Он уничтожил их. Именно такой приказ он тогда получил. Он предал огню их города, перебил всех исенджи и выпустил нанитов[31], пожравших пустые дома. Это случилось почти пятьсот лет назад по календарю Константина, но он отлично все помнил…
…Исенджи распространялись быстрее и захватывали все большие территории, а все благодаря с'наатат. Тысячи их жили, занимаясь неведомо чем. Их города расползались час за часом. Они стали загрязнять моря, и безери гибли миллионами. Если смотреть с воздуха, то на островах не было ни одной заплаты синего и янтарного — ни травинки. Исенджи устроили такое опустошение в течение одного планетарного года. Если бы он не остановил это здесь и тогда, все миры в радиусе досягаемости исенджи постигла бы та же судьба…
Если бы исенджи учли предупреждение вес'хар, прежде чем наткнулись на пресловутых с'наатат, не было бы никакой необходимости уничтожать их. Однажды несколько из них были инфицированы, и паразит тут же распространился, словно земная чума.
Арас на мгновение закрыл глаза. А может, это все же его вина? Бен объяснял ему человеческую концепцию вины, но Арас до конца так и не разобрался в этом тонком вопросе. Нет, если бы ему представился случай, он поступил бы точно так же. Он убивал, не испытывая ни жалости, ни ненависти. Просто это было необходимо…
… Шар белого пламени прокатился по улице, втягивая в себя воздух. Оглушительное завывание умирающих исенджи. В воздухе витают запахи страха и ненависти. Где же моя семья? Спряталась под разрушенной дверью. Они слишком испуганы, чтобы выйти и увидеть обугленные тела…
Теперь он видел мир глазами исенджи. Сочувствие переполняло его. Все это реально, хотя всего лишь воспоминания.
И те радости, что подарил ему с'наатат, заглушили вопли умирающих в агонии. Но воспоминания о том, как ему пришлось убирать планету после гибели исенджи, были и того хуже.
К тому же ему было трудно жить, помня, что он принес в жертву ради спасения этого мира.
Глава 14
Место это просто удивительно. Сегодня днем почему-то стало темно, но никто и не подумал сообщить нам, что случилось. Да и вообще случилось ли что-то? Веемы вышли из наших модулей и едва не сошли с ума. Едва разом не превратились в безумных ученых[32]. Я даже сделала фотографию, но только потом поняла, что некому ее послать. Но я осознала это много позже. Мы долго наблюдали это явление… Нужно возвращаться к исследованиям, потому что где-то там существует нормальный мир, куда мы должны вернуться. Без мысли об этом очень тяжело сосредоточиться на работе.
Морской пехотинец Болунт Синг Чахал Из личного дневника
Существовал только один лазер для передачи информации с наземной станции на спутник, то есть на «Фетиду», и Паретти работал с ним не отрываясь. А Райат ясно дал понять, что его это не устраивает.
Эдди Мичаллату даже показалось, что они и его хотят втянуть в свою перебранку. Он отлично слышал их, даже выйдя из комплекса модулей. Вообще-то он сам направился к модулю связи, приготовившись стать третейским судьей, потому что хотел, чтобы как можно быстрее освободили лазер. У него тоже имелись данные, которые необходимо было передать на корабль. Однако время передачи для него значения не имело. Данные все равно будут запакованы в буфер в ожидании, пока «Фетида» не появится в небе «в прямой видимости». Или, что более важно, пока Шан Франкленд не разрешит передачу. Но это уже его не волновало. Главное, чтобы его данные были готовы к передаче.
— Ты стер мои данные, ублюдок! Не отрицай этого! — Паретти сидел на стуле, а Райат нависал над ним, опершись рукой о стол. Но именно Паретти выплевывал обвинения одно за другим. Заметив Эдди, остановившегося в дверном проеме, ученые замолчали. На какое-то мгновение они уставились на него, а потом с новой силой возобновили перебранку.
Теперь Райат оперся о стол обеими руками.
— Говоришь, что я стер твои данные? Да на фига мне они. У нас совершенно разные области исследования.
— И Уоррендеров мои данные не заинтересовали бы?
— Послушай…
— Ты мешаешь моей работе. Ты украл мои данные и собираешься передать их своему нанимателю…
Эдди тыльной стороной руки ударил по открытому люку.
— Парни, не хотелось бы прерывать вас, но вы можете пойти и поскандалить в другом месте? Я вас прошу. Иначе мне придется вызвать Железную Леди.
