С особой остротой вставала проблема питания большой массы голодных людей, которых было стыдно кормить суточным солдатским пайком, разделенным на троих. Здесь-то мы и оценили по заслугам домовитость некоторых «атаманов», прихвативших с собою из немецких хозяйств лошадей, коров, овец, свиней. Крестьяне охотно давали за лошадь корову, и вся вывезенная, вернее, выгнанная, из немецкого тыла живность пошла в общий котел на усиление питания прибывающих разведчиков и партизан.
Не обходилось и без курьезов. Было несколько случаев жалоб хуторян; белорусов и поляков, на самовольную реквизицию нашими партизанами свиней, кур, овец, обыски в поисках самогона (бимбра), который, нужно заметить, поляки мастерски изготовляли, отмечалось несколько случаев чрезмерно вольного обращения молодых разведчиков с местными девицами.
Несмотря на разницу во времени, месте и действующих лицах, претензии хуторян поразительно напоминали сцены из кинофильма «Чапаев». Так же, как и там, мужики говорили: «Что же это делается? Приходили немцы - грабили, теперь свои пришли, тоже… отбирают».
Пришлось, помимо должных разъяснений, запретить под ответственность командиров самовольные отлучки в Кобрин и окрестные хутора, пригрозить трибуналом за бесчинства в отношении к местным жителям, воззвать к партизанской совести, организовать силами командиров групп и отрядов некое подобие занятий по политической подготовке, изучению оружия, которое многие партизаны знали преимущественно практически.
Нужно заметить, что «обработать», рассортировать и направить соответственно в армию, госпитали, по месту жительства, не говоря уже о подборе и подготовке новых групп, свыше 1000 человек мы смогли лишь с помощью командиров вышедших из тыла отрядов и групп, которых мы использовали во всех направлениях этой многогранной работы. Нашлись из числа партизан повара, счетоводы, писаря, врачи и медсестры, которые под руководством своих бывших руководителей и начальников основательно помогли нам в решении наших задач.
После нечеловеческого напряжения, связанного с борьбою против жестокого и коварного врага в его тылу, у партизан и разведчиков наступила разрядка. Наши товарищи чувствовали необыкновенный подъем, который переживала вся страна. С фронта приходили радостные вести. Продолжалось успешное наступление на всех направлениях. Войска нашей доблестной армии перешли границы Советского Союза и освобождали сопредельные страны. К нам выходили последние отряды и группы, оперировавшие за Бугом.
В заключение мы отправляли в Центр командиров наших разведподразделений и их заместителей по политчасти. С нами оставались лишь разведчики, отобранные для дальнейшего ведения боевой работы в новых условиях на западе в самом логове врага.
При отправке руководителей, с которыми многие разведчики и партизаны прошли с боями большой путь по тылам противника, можно было наблюдать трогательные сцены. Прощались боевые товарищи, делившие все тяготы войны в сложных условиях подполья и вражеского окружения. Не обошлось без своеобразных эксцессов.
Утром в день отлета в Москву Ивана Николаевича Банова и его командиров мы были разбужены ружейно-пулеметной и автоматной стрельбой. Вскочив по тревоге, мы с Петром Савельевым помчались на выстрелы, полагая, что на лагерь совершили нападение бандеровцы.
Каково же было наше удивление, когда мы увидели строй разведчиков, перед которым стоял, покачиваясь, их командир. И провожаемый, и провожающие были основательно навеселе. Банов держал прощальную речь, и после каждого наиболее прочувствованного обращения к героям-партизанам те салютовали в честь своего отца-командира беспорядочной пальбой в воздух. Оказывается, Иван Николаевич и его командиры отрядов и групп всю ночь прощались с обильным возлиянием, променяв на польский бимбр остатки лошадей, на которых мы так рассчитывали при планировании обеспечения оставшихся с нами разведчиков продовольствием.
При других обстоятельствах за подобную самодеятельность нужно было строго наказать и командира, и подчиненных, но в тех условиях нужно было просто понять и начальника, и его бывших партизан, расстававшихся, возможно, навсегда.
28 июля 1944 года войска 1-го Белорусского фронта освободили город Брест, вступили в Польшу, продолжая наступление на Варшаву. К этому времени наша группа закончила расформирование выходивших из тыла противника партизанских отрядов. Из числа их бойцов и командиров было отобрано 120 человек лучших из лучших для последующей засылки в тыл немцев. Из этих опытных партизан и разведчиков скомплектовано 10 АРГ, на подготовку которых по новым задачам требовалось от 5 до 15 суток. Созданные группы нужно было готовить раздельно, и 1.08.1944 г., закончив все расчеты с кобринским военкоматом, мы перебазировались в Брест, где условия Для размещения людей были значительно лучше, ближе находился аэродром, оборудованный для проведения ночных полетов, и располагались тыловые органы 1-го Белорусского фронта, откуда мы получали необходимые для обеспечения разведчиков материальные средства.
Началась напряженная работа по дополнительной подготовке и отправке в Западную Польшу и Восточную Пруссию наших замечательных советских парней и девушек для разведки смертельно раненного, но упорно огрызающегося врага. К этой боевой деятельности привлекались также польские патриоты. От наших людей ожидали многого, т. к. сведений о противнике, находящемся на его территории, поступало весьма ограниченное количество, а решающие удары по врагу нужно было наносить наверняка.
Одновременно с обучением и переправой разведчиков из числа бывших советских партизан перед нашим коллективом стояла задача подбора нужных нам лиц из числа поляков и немецких антифашистов, имевших связи за линией фронта и готовых помочь Советской Армии на заключительном этапе борьбы с фашизмом. Кроме того, «на всякий случай» нам надлежало создать запасную сеть, способную решать задачи разведки на случай временного отхода наших войск на каком-либо участке в полосе Бела-Подляска, Седлец, Минск-Мазовецкий, Прага Варшавская, Воломин, Отвоцк, а также в Хелме и Люблине. Эта работа требовала постоянных разъездов по освобожденной территории Польши, вследствие чего в Бресте обычно оставалась лишь часть наших оперативных офицеров, связанная непосредственно с подготовкой людей к переброске в тыл.
22.07.1944 г. войска 1-го Белорусского фронта вступили в г. Хелм, бывший губернский центр в дореволюционной России, по утверждению старожилов, весьма мало изменившийся с тех пор. Освободившие его части наступали так стремительно, что крупных разрушений в городе не было. Почти в тот же день в него переехали деятели будущего Польского комитета национального освобождения - прототипа временного правительства Польши: бывший адвокат, член ППС Эдвард Осубка-Моравский, генерал Михал Роля-Жимерский, ставший вскоре главкомом Войска Польского, бывший архитектор Марьян Спыхальский, в последующем начальник Штаба Войска Польского, Ян Хенеман, будущий министр финансов, Казимир Сидор и ряд других.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
