него было дело, от которого зависела дальнейшая судьба таверны, Виары и, Бурунд побери, его и Космины. Он впервые за долгое время задумался о том, что действительно мог бы осесть на одном месте, жениться и стать честным хозяином в доме. Кажется, в последний раз о таких глупостях он мечтал в юношестве, когда совсем не знал жизни и судьбы простых ребят с юга. Но его прошлое висело над головой карающим мечом, и с этим нужно было разобраться. Если маленькое воровство — последнее в жизни, поклялся он Великой Матери — поможет ему откупиться от преследователей, что ж, это того стоило.
— Брось эти игры, — обрубил Робб. — Как тебя зовут.
— Толина, — ответила девица, ёрзая у него на коленях так, будто хотела слезть и уйти.
— Толина, я оплачу час твоего времени…
— Это другой разговор, — она вновь приникла к нему, впилась короткими ногтями в шею, так что Робб подумал: что за глупая привычка? — Куда мы пойдём?
— Никуда. Мы останемся здесь.
— Нет, красавшик, на людях я не согласна. Разве только за тройную цену.
— Ты сядешь напротив, закажешь себе поесть — одно блюдо! — и выпить. И ответишь на парочку моих вопросов.
Пожалуй, это был самый необычный заказ у Толины. Ей заплатили за час по классической расценке, накормили (ей даже удалось заказать два блюда вместо одного), напоили мёдом и даже пальцем не тронули. Она чувствовала себя даже обманутой в какой-то степени, ей казалось, что где-то есть подвох, но в чём именно он был, понять не могла, и оттого становилось только обиднее.
— Поместье Лоссы охраняет его лишная стража. Они меняются шетыре раза в день: у одного шеловека две смены шерез пять шасов.
— Шесть, — поправил её Робб.
— Ты шего, а? Самый умный сыскался? Я вот встану и уйду сейшас.
— Ладно, успокойся, — вздохнул Робб и пододвинул ей поближе кружку. — Есть другой вход на территорию?
— А ты шего собрался там делать? — прищурилась Толина, подаваясь вперёд. Внушительный бюст её лёг на липкую поверхность стола, и Робб опасался, что он вывалится из тонкой ткани платья.
— К жене его наведаюсь, — усмехнулся он, понятия не имея, есть ли у мерзкого Лоссы жена.
— Ахах! — громко воскликнула Толина и тут же разразилась громким смехом. — Ахахахах! Она ш страшная! правду говорят, кого только мушики не любят.
— Ты не смейся, а лучше деньги свои отрабатывай, — резко прервал её Робб. — Расскажи мне всё, что знаешь о поместье Лоссы.
И вот так спустя четыре часа Робб оказался у зеленой ограды, которая тянулась вдоль дороги, насколько хватало глаз. День клонился к вечеру, солнце скатилось за острые верхушки елей, окрашивая небо в тревожные оранжевый и красный, и сумерки всегда были лучшим помощником вора. Робб миновал главные ворота, по обеим сторонам которого стояли стражники, облаченные в кожаный доспех и металлические нагрудники, и с видом праздного крестьянина двинулся дальше. За дополнительную плату (Толина была не промах, это стоило признать) она рассказала ему о тайном лазе, через который можно было улизнуть из казарм или привести к себе девиц, чтобы скоротать с ними время отдыха. Он должен быть где-то рядом с двойным деревом. Его называли деревом любовников, потому что два ствола срослись у земли в один, и Виара бы наверняка сказала, что это тревожный знак, только вот Робб совсем не верил в знаки. Он верил в кулаки, топор и удачу. Пятнадцать шагов от дерева вдоль живой изгороди (Толина рассказала, что внутри скрывает железный забор, поэтому сквозь заросли пробраться не получилось бы), найти ветку с желтой ленточкой. Ленточка — это было очень смело заявлено, потому что маленький кусок ткани, который едва удалось рассмотреть в густеющих сумерках, никак на ленту не тянул. Но под ней и должен был располагаться тайный лаз.
Робб посмотрел налево, направо — вокруг ни души. Потом опустился на четвереньки и, чувствуя себя невероятным дураком, попытался нащупать дыру. Пальцы уткнулись в холодные прутья, он двинул их влево и — вот удача! — они нащупали пустое пространство, скрытое листвой. Робб раздвинул ветки и нырнул под них. Он успел преодолеть едва ли полметра, когда металлический забор по краям больно сжал его под мышками. Робб дёрнулся раз, второй. Затрещала рубашка, начало саднить кожу, но он не сдвинулся ни на дюйм. И тогда с ужасом понял, что застрял намертво.
В столь глупой ситуации Робб не оказывался давно. В последний раз подобную неловкость он ощущал лет пятнадцать назад, когда в спешке покидал милую юную Дару, отец которой вернулся очень не вовремя. Тогда молодой Робб запутался в собственных штанах и как был, с голым задом, рухнул в ноги хозяину дома. Сейчас он стал старше, суровее и умнее, но оказавшись под живой изгородью, он будто перенесся назад на пятнадцать лет. Ухудшало ситуацию то, что послышался шорох травы и спустя короткое время перед носом Робба оказалась пара начищенных до блеска сапог.
— Так-так, — произнёс голос сверху. Роббу было настолько неудобно, что он не мог даже посмотреть, кто его поймал. — И кто это тут у нас?
Какая нелепая ситуация! Робб выходил невредимым из таких горячих стычек, проворачивал такие отчаянные схемы, а теперь его поймали с застрявшим в заборе задом. Мысли лихорадочно сменяли одна другую в поисках достойного выхода, но его не находилось.
— Я здесь по приказу барона, — прохрипел наконец Робб и мысленно стукнул себя: и как он из этого будет выпутываться?
— Правда что ль? — хмыкнул незнакомец и присел на корточки, так что теперь было видно его штаны с кожаными вставками. Судя по всему это был стражник.
— Ага, с проверкой.
От напряга в ушах зашумело, а лицо сделалось красным. Робб не терял времени: он упирался ладонями в землю и старался выбраться. Стражник взял его за отросшие волосы и ткнул лицом в траву.
— Чего ты гонишь? С какой проверкой?
Нос взорвался болью от внезапной встречи с землёй, клацнули зубы. Резко запахло травой, которая сминалась под его щеками. Несколько мгновений Робб так лежал, оценивая своё положение в частности и жизнь в целом. Как там получилось, что он оказался у нос какого-то вояки, под забором со ртом, полным травы?
— Он знает, о ваших вылазках к девкам. И то, что они вас навещают, — заявил он, сплюнув острые травинки. — Хочешь проблем, продолжай тыкать меня носом. Ну же, давай! Я же всё равно выберусь, и тогда мало тебе не покажется.
Сверху молчали с добрую минуту, в течение которой Робб все пытался выбраться, но прутья крепко сжимали его
