— Если выяснится, что вы правы, я обязательно приму меры. Совершенно очевидно, что девушка пыталась покончить с собой именно из-за того, что ей была доставлена повестка с вызовом в суд. Надеюсь, защита сознает, что посылать свидетелю повестку с целью обеспокоить и запугать его — вещь недопустимая.
— Конечно, ваша честь, — ответил Мейсон. — Кстати, мистер Фритч предложил мне пари, что я не вызову Инес Кейлор для дачи показаний. Я хотел бы, чтобы он повторил свои слова. Я принимаю его условия.
— Улаживайте свои разногласия сами, — сказал судья Иган. — Я не желаю принимать участие в ваших спорах. Но учтите, мистер Мейсон, что я буду очень внимательно следить за тем, вызовете ли вы Инес Кейлор. А теперь оставим эту тему.
Мейсон и Фритч вышли из судейской комнаты.
— Не хотел бы я сегодня в два часа дня оказаться в вашей шкуре, — вполголоса сказал помощник прокурора.
— Думаю, от вашей шкуры запахнет паленым гораздо раньше, Фритч, — усмехнулся Мейсон.
— Вы так полагаете?
— Скоро вы в этом убедитесь.
— Сомневаюсь.
Они вернулись к своим местам, и через минуту в зале послышался стук призывающего к порядку председательского молотка.
— Продолжаем слушание дела Альберта Брогана, — объявил судья Иган.
— Ваша честь, — обратился Мейсон, — как выяснилось, свидетельница, которую я предполагал вызвать, сможет быть в суде только к двум часам дня. Что же касается подсудимого, то я хотел бы, чтобы его показания были заслушаны непосредственно перед тем, как дело перейдет на решение к присяжным.
— В обычных обстоятельствах, — сказал судья Иган, — ваше пожелание было бы принято во внимание и вам была бы предоставлена возможность вести защиту, вызывая свидетелей в том порядке, в каком вам удобно, однако в сложившейся ситуации это не представляется возможным. Пригласите своего следующего свидетеля, господин адвокат.
— В таком случае, ваша честь, я хотел бы еще раз допросить Марту Лавину, — сказал Мейсон.
— Ваша честь, я протестую! — воскликнул Фритч. — Обвинение уже завершило вызов своих свидетелей, а Марта Лавина — свидетель обвинения. Мистер Мейсон пытается тянуть время, он хочет дождаться перерыва, он…
Судья Иган грохнул по столу молотком:
— Прошу вас воздержаться от комментариев. Вы протестуете?
— Да, ваша честь.
— Протест обвинения принят. Просьба вызвать Марту Лавину для повторного перекрестного допроса отклоняется.
— В таком случае я прошу вызвать для допроса мистера Арчера, — сказал Мейсон.
— Я протестую на том же основании! — вмешался Фритч.
— Протест принят, — сообщил Иган.
— Раз так, защита приглашает для дачи показаний своего первого свидетеля, миссис Марту Лавину, — объявил Мейсон.
— Вы вызываете ее в качестве своего свидетеля? — воскликнул Фритч.
— Да, в качестве свидетеля защиты.
— Пригласите Марту Лавину занять свидетельское место, — обратился Иган к судебному приставу.
Несколько мгновений спустя в зал суда с откровенной улыбкой на лице вошла Марта Лавина.
— Вы уже произносили клятву, и поэтому можете сразу занять свидетельское место, — сказал ей судья Иган. — На этот раз вы будете давать показания в качестве свидетеля защиты. Мистер Мейсон, я полагаю, вы понимаете положение, в которое это ставит вас?
— Да, ваша честь.
— Очень хорошо. Можете начинать допрос. Адвокат обернулся к свидетельнице и вынул из кармана сложенный вдвое листок желтой бумаги.
— Миссис Лавина, я прошу вас обратить внимание на этот листок, — произнес он.
— Да, мистер Мейсон.
— На нем записка. Пожалуйста, взгляните и ответьте, ваш ли это почерк?
Марта Лавина бросила взгляд на листок, потом внезапно схватилась за свою сумочку, прикусила губу и бегающими глазами обвела зал суда.
— Записка была написана вами? — повторил адвокат.
— Нет, сэр.
— Вы знаете, чей это почерк?
— Я…
— Одну минуту, ваша честь! — воскликнул Фритч. — Я протестую! Адвокат пытается вести перекрестный допрос своего же свидетеля!
— Протест отклоняется, — сказал судья Иган. — Миссис Лавина, отвечайте на заданный вопрос.
Я думаю, что это почерк Родни Арчера.
Когда вам была передана записка?
Ваша честь, я протестую! почти закричал Фритч. — Во-первых, не доказано, держала ли вообще когда-нибудь в руках свидетельница эту записку. Во-вторых, непонятно, какое эта записка имеет отношение к делу. И в-третьих, снова налицо попытка адвоката вести перекрестный допрос своего же свидетеля.
