрывисто бросил Хирата. Его мысленная атака должна была испугать Оду, но внутренняя энергия работала ничуть не лучше, чем в храме.
Возможно, Мидори права.
— Рассказывай новости, — сказал он.
— Я проверял алиби пасынка правителя Мори, — доложил Ода. — Побывал в Тоцуке и выяснил, что Эндзю, похоже, ночь убийства провел на местном тамошнем дворе. Его имя было внесено в книгу регистрации постояльцев. Оно также есть в списках проезжающих на контрольных пунктах на тракте между Тоцукой и Эдо.
— Когда, в соответствии с записями, он вернулся в город?
— В тот день, когда вы обнаружили тело правителя Мори.
— Значит, все выглядит так, что у Эндзю не было возможности убить своего отчима. — Это Хирату расстроило, но подозрения к Эндзю еще оставались. Регистрационные записи не фиксируют весь ход событий. — Тебе удалось по дороге найти кого-нибудь, кто действительно опознал его или помнит, что точно видел его?
— Я опросил сотни людей, но нет, — сказал Ода. — Хозяин постоялого двора и несколько чиновников с пропускных пунктов вспомнили человека, проезжавшего под именем Эндзю Мори. Их описания, кажется, подходят к нему. Но нельзя быть уверенным в том, что они видели именно его или кого-то, прикрывавшегося его именем и подписью.
— Он мог послать вместо себя кого-то другого, а сам остаться дома и убить отчима. Имение так велико, что он легко мог спрятаться и не быть замеченным. — Однако Хирата понимал, что это чистой воды домыслы.
— Есть кое-какая информация, которая вас порадует, — сказал детектив Ода. — Я разговаривал с одним патрульным. Он знает Эндзю и запомнил его, но не по этой поездке. Он столкнулся с ним и правителем Мори, ехавшими из своей провинции в Эдо сразу после Нового года. И услышал, как они по дороге спорили.
— Да? И о чем же?
— По словам стражника, Эндзю сказал что-то вроде; «Нет, я не стану этого делать. Никогда больше». Правитель Мори будто бы сказал: «Сделаешь, как я скажу». Эндзю был в ярости. Он вырвался вперед и крикнул через плечо: «Вы еще пожалеете».
— Ладно, — удовлетворенно проговорил Хирата, — звучит так, словно не все было идеально между ними, как говорит госпожа Мори. По Эндзю еще следует работать.
— Это может оказаться непростым делом, так как никто в имении Мори не станет говорить о семейных делах, — сказал детектив Ода.
— Даже если никто внутри не захочет говорить, кто-нибудь извне может захотеть, — отозвался Хирата.
Сидя на возвышении в комнате для приемов, Рэйко глубоко втянула в себя воздух, готовясь к встрече, которая не обещала ничего приятного.
Двое стражников вошли в комнату, сопровождая полковника Куботу. Это был самурай лет сорока с горделивой осанкой, которая компенсировала недостаток роста. На нем были разукрашенные доспехи и металлические поножи, однако Рэйко знала, что все это лишь напоказ. Он все время занимался инспектированием и обучением войск; сам же редко брался за оружие. Во время войны он восседал на коне где-нибудь на кромке поля битвы, выкрикивая команды солдатам; его меч никогда не покидал ножен.
Он использовал свои боевые навыки в более интимных делах.
У него было ухоженное, мягкое лицо, губы всегда растянуты в улыбке. Морщинки вокруг глаз говорили о благодушии. Однако взгляд, которым он смотрел на Рэйко, был тяжел и злобен.
Она кивнула своим стражникам. Они ушли, но получили от нее приказ оставаться за дверью на случай необходимости.
Полковник Кубота отбросил все формальности, которых требовала от посетителя вежливость.
— Как вы посмели отрывать меня от работы и заставлять тащиться сюда? — Его голос был спокоен, но грозил перейти в злобный крик. Рэйко уже доводилось слышать это раньше. — Что вам от меня нужно?
— Приветствую вас. Пожалуйста, садитесь. — Сдерживая отвращение, Рэйко указала на пол ниже и напротив себя.
Кипя негодованием, он опустился на колени.
— Если бы вы не были женой досточтимого канцлера, я бы ни за что не пришел. Я бы просто наплевал на вас. — Несмотря на то что его лицо не утратило своей привлекательности, в глазах горела злость. — Вам недостаточно того, что вы разрушили мой брак? Что еще вам от меня нужно?
— Должна напомнить, что это вы сами разрушили ваш брак, — невозмутимо отозвалась Рэйко. — Вы двадцать лет избивали свою жену. Когда я познакомилась с ней прошлым летом, у нее все тело было в синяках. Она страдала от приступов головокружения, потому что вы били ее головой о каменный пол.
— Мужчина может делать со своей женой все, что захочет, — прошипел полковник Кубота. — А ее долг — подчиняться ему. Сэцу не имела права вмешивать вас в частные семейные дела.
Его жена прослышала, что Рэйко помогает попавшим в беду людям, и обратилась к ней. Рэйко помнила, как маленькая испуганная женщина сидела в этой самой комнате, шепотом рассказывая о муках, которые она терпела от мужа. Когда Рэйко согласилась прийти ей на помощь, женщина расплакалась от благодарности. Еще она предупредила Рэйко, что полковник обратит весь свой гнев на нее.
— У вас не было права вмешиваться, — сказал он. — У вас не было права влезать в закон и добиваться для Сэцу развода.
— Кто-то должен был вмешаться. К тому же закон должен защищать невинных людей от обид. — Рэйко сходила к своему отцу, судье, рассказала о положении госпожи Сэцу и попросила вмешаться от ее имени. Судья Уэда, вопреки желанию полковника Куботы, объявил в суде о разводе. Он вынес также постановление, что если Кубота близко подойдет к своей жене, то будет приговорен к трем годам жизни среди изгоев общества. Решение было не только необычным, но просто неслыханным. Полковник Кубота впал в ярость и выкрикивал проклятия в адрес жены и судьи, но больше всех досталось Рэйко.
— Вы отняли у меня Сэцу. — Он криво улыбнулся, его губы враждебно изогнулись. Рэйко понимала, что он злится на нее не потому, что любит жену и скучает по ней. — Теперь она живет в моей загородной вилле, которую судья по вашему наущению украл у меня, на деньги, которые он заставил меня ей выделить.
— Это справедливо, что вам пришлось вернуть приданое, которое вы получили при женитьбе, — ответила Рэйко. — Та вилла — часть его. Кроме того, она заслужила компенсацию за годы страданий.
— Вы не только обеспечили ей компенсацию. — Кубота сжал кулаки, словно готовясь ударить Рэйко. — Вы порвали мои связи с важным кланом. Вы публично обесчестили меня. — От злобы у него на шее вздулись жилы, лицо полыхало ненавистью. Он, как тогда в суде, был на грани срыва. — Однажды я вам за все отомщу!
— Возможно, вы уже это сделали, — отозвалась Рэйко.
На лице полковника недоумение смешивалось со злостью.
