— Хватит уже! — взмолилась я. — Меня тошнит от качки!
Меня и в самом деле затошнило. Скорее, не столько от качки, сколько от уймы проглоченного меда, но мне в любом случае хотелось как можно скорей принять вертикальное положение.
— Сейчас, — раздался запыхавшийся голос любимого. — Нужно удрать от пасечника… И от торговца рыбой… И еще от кого-то…
Стиснув зубы, я приготовилась терпеть. Но лучший в мире принц превзошел сам себя. Он припустил еще сильнее — представляю, как трудно было это сделать со мной на руках! — и уже минут через пять, заложив крутой вираж, тяжело дыша остановился.
— Поднимите мне веки, — произнесла я знаменитую гоголевскую фразу, вкладывая в нее сугубо практический смысл, причем буквальный, сама я это сделать не могла даже руками, пальцы тоже склеились медом.
Гоша выполнил просьбу и разлепил мне глаза. Мой любимый был растрепанным и потным. Но все равно очень красивым, хотя он тоже перепачкался в меду.
— Оторвались? — закрутила я головой.
— Кажется, да.
А я увидела, что вокруг опять кусты. Что-то везет мне на них в последнее время! А теперь еще и с Гошей в кустах очутилась, словно мы с ним собрались… Тут я ахнула, вспомнив, как воткнулась вверх тормашками в бочонок с медом, и поспешно спросила:
— Когда я влетела головой в бочку, мое платье задралось? Ты увидел… ну-у… мой позор?
— Почему позор? — удивился Гоша. — У тебя там все в порядке.
— Пошлый вуайерист! — залепила я ему несильную пощечину, скорее, всего лишь погладила по щеке. Но не подумав о медовых последствиях, прилипла к любимому.
Это могло бы и впрямь иметь далеко идущие последствия, если бы не приведшие нас в кусты обстоятельства. Отклеившись от смущенного принца, я спросила:
— И долго нам тут сидеть? До дворца, вообще, далеко отсюда?
— Метров двести, — сказал Гоша. — Мы в дворцовом парке, охранник у входа отвлекся на шум погони за нами, и я сумел проскользнуть.
— Это просто замечательно! — воодушевилась я. — Идем же скорей к королю!
— В таком виде? — пробежал по мне критическим взглядом любимый.
— Ты и сам не особо чистый, — справедливо заметила я. — Но это мы сейчас исправим. И вообще, я знаешь, что подумала? Давай я наколдую нашей одежде более презентабельный вид. Ну и пусть она через полчаса станет прежней, но ведь встречают-то по одежке!
— Попробуй, — подумав совсем недолго, согласился принц. — Главное, чтобы нас пустили к отцу. Ну, к здешнему королю то есть. А за полчаса может много чего произойти. Он нас или выслушает, или выгонит, или даже казнит. Не сам, конечно, — чего ты так вздрогнула? — отдаст приказ палачу.
— Спасибо, успокоил, — кивнула я. И принялась колдовать.
О! У меня получилось совсем даже неплохо! Гоша теперь и правда стал похож на принца — из старого фильма «Золушка», почему-то во время колдовства мне вспомнился именно он. Себя я, разумеется, представила одетой, как героиня из того же кино. К счастью, туфельки догадалась сделать не хрустальными, а нормальными, кожаными — то-то бы я сейчас в хрустале шкандыбала. Моему любимому наше преображение понравилось не особо.
— У нас так не одеваются, — сказал он. — Особенно принцы.
— Хорошо, — кивнула я. — Сейчас верну тебе красные штаны и дырявое покрывало.
— Не надо, — поднял Гоша руки, сдаваясь. — Может, так даже лучше. Представимся при входе иностранными гостями, иностранцев у нас уважают, и папа тоже. Если они не враги, конечно.
— Но ты же не умеешь врать!
— Мы ими лишь на входе представимся, — смутился принц. — Это будет военная хитрость. Только без войны. Хотя, быть может, война на моей складке уже идет. Поэтому точно не обман.
— Хорошо-хорошо, — успокоила я любимого. — Конечно, не обман. Ты, главное, не волнуйся.
