Публика за столиками зааплодировала. А что? Уже подогрелись изнутри.
— С вашего разрешения я спою ей о своей любви.
Музыканты взяли инструменты. Из динамиков полилась музыка. Только это «фанера», ансамбль делает вид, что играет. Микрофон, кстати, тоже отключен.
— Бесаме, бесаме мучо Комо си фуэра эста ноче ла ультима вес. Бесаме, бесаме мучо. Ке тенго мьедо пердерте, пердерте деспуэс…[41]
«Пел» я страстно, даже изобразил нечто вроде танго, только соло. Завершив, поклонился. Зал отреагировал бурными аплодисментами. Ну, так Хулио Иглесиас…
— Ты еще и поешь? — спросила Вика, когда я вернулся за столик.
— Как медведь в берлоге, — сознался я. — Это Хулио Иглесиас. Но ведь красиво вышло, не так ли?
Целый час с ансамблем репетировал, двести рублей заплатил. Кстати, идея ребятам понравилась. Думаю, внедрят в практику. Вика расхохоталась. Вот за что ее люблю, так за чувство юмора.
— Что значит «бесамо мучо»? — задала вопрос.
— Целуй меня крепче.
— Встань! — велела она.
Я подчинился. Она положила руки мне на плечи и впилась в губы долгим поцелуем. Публика в зале устроила овацию. Вот так и сделал предложение.
Будущего мужа надлежало представить родителям невесты. Мы с Викой сели в «Ауди» и покатили в Барановичи. Там в частном секторе в деревянном доме обитали старшие Комарики, работавшие на местном предприятии. Простая, рабочая семья. Появление «Ауди» на захолустной улице вызвало фурор. Набежали мальчишки, следом подтянулись взрослые.
— Ни х*я себе! — выразил восторг какой-то поддатый гражданин. — Это где ж такие делают?
— В Германии, — пояснил я и поздоровался с вышедшими встречать родителями Вики: — Добрый день, Полина Карповна и Петр Николаевич! Я Михаил.
— Здравствуй, зять! — Петр Николаевич пожал мне руку. — Загоняй немца во двор! Не то открутят чего-нибудь.
Так и сделали. Дальше было застолье и раздача слонов — в смысле подарков. Выбирала их Вика. Маме — кофту из мохера, отцу — импортный свитер, младшей сестре — джинсовое платье. Всей семье — цветной телевизор, и не какой-нибудь «Рубин», а настоящий «Сони». Деликатесы и напитки само собой. Тесть только крякнул, когда я выставил на стол бутылки.
— Рот не разевай! — прикрикнула жена, собрала и утащила выпивку.
— Вот ведь баба! — возмутился тесть. — Зять угощение привез, зачем прячешь? Что я, алкоголик?
— Плюньте, Петр Николаевич! — успокоил я. — Как забрали, так и принесут. Давайте подключим телевизор.
Пока женщины накрывали стол, мы распаковали коробку, прикрутили к телевизору ножки и подключили его к сети и антенне. Я настроил каналы.
— Сказка! — оценил тесть. — Угодил, Миша! Наш совсем никакой, а новый не купить — очередь. Хоть футбол нормально посмотрю.
— Я тебе дам футбол! — послышалось из соседней комнаты. — Кино будем смотреть или постановку какую.
— Видишь, с кем живу? — пожаловался тесть. — Замучили бабы. Жена, дочки… Ни тебе чарки, ни футбола. Лишь свое знают. А семья на мне! — он стукнул себя в грудь.
— Молчи уж! — отозвалась супруга. — Сколько в прошлом месяце получил, а? Нам на фабрике больше дали.
— Слова не скажи, — буркнул тесть. — Мало дали только в этом месяце. Дальше больше будет, вот увидишь.
— Есть идите! — позвала жена.
Родители Вики мне понравились, как и я — им. Развод дочери они переживали, а тут новый зять нарисовался. И не кто-нибудь, а знаменитый целитель. Обо мне тут знали — Вика переслала родителям статьи из «Советской Белоруссии». А тут целитель лично прикатил, на иномарке, да еще с горой подарков. Младшая сестра Вики, Лена, студентка пединститута, посматривала на меня с нескрываемым интересом. Вика, уловив этот взгляд, показала ей кулак. Та в ответ высунула язык, тут же схлопотав подзатыльник от матери. Я рассмеялся.
— А скажи, Миша, — спросил подвыпивший тесть. — Со своей прежней чего развелся?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Петя! — возмутилась теща.
