Лиза склонила голову, касаясь щекой его ладони. Горячие слёзы скользнули между его пальцев. Затем Лиза подняла голову, вытерла щеки рукавом кофты и спросила:
– Как её зовут?
Боб не сразу понял, о чём спрашивает Лиза, и на секунду замешкался.
– Даша.
Лиза нервно заёрзала на кресле и облизнула губы.
– А фамилия?
– Столетова. – Слово прозвучало, как хруст старого дерева, в которое впилось острое лезвие топора. Лиза быстро отвела глаза, в висках её застучало, в голове всплыли картины страшного суда и вонь. Она закашляла и поднялась с места. – Ты знаешь что-то?
Лиза спиной чувствовала, что Боб напряжённо следит за каждым её движением, будто пытаясь разглядеть в них ответ. Ей казалось, что она давно уже себя выдала, но продолжала тянуть время, судорожно пытаясь придумать ответ:
– Прости, я не расслышала. Как ты сказал?
Боб повторил:
– Даша Столетова.
Лиза сглотнула и повернулась к нему лицом:
– Я видела её.
– И? – Боб наклонился вперёд, давая понять, что еле держит себя в руках.
– Она была жива, – выдавила из себя Лиза. И для правдоподобия повторила, – когда я её видела, она была жива.
Она повторила это не для него, а для себя, чтобы поверить в то, что говорит. Хотя по сути, она не врала. Лиза видела её живой. И мёртвой видела. Но этого она уже сказать была не в силах. Боб, выпрямившись, шумно выдохнул и приложил руку к груди.
– Уфф, хвала Небесам. Ты зачем так пугаешь? Я уж думал, что ты принесёшь мне плохие вести.
Лиза виновато посмотрела на него, кусая щёку изнутри до крови.
– Боб, я видела её. Но прошло так много времени. Ты же понимаешь, что всё может измениться в любую минуту.
– Да-да, я понимаю, – Боб безразлично махнул рукой и поднялся. – Но ты дала мне надежду. Надежду, что завтра, через месяц или даже год я смогу увидеть свою девочку.
Руки Лизы затряслись. К горлу подкатил ком и вывалился наружу вместе с остатками завтрака.
– Что с тобой? – брезгливо спросил Боб.
– Отравилась, – ответила Лиза и про себя добавила: «Собственной ложью». Оставив Боба в растерянности, она ушла в свою комнату, свалилась на кровать и уснула.
Ей снилось солнце, стоящее в зените. Оно немыслимо пекло и сжигало проросшую полевую траву в солому, и вся природа, измучившись от жары, благодарно вздыхала при появлении малейшего ветра. Посреди этого умиротворения стояла уродливая старая изба. Крыша её покосилась. Деревянные стены обуглены от постоянного пекла и времени, сплошь изрезаны бороздами и щелями. Вокруг избы – тишина. Жуткая мёртвая тишина. И Лиза смотрела на эту картину будто сверху. И снизу. И отовсюду сразу. Она ветер и солнце, трава и облака, крыша и двери. Она – сама природа.
Лиза заметила, как медленно, подобно дикой кошке на охоте, к избушке крался человек в белой форме. Пот струился по его лицу, капал прямо на глаза. За ним – человек восемь-девять таких же. Их цель совсем рядом, в избе. И Лизе это почему-то было известно. Она не слышала их шагов, но знала, они всё ближе. Кровь внутри неё закипала, ей стало страшно как никогда…
Крик. Дикий крик вмиг разорвал её тело на части. Каждая клеточка её существа летела вперёд, с болью прорезалась сквозь изгибистые щели в стенах и вырывалась наружу. Она неслась навстречу своим охотникам, вытягиваясь в струну. Она прикоснулась к первому из них, и его костюм расплавился, кожа под ним покраснела и покрылась волдырями. В глазах его застыл ужас. В горле – стон. В теле – боль. Лиза видела, слышала и чувствовала всё. Она прошла будто сквозь него и, не останавливаясь, бросилась на остальных головастиков. Одно за другим их тела растеклись по земле. В воздухе запахло горелым мясом.
Когда вокруг избушки никого не осталось, Лиза обернулась и посмотрела на обугленные тела. В отражении на стёклах их шлемов она видела своё отражение. Она горела, пылала, но совсем этого не ощущала. Будто бы она не сгорала. Будто бы она и была огонь…
На утро Лиза отправилась на завтрак вместе с Марго. Их появление в столовой всё ещё вызывало лёгкое волнение у остальных жительниц Мёргима. То там, то тут слышались одиночные шёпотки, несколько пар глаз так же безотрывно следили за ними на протяжении всего завтрака. Лиза не могла сказать, что привыкла к этому. Каждый раз, отправляясь в столовую, она собиралась с духом, словно готовилась прыгнуть с моста в пропасть на тарзанке. Поэтому она предпочитала ходить в паре с Марго, которой, судя по всему, было глубоко всё равно, кто и что говорит за её спиной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ты знаешь, что дочь Боба была в Ферре? – как бы невзначай спросила Лиза, едва доев свой завтрак.