Перспектива вызова Шан, как казалось, не произвела на Райата никакого впечатления.
— Хорошая идея, — обратился он к Паретти. — Это она просматривает все сообщения перед отправкой. Может, это она стерла то, что ты там ищешь. По крайней мере я твои проклятые файлы не трогал. — С этими словами он протиснулся мимо Эдди.
Паретти, полный мужчина средних лет с преждевременной сединой во вьющихся волосах, выглядел словно не стареющий херувим. Сейчас он, нахмурившись, уставился на журналиста.
— И не надо на меня так смотреть… Что он выкинул на сей раз? — поинтересовался Эдди. Может, была какая-то предыстория у этой стычки, а может, и нет, в любом случае Паретти нравился ему больше Райата. — Расскажешь?
— Кто-то залез в мои данные, часть стер. Возможно, это был он.
— Почему ты подумал именно на него?
— Потому что он работает на «Уоррендеров». А у них очень жирная система премий. Он получает пять процентов прибыли от любой информации, которую они смогут использовать. Как думаешь, сколько он получит, когда через семьдесят пять лет окажется дома?
— Но вы же занимаетесь исследованиями в разных областях.
— Однако раз он находится тут вместе со мной, то его компания заплатит премию в миллион евро, если он сможет блокировать важную информацию для ХСЛ или «Карможи Холбен Ленд». Вот так-то.
Подобная концепция была внове для Эдди. Журналисты-то занимались этим всю жизнь. Это часть великой игры, которую они называли работой. Но обычно суммы назывались много меньшие.
— Очевидно, я не тем занимался в школе, — вздохнул он.
— Это научит вас тому, что не надо глумиться над кретинами.
— Выходит, что все свои сообщения надо вторично проверять?
— Это не смешно, Эдди. Я фактически сломал свою жизнь, чтобы оказаться здесь. Я отказался от всего и вся.
«Мы все сделали то же самое. Может, и у ученых есть сердце», — подумал Эдди. Он был охвачен острым ощущением новизны и не хотел чего-то пропустить. Сейчас он был настроен только на прием.
Шлеп, шлеп, шлеп.
Он сразу узнал эти шаги. В проеме люка появилась Шан. Скривившись, посмотрела на Эдди и присела на край стола.
— Все в порядке? Дайте мне хотя бы один факт, чтобы устроить Райату настоящую порку. Вы знаете, я хочу достать его.
— Думаю, он скопировал, а потом стер часть моих данных.
— Мне всегда нравилось работать, если рядом есть кто-то от «Уоррендеров». — Она одарила Паретти улыбкой. — Но я сталкивалась и с вашими нанимателями из ХСЛ. Знаете, что я думаю? Вы все — дерьмо и одинаковы перед законом.
— А вы знаете, сколько времени провел здесь Райат? Он вполне мог все это сделать.
— Я слышала… Это, конечно, неправильно. Однако, кроме ребячества, эгоизма, расточительного использования ресурсов, я не могу ничего ему инкриминировать. В конце концов, все вы извлекаете выгоду из своих наблюдений, продавая данные вашим компаниям по разумной цене. В этом нет ничего противозаконного.
— Так что, мне нужно пойти и самому выбить все дерьмо из этого говнюка?
Шан пожала плечами.
— А я могу оказаться слишком занятой, чтобы вовремя вмешаться.
— Суперинтендант, я говорю совершенно серьезно. Действия Райата можно назвать промышленным шпионажем.
— Нет, тысячу раз нет. Сломайте ему палец, порадуйте меня. Она встала и вышла. Паретти провел ладонью по неопрятным кудряшкам и вновь начал загружать данные.
— Десять минут, — объявил он, даже не глядя на Эдди. — И не надо дышать мне в спину…
Райат, поймав Шан, за пределами модуля выражал ей свой протест. Со стороны наблюдая за этой сценой, Эдди почему-то решил, что у суперинтенданта сегодня очень хорошее настроение. Он стоял и наблюдал за происходящим, точно так же как Вебстер и Чахал. Райат требовал, чтобы суперинтендант приструнила Паретти.
— Почему я должна что-то делать? — поинтересовалась у него Шан. В это время из столовой вышла Линдсей. Проходивший мимо Беннетт тоже остановился, прислушиваясь к разговору.
— Он подверг сомнению мою профессиональную репутацию!
— Видите ли, мы находимся в семидесяти пяти световых годах от тех, кто смог бы ее подтвердить.
— Так вы не станете принимать никаких мер?