— Протест отклоняется, — произнес судья.
— Миссис Лавина, вы можете ответить на мой вопрос? Когда к вам попала эта записка? — повторил Мейсон.
— В… субботу, утром.
— Кто вам ее передал?
— Мистер Арчер.
— Где?
— В офисе мистера Фритча.
— Ваша честь, — сказал Фритч, — совершенно очевидно, что все эти вопросы имеют единственной целью запутать свидетельницу и увести суд в сторону от основных фактов. К тому же обвинение закончило вызов своих свидетелей, и перекрестный допрос Марты Лавины вестись уже не может.
— На ваши возражения я отвечу следующее, — сказал судья Иган. — Конечно, еще слишком рано делать какие-то выводы, но хотя, когда адвокат в первый раз обратился к суду с просьбой вызвать свидетельницу Лавину для повторного перекрестного допроса, я и был уверен, что это лишь попытка защиты выиграть время, теперь мне кажется, что дело тут гораздо серьезнее. Мистер Мейсон, я хочу спросить вас, была ли эта записка в вашем распоряжении до начала последнего перерыва?
— Нет, ваша честь.
— У вас ее не было, когда обвинение прекратило вызов своих свидетелей?
— Нет, ваша честь.
— В таком случае, мистер Мейсон, я разрешаю вам обратиться к суду с повторной просьбой и еще раз вызвать свидетельницу Марту Лавину для перекрестного допроса.
— Я протестую! — выкрикнул Фритч. — Это противоречит процедурным правилам!
— Насколько я помню закон, в таких случаях суду предоставляется полное право действовать на свое усмотрение, — ответил судья Иган. — Если после того, как мистер Мейсон задаст свои вопросы, вы захотите уточнить показания своей свидетельницы, вам тоже будет предоставлена такая возможность. А сейчас, мистер Мейсон, вы можете допрашивать миссис Лавину не как свидетеля защиты, а как свидетеля противной стороны на перекрестном допросе. Приступайте.
Мейсон обернулся к Марте Лавине:
— Надпись на этом листке бумаги сделана почерком мистера Арчера. Мистер Арчер передал вам его в субботу утром в офисе мистера Фритча. Правильно?
— Да, — произнесла она после небольшой паузы.
— Вы прочли то, что здесь написано?
— Да.
— Теперь я хочу перейти к тексту записки…
— Ваша честь, я протестую! — перебил Фритч. — Записка не фигурирует в деле в качестве улики, и я протестую против прочтения ее перед присяжными.
На мгновение судья Иган заколебался.
— Пожалуй, прежде чем принять решение, я сам ознакомлюсь с ее содержанием, — произнес он.
Мейсон протянул ему листок. Судья Иган взял его, и по мере того как он читал, лицо его становилось все более мрачным.
— Думаю, прежде чем записка сможет фигурировать в деле как полноправная улика, потребуется, конечно, провести дополнительную экспертизу, однако я считаю, что уже сейчас она должна стать базой для ведения дальнейшего перекрестного допроса свидетельницы, — сказал он. — Протест отклоняется. Продолжайте, мистер Мейсон.
— Миссис Лавина, вы неоднократно заявляли суду, что не общались с мистером Арчером на протяжении уик-энда, — обернувшись к свидетельнице, произнес адвокат.
— Я заявляла, что не разговаривала с ним.
— Но тем не менее общались?
— Ну… смотря что под этим подразумевать… Да, он передал мне эту записку.
— Теперь вернемся к вечеру нападения. Что вы заказывали в ресторане?
— Я была там с мистером Арчером. Мы ели французские жареные креветки и пили какое-то красное чилийское вино.
— Опишите, какой дорогой вы добрались до места, где на вас было совершено нападение?
— Миновав Харвей-бульвар, мы свернули на Мюррей-роуд, после чего выехали на Крестуэлл, где все и произошло.
— Миссис Лавина, в субботу утром вы получили от мистера Арчера записку, в которой, в частности, было сказано: «Мы ужинали в „Золотом льве“, где заказали французские жареные креветки и бутылку красного чилийского вина, марку которого вы точно не помните. Покинув ресторан, мы выехали на Харвей-бульвар, после чего через Мюррей-роуд добрались до Крестуэлл, где на нас и напал грабитель. Это произошло как раз в тот момент, когда я собирался прикурить сигарету, и от неожиданности я выронил прикуриватель, который упал на обивку сиденья…» Далее здесь подробно описывается сцена нападения. В связи с этим я хочу задать вам, миссис Лавина, вопрос: содержание записки легло в основу данных вами сегодня утром свидетельских показаний, не так ли?
