в десять метров, пехом добрались до кинотеатра «Новороссийск», в котором фильмов давно не крутили, зато на его этажах обосновался какой-то деловой центр, и перешли на другую сторону Садового кольца, сговорившись по телефону сделать где-нибудь передышку. Когда Пастухов проходил мимо въезда во дворы жилых домов послевоенной застройки, массивных и величественных, его смартфон завибрировал в нагрудном кармане рубашки.
Номер на дисплее не определился.
«Вот оно», – подумал Саша.
Он вошел под свод арки и прислонился плечом к прохладной стене. Не сразу нажал клавишу приема. Сердце заколотилось, в горле пересохло, в руке с мобильником ощутилась легкая дрожь. Пастухов рассвирепел и клавишу нажал.
Ничего неожиданного он не услышал. Тот же самый набор слов, который они всей командой прослушали в записи с телефона Риммы Прибыловой. Его удивило лишь то, что на сей раз голос совершенно точно был окрашен эмоционально. Из трубки на Сашу дохнуло злобой, лютой и необъяснимой.
Конечно, Пастухов не испугался. И не такого наслушался на своей работе. Вернее сказать, он не испугался осознанно. А вот холодок могильной жути под ложечку невольно проник, отчего сделалось неспокойно.
Саша разнервничался, но признаваться в этом себе не хотел. Однако разволновался настолько, что в глазах потемнело. И он отодрал пуговицу с кармана, проталкивая смартфон обратно. Рубашка была новая и Анке нравилась, как ему казалось. И где он еще найдет такую пуговицу – фирменную, с буковками по окружности и геометрическим узором посредине?
Включив в смартфоне фонарик, Пастухов принялся осматривать брусчатку, которой в этой части Садового кольца были вымощены и тротуар, и въезды арок. Когда при помощи складного ножика он извлекал пропажу из впадинки между булыжниками, подскочил Скоморохов, выпалил обеспокоенно: «Михалыч, ты чего?» – и, разобрав, в чем дело, пробурчал какое-то беззлобное ругательство.
– Звонил, – сообщил ему Пастухов, разгибаясь и укладывая пуговицу в поясную сумку, а смартфон снова в карман.
– Нормуль, – потер руки Скоморохов. – Ждем исполнителя. Можем и сидя. Иди первый, я следом.
Внутри уютного двора с деревянной песочницей, скрипучими качелями и живой изгородью из коротко стриженных кустов, окаймляющих дорожки и газоны, напарники расселись по скамейкам в отдалении друг от друга, давая отдых ногам.
Интересно, каким транспортом располагает исполнитель? Саша выбрал бы мотоцикл – мощная и маневренная машина. Преступник прибудет сюда не ранее чем минут через сорок-пятьдесят. Если только у Ягина этих исполнителей не целая шайка по одному на каждый микрорайон, а это вряд ли. Но расслабляться по-любому нельзя. Работаем.
А теперь получается – уже не работаем, а сворачиваем операцию и возвращаемся на базу. И что там у командира произошло? Скоро узнаем. Хотя обидно. Нервно-психическую энергию Пастухов все же потратил, а выходит – зря.
Он сидел, щурясь на солнышко, и пытался прогнать ватную истому из тела. Такое с ним бывало в армии после марш-броска при полной выкладке. Стареешь, Пастухов, теряешь стрессоустойчивость. Тренируйся больше, тюлень ленивый.
Подошел Левка, поинтересовался, что с Сашкиной мобилой. Он позвонил Пастухову с соседней скамейки чисто по приколу, а женщина-робот сообщила, что аппарат абонента выключен.
Саша извлек трубку из кармана, потыкал клавишу «вкл». Телефон был мертв. Понятно. Фонарик сожрал заряд аккумулятора. Ничего страшного, в конторе Саше его подзарядит. Сейчас и одного Левкиного телефона хватит на них обоих.
Он пружинисто поднялся на ноги.
Марианна нервно расхаживала по кабинету, барабаня кончиками пальцев по письменным столам. Дробь звучала по-разному, то гулко, то звонко, и это ее отвлекало и от мыслей, что было плохо, и от волн накатывающего страха тоже.
Не было никакого сообщника у Ягина. Он каким-то иным способом убивает людей. Непонятным, невыясненным, оттого неотвратимым. Значит, Сашка в беде.
Какие еще гипотезы были у них с ребятами? Кроме колдовства, естественно?
Имелась одна. Гипнотическое воздействие на базовые инстинкты человека. Приказ прекратить дышать, например. Психика ему подчиняется и отдает команду организму, тот реагирует, но каждый раз по-разному в зависимости от образа жизни, возраста и состояния здоровья конкретной жертвы.
С чего вдруг возникла такая идея? Во-первых, сам Ягин намекал на свои суггестические сверхспособности, но верить колдуну Марианна не собиралась. Во-вторых, по причине выявленных Ульяной Белых еле уловимых ритмичных звуков, которые она смогла разобрать, прослушивая ягинские команды в записи с телефона одной из его жертв. Никто не смог, а она сумела.
Если гипотеза верна, то вырисовывается довольно простенькая и одновременно жуткая технология преступления. Мерные звуки вводят жертву в кратковременный транс, затем ей поступает приказ от колдуна умереть. Что она и делает.
Может, померещилось Уле? Или на ходу этот феномен сочинила, дабы авторитет укрепить, высказавшись многозначительно и туманно о недоступных кондовым ментам предметах?
Точно. Либо сочинила, либо померещилось. В противном случае приказ получили бы все четверо, кто прослушал эту аудиозапись. Но они живы и здоровы. Кажется, эта версия уже обсуждалась на собрании опергруппы, и именно к такому выводу они единодушно пришли.
Или не все так однозначно? Может быть, Ягину для совершения убийства посредством гипноза необходимо вживую сконнектиться с собеседником, иными словами – без разрыва по времени, поэтому запись никому не навредила?
Марианне нужен еще эксперт. Но в какой области?
Кто-то, кто разбирается в компьютерном «железе», коли удалось выяснить, что последним местом работы Сушкова была фирма, специализирующаяся на комплектующих ПК.
Допустим. Но о чем она собирается спрашивать очередного эксперта, даже если бы и нашелся таковой среди ее контактов? Каким образом Марианна свой вопрос сформулирует? Не подскажет ли уважаемый консультант, какую угрозу для жизни граждан может представлять материнская плата нового поколения или встроенный под кожух системного блока дополнительный кулер?
Кстати, если припомнить громоздкий, сохранившийся с дремучих времен монитор на ягинском письменном столе, то мысль об использовании компьютера во всем этом деле не кажется такой уж нелепой. Серый ящик допотопного дисплея здорово диссонировал с богатой обстановкой кабинета, больше похожего на маленькую гостиную дворянского особняка.
Остановившись у окна, забранного серыми полосками жалюзи, Марьяна отодвинула одну из них и зажмурилась от яркого света. Взглянула на небо над крышами соседних зданий – ярко-голубое, кристально-безоблачное, веселое. Ей внезапно захотелось праздника, как нахлынуло. Чтобы слепящее солнце, пальмы, соломенная широкополая шляпа и темные очки на носу, бикини, парео… Босые ноги рыхлят горячий прибрежный песок. Шипучий морской прибой, в котором так приятно остудиться… А еще легкий коктейль в высоком стакане на столике под ярким зонтом, и в стакане чтобы зонтик был тоже, и долька лайма на кромке, и на огромном блюде – горкой мидии, осьминоги, прочие гады подводные.
Чушь какая. В такую жару блюдо с морепродуктами вонять будет за версту. А ломтики сыра
