Все это касается усилий, вызываемых в обоих государствах политической целью, а также цели, которая будет поставлена военным действиям. Иногда политическая цель может совпасть с военной, например завоевание известных областей. Порой политическая цель не будет пригодна служить оригиналом, с которого можно сколоть цель военных действий.
Тогда в качестве последней должно быть выдвинуто нечто, могущее считаться эквивалентным намеченной политической цели и пригодным для обмена на нее при заключении мира. Но и при этом надо иметь в виду индивидуальные особенности заинтересованных государств. Бывают обстоятельства, при которых эквивалент должен значительно превышать размер требуемой политической уступки, чтобы достичь последней. Политическая цель имеет тем более решающее значение для масштаба войны, чем равнодушнее относятся к последней массы и чем менее натянуты в прочих вопросах отношения между обоими государствами. Тогда только ею определяется степень обоюдных усилий.
Раз цель военных действий должна быть эквивалентна политической цели, то первая будет снижаться вместе со снижением последней, и притом тем сильнее, чем полнее господство политической цели. Этим объясняется, что война, не насилуя свою природу, может воплощаться в весьма разнообразные по значению и интенсивности формы, начиная от войны истребительной и кончая выставлением обсервационных частей. Последнее приводит нас к новому вопросу; нам предстоит его развить и дать ответ.
12. Этим еще не объясняются паузы в развитии войны
Как бы ни были незначительны взаимные политические требования обоих противников, как ни слабы выдвинутые с обеих сторон силы, как ни ничтожна задача, поставленная военными действиями, – может ли развитие войны замереть хотя бы на одно мгновение? Это вопрос, проникающий глубоко в самую сущность предмета.
Каждое действие требует для его выполнения известного времени, которое мы назовем продолжительностью действия. Последняя может быть большей или меньшей, в зависимости от поспешности, вкладываемой в нее действующей стороной.
Эта большая или меньшая степень поспешности нас в настоящую минуту не интересует. Каждый исполняет свое дело по-своему. Медлитель не потому ведет свое дело кропотливо, что он желает на него потратить больше времени, а потому, что это свойственно его природе и при спешке он выполнял бы его хуже. Следовательно, затрачиваемое время зависит от внутренних причин, а его количество составляет продолжительность действия.
Если мы каждому действию предоставим на войне свойственную ему продолжительность, то мы будем вынуждены, по крайней мере на первый взгляд, признать, что всякая затрата времени сверх этой продолжительности (т. е. приостановка военных действий) бессмысленна. Следует помнить, что здесь речь идет не о наступательных действиях того или другого противника, а о поступательном ходе войны в целом.
13. Основание для задержки действий может быть только одно, и оно всегда, казалось бы, может быть только у одной стороны
Если обе стороны изготовились к борьбе, то к этому их побудило некоторое враждебное начало; до тех пор, пока они не сложили оружия, т. е. не заключили мира, это враждебное начало остается в силе; оно может временно смолкнуть у какой-либо из воюющих сторон лишь при условии, что последняя хочет выждать более благоприятного времени для военных действий.
На первый взгляд, казалось бы, это условие может иметься налицо лишь у одной из двух сторон, ибо оно so ipso [60] становится для другой противоположным началом. Раз в интересах одного – действовать, в интересах другого – выжидать.
Полное равновесие не может вызвать паузы в развитии военных действий, так как в этом случае сторона, поставившая себе положительную задачу (наступающая), должна продолжать наступление.
Наконец представим себе равновесие в том смысле, что тот, у кого цель положительная, а следовательно, более сильный мотив наступать, в то же время располагает меньшими силами, так что равновесие получается из сочетания мотивов и сил; в этом случае надо сказать, что, если нет основания ожидать перемены в состоянии равновесия, обеим сторонам следует заключить мир; если же предвидится изменение равновесия, то оно может быть благоприятным лишь для одной из сторон, а следовательно, должно побуждать другую приступить к операции. Мы видим, что понятие равновесия не объясняет приостановки действий; и в этом случае дело опять сводится к выжиданию благоприятного момента.
Предположим, что одно из двух государств поставило себе положительную цель: завоевать известную область противника, чтобы получать нужную уступку при заключении мира. После завоевания политическая цель оказывается достигнутой, потребность в операциях исчезает, наступает успокоение. Если и противник готов примириться с этим успехом, он заключит мир; в противном же случае он будет действовать. Представим себе, что через 4 недели он будет лучше для этого подготовлен; таким образом, у него будет достаточное основание для отсрочки своих операций.
Но логическая необходимость, казалось бы, должна заставить с этого момента действовать противную сторону с тем, чтобы не дать времени побежденному подготовиться к новой борьбе. Здесь, конечно, предполагается верная оценка всех обстоятельств данного случая обеими сторонами.
14. Тогда возникла бы непрерывность военных операций, которая снова толкала бы к крайним усилиям
Если бы такая непрерывность военных действий имела место в действительности, то она вновь толкала бы обе стороны к крайности. От такой деятельности, не знающей удержу и отдыха, настроение повысилось бы еще сильнее, и оно придало бы борьбе еще большую степень страстности и стихийной силы. Благодаря непрерывности операций возникла бы более строгая последовательность, более ненарушимая причинная связь, и тем самым каждое единичное действие стало бы более значительным и, следовательно, более опасным.
Однако мы знаем, что операции редко или даже никогда так непрерывно не ведутся. Известно множество войн, в которых операции занимали самую незначительную часть, остальное же время тратилось на паузы. Все же эти войны нельзя признать аномалией. Паузы в развитии военных действий должны быть возможны и не должны являться противоречием по отношению к природе войны. Мы покажем теперь, что это именно так.
15. Здесь, следовательно, выдвигается принцип полярности (диаметральной противоположности)
Тем, что мы мыслим интерес одного полководца как величину, всегда противоположную интересам другого, мы становимся на точку зрения признания подлинной полярности. Намереваясь в дальнейшем посвятить этому принципу отдельную главу, мы здесь скажем о нем следующее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