И мы торжественно вышли из кустов. Разглядев Гошу во всей красе при хорошем освещении, я едва удержалась от смеха: эти его пышно-воздушные золотистые рукава в синюю полоску, складчатые и тоже весьма пышные синие шортики, а особенно коричневые колготки-лосины… На нашей складке ему в таком виде лучше было не появляться. Хотя… смотря где. В общем, я смеяться не стала — заставит еще переколдовывать, а вдруг я в следующий раз какой-нибудь ужастик вспомню?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я взяла принца под руку — он прям расцвел от удовольствия, — и мы величественно, как и подобает иностранным гостям, но и не слишком медленно, чтобы наши наряды не превратились в тыкву, направились к парадному входу во дворец.
Два стражника в блестящих позолотой шлемах скрестили перед нами алебарды. Вперед вышел швейцар в зеленой ливрее.
— Что вам угодно? — смерил он нас профессионально-равнодушным взглядом.
— Ми есть зарубежни гость, — коверкая слова, проговорила я, решив взять вранье на себя. В смысле, военную хитрость. — Ми хотеть ваш король.
Но швейцар не обратил на мою изысканную речь никакого внимания, он выжидающе посмотрел на Гошу, и я поняла, что совершила глупость: первым, конечно, должен говорить мужчина. Принц, это, разумеется, знал, а потому с достоинством произнес, тоже добавив в произношение «акцента», но не так грубо, как я:
— Мы прибыльи в вашу страну с неофициальным визьитом. Я, принц Анарктьиды Пьи́нгвин Импьераторский с супругой — Крачкой Польярной. Доложьите королью.
За крачку мне ему, конечно, очень хотелось врезать. И где это он про животный мир Антарктиды успел насмотреться? Вот не надо мне было тогда включать ему телик! Но с другой стороны с текущей задачей он справился, швейцар отправился докладывать. К тому же, полярная крачка — птица красивая: большая, белая, с черной шапочкой и хвостом вилочкой. Желтоклювой шилохвостью не назвал — уже хорошо, а то бы я ему точно крякнула.
А еще мне было очень-очень приятно, что Гошенька назвал меня супругой. Пусть это и военная хитрость, а не правда, но до чего же хорошо звучит! Я стиснула локоть любимого еще сильнее — вложив в это столько любви, сколько смогла. Принц ойкнул в ответ — наверное, хотел сказать, что тоже меня любит.
Швейцар вскоре вернулся. Теперь в его взгляде, направленном по-прежнему исключительно на Гошу, проскальзывало смешанное с уважением любопытство.
— Господин Пингвин! Его величество Ромалауша Величайший Из Рода Энатакоров, Могущественных Правителей От Сотворения Мира И До Конца Его Дней примет вас. Даже несмотря на то, что ваша супруга ведьма. Но имейте в виду, охранная магия незамедлительно сработает, если вдруг что.
— Войны с Антарктидой хотите? — буркнула я под нос. — Ледышками закидаем.
— Что вы сказали? — надменно глянул на меня швейцар.
— Я говорить, красивый твой тужурка. Как у кузнечик. Чик-чирик! Хотеть тебя склевать.
У швейцара в тон ливрее позеленело лицо. Он быстро отпрыгнул в сторону и замахал стражникам: пустите их, пустите!
Во дворце нас сопровождал высокий и чрезвычайно тощий лакей, одетый во все оранжевое. Он сразу напомнил мне морковку, и мне снова захотелось есть. Неудивительно. Что я до это съела? Пять бронированных картофелин. Может, здешний король накормит? Все-таки нечасто к нему принцы из самой Антарктиды прибывают, да еще с крачками. Кстати, а на этой складке есть на южном полюсе материк? А то ведь засадят за обман короля в пингвинятник — чирикнуть не успеем. Хотя даже если и есть, вряд ли называется так же. Гоша у меня умный, жаль, врать не умеет. Эх, если бы я знала, чем все закончится, не кудахтала бы. Потому что накаркала. Ну, почти.
Впрочем, принял нас Ромалауша Величайший достойно. С трона, правда, вставать не стал, но кивнул по-доброму. Да и выглядел он отнюдь не злодеем — представительный такой седой дядечка в атласном синем халате. Он мне сразу же напомнил Деда Мороза — в короне вместо шапки. Ну и борода у короля была покороче, зато тоже белая. А еще он был очень похож на осветленного и сильно помятого Гошу. Нет, для своих лет Ромалауша выглядел неплохо, не стану наговаривать лишнего. Но он действительно годился моему любимому в отцы — как в переносном, так и в самом прямом смысле. А при быстром взгляде на Гошеньку я тут же поняла, что и он признал в короле папу — идентичность копии наверняка была очень высокой.