— Что такого? — не смутился тесть. — Посмотри какой мужик! Молодой, красивый, богатый. К людям уважительный. Знать хочу, чем жена не угодила.
— Я отвечу, — улыбнулась Вика. — Видела ее. Да такую мымру только поискать. Матерится, как сапожник. Сама толстая, страшная и ленивая. Миша даже сам еду готовил.
— Вот ведь бл… — попытался возмутиться тесть, но осекся, натолкнувшись на взгляд супруги. — Чтобы мужика не накормить! Ты-то хоть готовишь? — посмотрел он на Вику.
— Каждый день и очень вкусно, — подтвердил я. — Петр Николаевич и Полина Карповна, замечательную дочку вырастили! Умница, красавица, замечательная хозяйка. Спасибо вам за нее!
Теща расцвела улыбкой, тесть довольно кивнул.
— Михаил, — спросила Лена. — А еще целители в Минске имеются? Желательно неженатые?
Все расхохотались.
— Тебе блондина или брюнета? — поинтересовался я.
— Все равно. Лишь бы на иномарке, — сообщила Лена.
Ответом на ее слова был новый взрыв смеха. Посидели, поболтали, переночевали и уехали. На прощанье я назвал тещу «мамой», тестя — «батей».
— Им понравилось, — сказала Вика на обратном пути. — Бывший так не звал. Батя говорил про него: «Индюк!» А тут ты, знаменитый и богатый, родителями признал. Да еще подарками засыпал.
— Деньги взяли? — спросил я.
— Не хотели, — вздохнула Вика. — Мама говорит: «Вам нужнее. Квартира маленькая, нужно собирать на расширение».
— Это не вопрос, — пожал я плечами. — Хоть сейчас можем поменять на бОльшую с доплатой. Или выменять за «Ауди» однушку[42], а две квартиры — на трехкомнатную. Вот распишемся — и займемся.
— Так и сказала, объяснив, что денег у нас много. После этого согласились. Не сердись, Миша! — Вика приподнялась на сиденье и чмокнула меня в щеку. — Они всю жизнь горбатились на нас с Ленкой. Вырастили, выучили. Хорошо, что между нами большая разница в годах, двух студенток не потянули бы. Сколько помню, жили скудно, Ленка за мной платья донашивала. Папа с мамой сберкнижки опустошили, да еще денег заняли, чтобы мне помочь с кооперативом. Я их так люблю! — она шмыгнула носом.
— Давай перевезем родителей в Минск! — предложил я. — Купим им квартиру с удобствами. В частном доме старикам трудно: ни водопровода, ни канализации. Да еще печь топи… В городе живи и радуйся, да и ты рядом.
— Не захотят, — вздохнула Вика. — Им еще Ленку устроить.
— Устроим, — пообещал я. — Мужа пусть сама ищет, а с жильем поможем. Или мы не целители?
— Миша… — Вика всхлипнула и, пристав, обняла меня за шею. — Ты у меня такой…
— Но, но! — сказал я. — Не отвлекай водителя от движения.
К чему эти сантименты? Денег у меня много, через год они превратятся в пыль. Было б что жалеть! Вот такой я рациональный…
Глава 11
— Присаживайтесь, Джордж! — Вадим указал на кресло. Обождав, пока секретарь займет место, спросил: — Как вам бывшая Родина? КГБ не досаждал?
Его тонкие губы тронула улыбка.
— Нет, сэр! — мотнул головой секретарь. — Если кто и досаждал мне в поездке, так валютчики и проститутки. Телефон в гостинице не умолкал: предлагали досуг и выгодный обмен фунтов на рубли.
— Воспользовались? — Вадим поднял бровь.
— Нет, сэр! — ответил секретарь после заминки.
«Врет! Наверняка менял фунты у валютчиков», — определил Вадим, но продолжать тему не стал.
— Теперь к делу. Что скажете о целителе?
— Все написанное о нем правда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Уверены?
— Да, сэр. Я был в клинике, беседовал с родителями больных детей — как исцеленных, так и ждущих очереди. Выдавал себя за одного из них. Дескать, сомневаюсь в экстрасенсе. Говорил на эту тему с медицинским персоналом. Отзывы однозначны: у целителя дар. Проявился летом этого года, говорят, после удара молнии. Так ли это, утверждать не берусь — сведения противоречивы. Исцеляет так: кладет руку на голову ребенка и держит некоторое время. Больной ощущает холод, иногда сильный, после чего пораженный орган восстанавливается. Ходят слухи, что лечит не только ДЦП, но исцеленных с другими болезнями отыскать не удалось. Извините, сэр!
