Скромно отойдя в сторону, я застываю у стены.
Девочки суетятся, брызгают холодной водой, зовут, подносят нюхательную соль, однако бестолку. Габриэль никак не реагирует, рука безвольно свисает.
Если принц в таком же состоянии, то про свадьбу можно смело забыть. На сегодня.
Хотя… Как там он сказал? Кадор не против многожёнства? Я не учла Великого князя.
Мне просто нужно выбраться без потерь…
Врач появляется быстро, перво-наперво слушает дыхание, пульс.
— Княжна Кокберг, что случилось?!
Отвечать следует правильно.
— Я случайно разбила статуэтку Белой богини, пролился лунный свет. Похоже, у её высочества очень хрупкая душевная организация. Удивительное совпадение! Утром я сопровождала матушку в храм, и старшая жрица предложила мне статуэтку на выбор. Поскольку её высочество желала меня видеть, я торопилась и так и приехала с благословлённой статуэткой. Неужели?! Неужели Белая богиня таким образом благословляет новую родословную Вадор?!
Я несу всю эту чушь в надежде, что она распространится до того, как Великий князь успеет принять меры. В идеале эта чушь должна меня защитить.
— Габи?! — Великий князь не заставляет себя долго ждать, появляется меньше, чем через четверть часа.
Затянутый в военный мундир, невысокий, крепко сбитый, с выдающимся покатым лбом. Левая половина волос тронута сединой. Каштановая прядь падает на лицо и закрывает глаз практически полностью, завитком изгибается на нос. Разве ему не должно быть щекотно до чиха? Великий князь подаётся вперёд всем телом, склоняется над дочерью. Руки сцеплены за спиной, костяшки побелели.
Он не пытается ничего предпринять: не тормошит, не зовёт, даже пальцем не притрагивается. Я замечаю слабый молочный свет исходящий от кожи Габриэль, будто её и впрямь коснулось благословение. Для меня это хорошо — сплетни будут доброжелательными и свяжут Великому князю руки. Между тем он рассматривает осколки, цепкий взгляд достаётся пребывающей в обмороке леди Аль, причём её кожа излучает лишь лёгкое сияние. Великий князь смотрит на ширму, на дверь, за которой скрыт храм, медленно поворачивает голову, и мы встречаемся взглядами. Я немедленно склоняюсь в глубоком реверансе.
Врач наивно повторяет мои слова про жриц Белой богини, которых следует немедленно пригласить. Думаю, Великому князю придётся это сделать. Другое дело, что у него на службе могут быть ряженые самозванки вместо жриц.
— Перенесите её высочество в спальню, — приказывает Великий князь. — У Габи действительно… хрупкая душевная организация.
Леди Аль благополучно забыта.
Великий князь снова косится на ширму и стискивает челюсти — показать толпе придворных потерявшего сознание наследного принца не в его интересах.
— Княжна Кокберг, следуйте за мной, — Великий князь не терпящим возражений тоном с плохо скрываемой злостью приглашает меня в кабинет Габриэль. — Я хочу услышать, что именно произошло во всех деталях. Княжна, пожалуйста, расскажите самым подробным образом, ведь вы единственная, кто видел случившееся.
Намёк… скверный намёк, но пока бояться рано.
Антикварный столик на гнутых ножках, когда за него садится крупный мужчина, начинает казаться комично-игрушечным. Я сдерживаю рвущуюся насмешку. Гораздо труднее сдержать гримасу брезгливости.
Штора на окне не задёрнута, и солнечный луч слепит. Я склоняю голову:
— Ваша светлость, сегодня я сопровождала маму в храм. Мама передала для благословения изготовленные ею изображения Белой богини. Старшая жрица упомянула, что видела во сне лунное озеро и предложила мне выбрать статуэтку из уже благословлённых. Я взяла первую попавшуюся. Когда мы с мамой вернулись из храма, оказалось, что её высочество желает поговорить на деликатную тему и просит немедленно прибыть. О чём именно должен был пойти разговор в приглашении не упоминалось. Я поторопилась и не оставила статуэтку дома. Её высочество приняла меня в будуаре тет-а-тет, речь пошла о тех нелепых слухах… Я забылась, занервничала и случайно выронила статуэтку. Произошло настоящее чудо — хлынул лунный свет! Вероятно, Белая богиня таким образом благословляет Вадор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вы единственная не потеряли сознание, княжна.
