— У нас могут быть трудности с лордом Тунором из-за вашего визита.
Эйсгейр выругался про себя. Ну конечно! По-детски желая досадить зандератскому хорьку, он даже не подумал, какими проблемами это может обернуться для Нирии. Пусть она и не подчиняется Тунору, ей крайне желательно поддерживать с ним ровные отношения, чтобы не бегать к королю — другую управу на великого лорда-то не найти — из-за каждого конфликта.
— Прошу прощения, миледи. Я не удосужился хорошенько подумать.
— Нет, милорд, вашей вины здесь нет, просто... Просто обстоятельства такие.
— Тогда, наверное, мне следует покинуть вас, — со вздохом проговорил рыцарь. — А так хотелось хоть полчаса здесь прогуляться.
Нирия на секунду задумалась.
— Думаю, если полчаса, то большой беды не будет, — сказала она и улыбнулась. — Подождите, пожалуйста, немного, я распоряжусь о сопровождении.
— Бросьте, миледи, сопровождение? Мне? — Эйсгейр улыбнулся в ответ, отмечая про себя, что ему очень нравится, как Нирия реагирует на такое обращение: глаза её чуть распахивались, брови приподнимались, будто она удивлялась.
Бывшую деревенскую простолюдинку вряд ли часто называли «миледи». Особенно знать. Хотя в некотором роде Нирия была равна великим лордам и герцогам. О делах Всесвета она отчитывалась, как и все рыбки первого ранга, перед королём и государственным советом. Но в глазах высокородных снобов ни это положение, ни богатство не ставили Нирию на одну волну с ними. И даже знатные дамы, с визгом и нарасхват раскупавшие её косметику и другие женские нужности, не спешили пускать бывшую селянку в свой круг.
— Если у вас есть время, я не отказался бы от вашей компании, — добавил Эйсгейр. — Кто сможет показать мне город лучше вас?
Вот так, без всякой охраны, вызывая чуть ли не обмороки у горожан, узнававших в рослом, дорого одетом северянине с необычно синими глазами легендарного владыку Северных земель, они вдвоём прошлись по центру Всесвета.
«Ах, Эльвейг, тебе бы здесь понравилось», — подумал Эйсгейр, проходя мимо гигантских водяных часов.
— Теперь даже сложно представить площадь без них, — сказал он вслух. — Смотрится так, будто часы всегда здесь были.
— Когда милорд посещал Всесвет последний раз?
— Сорок пять лет назад вместе с Эльвейг Второй.
— О, простите, милорд.
— О чём вы? — удивился Эйсгейр.
— О вашей жене.
— Не переживайте, миледи, это случилось слишком давно, чтобы я до сих пор не мог говорить об этом, — с улыбкой ответил рыцарь.
Нирия подумала о его чувствах, и это ему понравилось. Такого Эйсгейр давно не замечал. Для людей его умершие жёны и дети — всего лишь исторические фигуры, о которых иногда пишется в книгах и учебниках. Никто не боялся упоминать их при рыцаре, и никто не извинялся за это. Да и ему самому плохо от этого не делалось. Прошедшие десятилетия вымыли боль. Хотя об Эльвейг Первой Эйсгейр по-прежнему говорил с неохотой, сам того не замечая. И это притом, что со дня её смерти прошло почти семьсот лет.
Прогулка показалась рыцарю слишком короткой. Но добавлять Нирии лишних неприятностей не хотелось, поэтому сразу же, как истекли полчаса, он перенёс стихией их обоих обратно в магистрат.
— Когда миледи хочет воспользоваться порталом?
— Двадцать второго дня этого месяца, милорд, если расписание позволит.
— Позволит, — ответил рыцарь улыбнувшись. — Что ж, миледи, скоро увидимся.
Холодный вихрь перенёс его в Ледяной дворец, где он почти сразу же наткнулся на Миррина.
— Я искал тебя. — Брови посла вдруг взлетели вверх, чуть ли не до самой дрекожи. — Ты откуда такой, будто в океане торчал?
— Был во Всесвете по делам.
Миррин внезапно ухмыльнулся.
— Нирия — красивая женщина, да?
— Миррин... — Эйсгейр укоризненно взглянул на друга. — Что хотел?
— Да так, формальность. Дом Валиссин требует высочайшего указа Снежной Длани об охране Арделор Валиссин, — сказал Миррин, ехидно улыбаясь. — Она должна приехать через три дня. Бумажку мне подпиши и припечатай.