Марго задумчиво подняла глаза к потолку:
– Кажется, слышала что-то такое.
– А ты знала, кто она?
Марго наградила Лизу хмурым взглядом:
– К чему эти вопросы?
Лиза отодвинула от себя пустую тарелку, положила локти на стол и упёрлась кулаком в щёку, прикрыв рот и максимально придав себе скучающий вид:
– Она одна из тех, кого ты завербовала.
Брови Марго печально сложились домиком, уставшие глаза смотрели вдаль, будто там крутился чёрно-белый фильм из прошлого. На лбу расползлись мелкие морщины, губы приоткрылись в беззвучном стоне:
– Ох… И что ты ему сказала?
– А что я могла сказать? – Лиза завозила свободной рукой по столу, скидывая с него невидимые крошки. Марго, не скрывая нетерпения, следила за ней. – Сказала, что видела её мельком. Живой. И что, кажется, ей продлили срок.
– А остальное?
– Остальное не смогла, – Лиза с надеждой посмотрела на Марго. – Я просто не смогла сказать. Понимаешь?
Марго ничего не ответила и сделала несколько больших глотков горячего кофе из чашки. Не дождавшись ответа, Лиза всё же спросила:
– Думаешь, стоит ему сказать?
– Знаешь, – Марго ещё раз глотнула из чашки будто в поисках истины на её дне, – за всё пребывание в Ферре я поняла очень важную для себя вещь: самые жестокие люди дают самые ложные надежды.
– Значит, ты думаешь, мне надо сказать?
– Я не знаю, что тебе надо сделать. Я вообще стараюсь не раздавать советы. Тем более, что предыдущий пошёл явно не на пользу.
Марго укоризненно посмотрела на Лизу. Та закатила глаза.
– Да, у меня ничего не вышло, – призналась Лиза, – Но я старалась, честно. Видимо, хитрость – это не моё.
Марго фыркнула:
– Просто с Зовущей сложно в этом тягаться.
– Ну да. Где я, а где она.
– Вот я и про то же, – Марго накрыла ладонью Лизину руку. – Будь осторожна с ней.
– Ты можешь хоть раз сказать мне всё прямо? Чего мне действительно стоит опасаться?
Марго спрятала руки под стол. Её колено беспокойно запрыгало вверх-вниз, словно танцуя в энергичном ритме. Марго склонила голову, и Лизе показалось, что она молится. Хотя вероятнее было, что она принимает нелёгкое решение: сказать или нет?
– Чтобы принять правду, нужно быть мудрой, – наконец выдавила Марго.
– Ты сейчас мне хочешь сказать, что я тупая? – Лиза еле сдерживала себя, чтобы не перейти на крик. – Ты издеваешься?
– Нет, – с губ Марго сорвался нервный смешок. – Ты умная, малышка. Правда немного импульсивная. Но нет, глупой тебя не назовёшь. Глупая бы не спаслась из Ферра.
– Из Ферра мне помог спастись не ум, а везение, – всё ещё немного обижаясь, процедила Лиза.
– То, что ты фартовая, мы и так знаем, – Марго по-приятельски толкнула Лизу в плечо и тепло улыбнулась. Но спустя мгновение лицо её вновь посерело и напряглось от осознания тяжести принятого решения. – Я не знаю, что на уме у Зовущей. Но я знаю, как бы поступила я на её месте.
– И как? – большие серые глаза в упор смотрели на Марго.
– Я бы побыстрее избавилась от тебя.
Оставшуюся неделю до окончания года Лиза ни разу не видела Боба. По словам Зари, он вернулся в Джайкат для выполнения особо важного поручения от Совета. Скорее всего, ему требовалось следить за поездами, отправляющимися в Ферр. Но даже если бы его не настигла срочная командировка, Лиза всё равно не нашла бы времени с ним поговорить: Верность как следует насела на неё с подготовкой к празднику. Помимо ежедневных летучек и бесконечных отчётов о состоянии дел, Лизе приходилось трижды на дню успокаивать её истерику и уверять, что всё будет исполнено в срок. То, что казалось Лизе на первый взгляд сущим пустяком: украсить зал и подобрать с десяток песен – по итогу оказалось грандиозной задачей, бесконтрольно расползавшейся, как дыра на капроновых колготках. Осложнялось всё тем, что Верность как координатор мероприятия оказалась на редкость требовательной и авторитарной. Тот скудный набор украшений, что нашёлся на складе управленцев, показался ей неуместным и стилистически не подходящим, а потому Лизе пришлось в срочном порядке придумывать что-то новое.