Я знаю истинную причину — Габриэль и остальные пострадали из-за связи с песчаниками. Но объяснение, естественно, будет иным:
— Хотя у меня нет дара, я всё ещё прямая наследница Аарона Кокберга. Возможно, в этом дело?
То, что Великий князь может заподозрить у меня пробуждение магии я не боюсь — я легко докажу обратное, пройдя проверку на родовом артефакте.
— Логично, — соглашается он, устало трёт переносицу.
— Ваша светлость, лунный свет нашей богини не может причинить вред. Уверена, с её высочеством всё будет в порядке. Не может быть, чтобы статуэтка разбилась случайно.
Великий князь хмурится:
— Разве вы не противоречите сами себе, княжна?
— Я имею в виду, что благословение пришло, когда обострились отношения с империей. Если быть точной, накануне прибытия представителя Таэля.
Я упоминаю империю не без причины — напоминаю князю, что Кокберги ему всё ещё нужны, ведь сейчас он лишён не только виверн, но и жреца. Смыла ли луна чужой алтарь?
Предпримет ли Великий князь меры или отпустит?
Я спокойно жду и прислушиваюсь к себе. Если в храме лунный свет мне помог, то в этот раз пустота осталась незаполненной. Я могу лишь гадать, почему так.
— Габриэль успела сказать, какое решение она предлагает, чтобы защитить молодого князя от Таэля?
Плохо!
Или это шанс избежать неприятного разговора?
— Нет, ваша светлость. Я вскочила как раз, когда её высочество раскрыла для меня, насколько обстоятельства серьёзны и как далеко Таэль готов зайти, чтобы лишить Вадор Огня.
Великий князь вновь берётся за переносицу, теребит.
Я отчётливо осознаю, что моё “случайно” слишком подозрительно. На месте Великого князя я бы не поверила. Именно поэтому я пытаюсь скинуть ответственность хоть на жрицу из храма, хоть на саму Белую богиню, а себя выставить в роли инструмента — в роли проводника божественной воли, но никак не самостоятельного игрока.
— Принц прибудет завтра, — устало вздыхает Великий князь.
— Простите, ваша светлость?
О чём он?
Великий князь откидывается на слишком узкую для него спинку девчачьего кресла.
— Посланцем империи выступит их принц. Он прибудет завтра, княжна Кокберг, — его рот кривится. — Империя намерена показать нам, что магический мост для них нечто обыденное.
Да!
Да-да-да!
Мне нет дела до моста и желания империи продемонстрировать нам свою непревзойденную мощь. Меня радует, что протокол подразумевает присутствие княжеских семей. Я почти готова поверить в свою безопасность.
— Их мости ничто перед Огнём и Тенями чудовищ, ваша светлость, — уверенно заявляю я, прижав ладонь к груди.
— Княжна, благодарю, — улыбка у него получается вымученная. — Кокберги всегда были надёжной опорой нашего княжества. Исидара, — Великий князь поднимается, — я прошу вас немного подождать. Я должен проверить, очнулась ли Габи.
— Пожалуйста, не говорите так, ваша светлость, — улыбаюсь я. — Разумеется, я буду ждать. Я тоже беспокоюсь за её высочество.
Чутьё и логика мне подсказывают, что Великий князь хочет проверить не Габриэль, а принца, вероятно, до сих пор валяющегося за ширмой, жреца и храм. Мне снова становится тревожно, но я стараюсь держать страхи в узде.
Дожидаясь разрешения вернуться домой, я принимаю решение — завтра, во что бы то ни стало, я непременно познакомлюсь с имперским принцем.
Глава 20
Ожидание затягивается. Почти час я скучаю в одиночестве в кабинете её высочества. Я замечаю корочки пары интересных книжек, но тронуть без разрешения нельзя, и всё, что мне остаётся — повернуться к окну, любоваться дворцовым парком, думать.
— Княжна Кокберг, — окликает меня одна из фрейлин Габриэль, — вы можете вернуться.
Я игнорирую предложение выметаться.
