— Родинок у тебя на спине двенадцать.
— Мм… Буду знать.
— У тебя что, никто не считал родинки? — Я не стала признаваться, что изучила каждую ещё в Тель-Авиве.
Отлипнуть от них было невозможно. Одна большая под левой лопаткой. Ещё две — чуть выше на плече. Целое созвездие вдоль позвоночника и ещё одна, самая моя любимая, над правой ягодицей.
И как до сих пор никто не пересчитал?
— Как-то не приходилось.
— Несчастный. — Мои губы уткнулись в ключицу и дорожкой поцелуев заскользили по шее к подбородку. — Это же самое главное. А ты не знал.
— Обычно был занят другим. — Этот нахал своей прямотой совсем не щадил моё сердце.
— Учился целоваться, — хмыкнула. — Я поняла.
— С этим тоже что-то не так?
Дима чуть спустился. Глаза оказались напротив глаз, а губы… посмотреть на них я не успела. Его язык толкнулся мой рот, и врата в мир сверкающих бабочек и волшебных единорогов распахнулись сами.
Никогда раньше я не думала, что поцелуи могут приносить столько удовольствия. Первые опыты с красавцем-однокурсником запомнились огромным количеством слюны и асфиксией. Юра предпочитал целовать мою грудь. У него всегда всё было по делу, без лишних нежностей и траты времени.
Со Штерном же земля уходила из-под ног. От настойчивых движений губ и языка забывалось, что происходит вокруг, о чём думала до, и кто я вообще такая. Дима словно будил какие-то рецепторы, о существовании которых раньше не знала.
Те связывали одними импульсами мозг, сердце и вагину. Извилины плавились от первого же касания, а спустя несколько секунд я уже горела вся.
Пытаться понять механизм было невозможно. Точно так же невозможно было оторваться. Никак. Словно кровоток становился общим, и лёгкие одними на двоих.
— Папа, а ты здесь? — внезапно раздалось над нами как раз в тот момент, когда единорог нашёл бабочку и стал тереться об неё, высекая звезды.
Мы с Димой одновременно распахнули глаза. Не знаю, как выглядели мои, но в его глазах читался шок.
— Варя… — Голос супер-отца предательски хрипел.
— А что ты с тётей Алисой такое делаешь?
Малышка от любопытства свесилась с кровати. Белокурый локон коснулся моей щеки, и Штерн надо мной превратился в каменное изваяние.
— Учу вашу новую няню делать искусственное дыхание, — соврал, не моргнув.
— Да?.. А Татьяну ты не учил.
Мои зацелованные губы запекло как после кайенского перца. Срочно захотелось чем-нибудь запить, а лучше нырнуть в холодную воду с головой.
— Вашу Татьяну учили другие. — Дима уже, похоже, пришёл в себя. — А эту няню всему приходится учить самому.
— Неопытная. — Варя по-взрослому понимающе вздохнула.
— Совсем!
— Ясно. Тогда ты учи, а мы с Дашкой пойдём пи-пи. — Девочка спустилась на пол, и через мгновение рядом оказалась и её сестра, такая же бодрая и выспавшаяся. — А то мы ждали-ждали. Больше не можем.
Чтобы не прыснуть со смеху, я до крови закусила губу и постаралась на чем-нибудь сконцентрировать взгляд. Прямо передо мной был кадык Димы. Красивый, мужественный, с тонким, едва заметным шрамом и свежей щетиной.
Всё время, пока девочки шли к выходу, кадык не дёргался. Штерна словно снова парализовало. Но стоило двери закрыться, Дима откинулся на спину и ожил.
С языка посыпались проклятия, ладонь сильно стиснула мою попу. А потом бы оба разразились таким смехом, что взъерошенный воробей на подоконнике клюнул в стекло и улетел подальше.
Глава 44
После сцены на полу обе малышки поглядывали на нас с настороженностью. Не было похоже, что они поверили сказке про искусственное дыхание, но к завтраку напряжение развеялось.
К моему огромному облегчению, баловать Диму и детей новым кулинарным шедевром не пришлось. Штерн уверенно оттеснил меня от плиты и сам занялся готовкой. Рядом на столе тут же оказалась какая-то коробка, сахар, бутылка молока и масло. На плите вспыхнул огонь и материализовалась кастрюля.