Миррин помахал перед носом рыцаря уже готовым приказом. Без этой бумаги с подписью и печатью самого Эйсгейра Светлый Лес не выпускал высокородную эльфийскую леди, которую Северной академии удалось заполучить в преподаватели. Вышло это, собственно, лишь после того, как владыка Эйсстурма лично заверил эльфийский совет и дом Валиссин, что предпримет все возможные и невозможные меры безопасности. И требовал от Миррина лично заниматься всеми формальностями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Эх, ваша деревянность, почему вы до сих пор не подделали мою печать? — притворно вздохнул Эйсгейр.
— Считать это разрешением, ваша отмороженность? Как подделаю, да как припечатаю ею брачный договор с одной красивенькой магистрессой.
— Океан-отец, тебе шестьсот семь лет, а как пятнадцатилетний дурак ведёшь себя!
— А тебе восемьсот тринадцать, но стоило этим глазкам похлопать, и вот — ты несёшься в вихре во Всесвет! Или не в глазках дело? Говорят, на ней тогда платье было, м-м-м...
— Кракен сожри твои уши, ты посол или глупая фрейлина?
Миррин лишь усмехнулся в ответ.
— Интересно, она не из того типа женщин, который ты предпочитаешь.
В кабинете Эйсгейр подписал, припечатал приказ и отдал его Миррину, который до сих пор смотрел на него с ехидной улыбочкой. Получив бумагу его деревянность ушёл, громко насвистывая мотив популярной любовной песенки.
Тем не менее рыцарю пришлось признать, что ушастый шельмец заметил очевидное даже раньше него самого: Нирия чем-то его привлекла.
— Да почему бы и нет? — громко сказал он вслух, будто отвечая другу.
Через несколько минут в дверь постучали.
— Милорд, — обратился к рыцарю один из подчинённых Миррина, — посол Тавеллан попросил отдать эти бумаги вам и сказать: если Ледяному дворцу необходимо сделать копии для архива, надо это сделать в течение недели.
— Благодарю, — сказал Эйсгейр, рукой показав положить всё на стол.
Мельком он отметил, что стопка документов маловата. Сведений, которые становились известны людям в рамках цивилизованных отношений, как всегда, было с аксолькин нос. Рыцарь решил оторваться от донесений разведчиков и посмотреть, какие-такие документы эльфы милостиво разрешили скопировать.
— Ну конечно, — фыркнул он, увидев протокольно-скучные записи о том, кто, что и когда являлось через портал из Светлого Леса в течение последних шестидесяти лет. И не только через портал.
Рыцарь вернулся к донесениям Виркнуда, но вдруг подумал: бумаги принесли ему. Ему. А не в архив, как обычно. И почему-то за такой большой срок. А ведь «теоретический» разговор с послом был всего несколько дней назад...
— Кракен сожри твои уши, Миррин, — пробормотал рыцарь, снова берясь за эльфийские документы.
И опять ничего особенного не нашёл. Да, видно, что в Эйсстурм приезжает всё меньше и меньше Детей Леса. Но это Эйсгейр и так знает. Зачем тогда ему дали всё это?
Последняя страница заканчивалась записью о самом Миррине: посол отбыл из Эйсстурма такого-то числа второго месяца и вернулся на две недели позже запланированного ввиду обстоятельств непреодолимой силы. Эта формулировка позабавила Эйсгейра, а потом его осенило.
«Океан-отец, а были ли ещё такие обстоятельства?!» — подумал он и принялся просматривать документы в третий раз, но теперь уже настолько придирчиво, насколько мог.
— Восемь раз, включая последний, — наконец сказал рыцарь самому себе и затарабанил пальцами по столу.
Восемь раз за примерно шестьдесят лет. Трижды Миррин задерживался в Лесу дольше запланированного, и пять раз его срочно вызывали в Тал-Гилас. Тогда посол бросал все дела и мчался домой. В разговоре несколько дней назад он упомянул «нечто», некое происшествие во дворце эльфийского короля, а теперь просит обратить внимание на «обстоятельства непреодолимой силы»... Утверждать можно наверняка — это одно и то же. Хотя... Один раз, восемь лет назад, Миррина вызвали в эльфийскую столицу, когда убили его младшего брата. В таком случае к «нечто» это не относится. Значит, семь раз.