Для меня это было как шоу. Такое же каждое утро показывала наша повариха, но я вечно пропускала его. Сейчас стало понятно, что зря, но тогда постоянно находилась какая-то причина, что-то более интересное и важное. То я не могла открыть глаза после свидания с Юрой и учёбы до середины ночи, то отвлекалась на рассказ о новых похождениях брата.
Глупая.
За готовкой Штерна хотелось смотреть и смотреть. Судя по чётким, спокойным движениям, Дима знал, что к чему, и практиковался не раз. Стараясь не растечься по полу сиропной лужицей, я внимательно наблюдала из-за стола. Ещё две юные особы делали то же самое.
— У меня такое ощущение, что в спине вот-вот появятся шесть дырок. — Когда огонь под кастрюлей погас, Дима оглянулся.
— Пап, это не мы!
— Мы ничего не делали!
Девочки, как всегда, ответили мгновенно. Получилось у них так звонко и чётко, что мне тоже захотелось подхватить эстафету и поклясться, что не следила за их потрясающим отцом.
— Н-да, — хмыкнул Дима, — с честностью беда. Даже не знаю, в кого вы такие. — Он по-прежнему был суров, но глаза смеялись. — Ладно, хватит буравить отца взглядами! Где тарелки и ложки?
Более опытные, Варя с Дашей опрометью бросились к небольшому шкафчику возле плиты. Через несколько секунд на столе стояли четыре тарелки, и рядом с каждой по ложке: мне, как и девочкам, чайные, Диме — столовая.
Непривычно было чувствовать себя самым слабым звеном, но стоило Диме начать накладывать кашу, как я забыла про всякое смущение.
— Это манка?! — В животе радостно заурчало.
После пробуждения в обнимку и поцелуя это был третий непривычный подарок. Моя любимая каша. Не верилось, что Дима помнил наш разговор в Эйлате, но в тарелке была именно она. Ароматная, густая, с маслом — как я люблю.
— Если будешь на неё так долго смотреть, остынет и превратится в кусок непонятно чего. — Дима уселся во главе стола и взял свою ложку.
— А я люблю холодную, — второй раз за утро послышался голос молчаливой Даши. Она с улыбкой посмотрела на меня, а потом добавила: — Но папа так вкусно её варит, что остыть не успевает.
Впервые сестра не присоединилась. Хитрые глаза косо зыркнули на отца, на меня, и с самым серьёзным видом девочка принялась есть.
* * *
После совершенно идеального утра душа требовала такого же дня. Невозможно было перестроиться: вспоминать о Шиммере и угрозах. Хотелось раздобыть где-нибудь кулинарную книгу, придумать повод, чтобы снова увлечь Диму на лесную опушку или хотя бы просто усесться на берегу, придумывая новую историю. Обязательно о девушке с рыжими волосами и хмуром рыцаре.
Последние двенадцать — четырнадцать часов окончательно переплавили меня в романтическую влюблённую дурочку. В своих мечтах я даже не заметила, как Дима, прочитав традиционные утренние СМС, стал серьёзным. Потом, занятая плетением косичек малышкам, чуть не пропустила появление Саши.
В домик тот не зашёл. Махнув нам в окно рукой, Саша остался снаружи. Уже скоро к нему вышел Дима. Спустившись с террасы, он сказал что-то Коле, и они втроём направились к воде.
На этом моменте моя интуиция наконец проснулась. Вспомнилось, как Дима крутил в руках телефон. Вспомнилось, когда последний раз видела вместе всех этих мужчин. Отнюдь не в прошлой жизни, как казалось. Вчера! В минуты, когда от опасности звенели нервы, и я чуть не затопила пару этажей солёными слезами.
— Что-то случилось… — пришло осознание.
Пальцы дрогнули, и я чуть не выпустила Дашину косичку из рук.
— Да. — Облокотившись о подоконник, Варя уткнулась лбом в стекло. — Обычно папа такой перед срочными командировками. Иногда на день, а бывает и дольше.
— Но он обещал, что никуда не уедет. — Словно в поисках поддержки, Даша оглянулась на меня. — Ведь так?
— Не должен был. — Я быстро закончила косичку и, не удержавшись, обняла девочку.
— А по виду не скажешь, — озвучила мою собственную мысль Варя.
Дальше, не сговариваясь, мы вместе уставились в окно. Услышать, что говорят мужчины, было невозможно, но вот видно было многое.
