Аласдером — категорически нет. Это работа, и Меган была не единственной, кто мог прийти. Иногда, Бобби заходил к ней и проведывал, когда она работала допоздна, как и ее приемный отец, Джордж Томлинсон, или папа, как она называла его на протяжении многих лет.
Несмотря на это, Софи все же боролась с желанием броситься на мужчину. Страсть, которую он в ней разбудил, все еще была там, бурлила, побуждая ее запереть дверь офиса и…
За хлопнувшаяся входная дверь, положила конец ее мыслям. Софи неохотно закрыла дверь и повернулась к Аласдеру, пытаясь придумать, как вежливо объяснить, что им не нужно возвращаться к тому, чем она действительно хотела заняться. В конце концов, это не было проблемой. Аласдер больше не смотрел на нее. Он подошел к ее столу и перекладывал различные пенопластовые контейнеры со стопки пиццы на ее стол, чтобы открыть верхнюю коробку.
— «Какую пиццу ты любишь?» — он спросил.
Когда Софи не ответила сразу, в основном потому, что она пыталась мысленно приспособиться к ситуации такой, какая она есть, а не к той, которую она ожидала, он оглянулся и сказал: — «Мне очень жаль. Я не должен был этого делать.". — Он неопределенно махнул туда, где они стояли, целуясь до прибытия Меган. — «Это рабочее место. Я на мгновение забылся. Мои извинения.»
Его слова вызвали улыбку на ее лице. Софи предположила, что это произошло потому, что, по ее мнению, у него не было причин извиняться. Правда заключалась в том, что она поцеловала его. Правда, она хотела, чтобы это был всего лишь быстрый чмок, но все это начала она. Этот быстрый поцелуй, вызвавший страсть, охватившую их обоих, не его ошибка. И не ее. Это просто произошло.
Конечно, он был прав, и им не следовало так себя вести. И теперь, когда Софи знала, что может случиться между ними, она просто будет держаться от него на безопасном расстоянии. Пока они здесь. Однако ей определенно хотелось снова исследовать эту страсть. Позже. Где-нибудь еще.
— «Какую пиццу ты купил?» — спросила Софи, вместо того чтобы ответить на его комментарий.
— «Мясная, делюкс, вегетарианская, Маргарита, гавайская и пицца с курицей, название которой я не помню», — закончил он, слегка нахмурившись.
— «Я буду мясную», — решила Софи, подходя и ставя сумку с маминой едой на свой стол.
Кивнув, Аласдер начал переставлять коробки, видимо, чтобы переместить с мясом наверх. При этом он объявил: — «На выбор есть два салата: греческий и цезарь. Закуски: креветки на гриле, грибы в панировке, куриные крылышки и соленые огурцы в панировке».
— «Ух ты. Я принесу тарелки из комнаты отдыха, — сказала Софи, направляясь к двери. — «И салфетки. И стаканы, и лед.»
Остановившись у двери, она повернулась. — «Может, нам стоит переместиться в комнату отдыха».
Когда Аласдер остановился и с удивлением оглянулся, она добавила: — «Там есть стол и стулья, а здесь только один стул, так что….». — Она пожала плечами.
Кивнув, Аласдер снова начал складывать контейнеры обратно на пиццу. — «Хорошая мысль, Софи Фергюсон. Так и поступим.»
Улыбаясь, она открыла дверь, а затем вернулась обратно, чтобы снова собрать бутылки с газировкой, прежде чем повести его в комнату отдыха.
Это была действительно самая странная вещь, но как только они оказались в комнате отдыха, атмосфера между ними изменилась. Все сексуальное напряжение, казалось, испарилось, когда они вместе брали тарелки, стаканы, вилки и салфетки, а затем лед для напитков и разогрели тарелки с пиццей по своему выбору.
Пока Софи ела кусок «Мясной», Аласдер решил попробовать по кусочку от каждой из трех пицц: «Мясной», «Делюкс» и «Гавайской». Они поставили каждую тарелку в микроволновую печь, а затем сели за стол, Аласдер снял черную кожаную куртку, оставшись в черных джинсах и черной рубашке с длинными рукавами. Затем они некоторое время ели в тишине.
Софи съела примерно половину своего куска, когда Аласдер внезапно прокомментировал: «Ты назвала мать Меган «мама»».
Сделав паузу, она на минуту в замешательстве взглянула на него, а затем вспомнила, как говорила Меган что-то о том, что не откажется от маминой стряпни. Улыбнувшись, она медленно кивнула. — «Я зову Деб и Джорджа мамой и папой дома. Просто я обычно не делаю этого на работе или…. ну, вообще-то, где-нибудь еще.
— Но ты сказала, что они тебя не удочерили, — напомнил он ей. — Ты этого не хотела?
Софи обдумала вопрос, а затем медленно покачала головой. — «Мне было четырнадцать, когда меня взяли, я была почти взрослой», — отметила она. — К тому же у меня уже были родители. Мои мама и папа были хорошими людьми. Отличные родители. Любовь и принятие, которые они мне дали.". — Она покачала головой. — «Никто не мог их заменить».
— «Но, ты называешь своих приемных родителей мамой и папой, а не мать и отец, чтобы….». — Он колебался, нахмурив брови, пытаясь найти правильный термин. Наконец он сказал: — «Дифференцировать (разделять/ различать) их? Это мать и отец, а не твои мама и папа?»
— «Да, примерно так и есть», — призналась Софи с кривой улыбкой. — «Я люблю их и ценю все, что они сделали для меня, и хочу почтить это. Но я не хотела заменять своих родителей, — медленно объяснила она, а затем поморщилась. — «Меган и Бобби уговаривали меня называть их мамой и папой. Они даже хотели, чтобы их родители меня удочерили. По крайней мере, Меган. Я не думаю, что Бобби волновало это, но Меган действительно настаивала на этом».
— «Почему Бобби это не волновало?» — с любопытством спросил Аласдер.
— «Ну, тогда мы вряд ли сможем пожениться, когда мне исполнится сорок, если по закону будем братом и сестрой», — заметила она с весельем, и когда его глаза недоверчиво расширились, она засмеялась над выражением его лица. — «Мы заключили сделку еще подростками: если ни один из нас не обзаведется семьей к тому времени, когда мне исполнится сорок, мы поженимся. Это была просто шутка, — быстро добавила она. — «Никто из нас не смотрит друг на друга таким образом. Я имею в виду, что между нами нет никакого притяжения. Он для меня как старший брат, и я даже представить себе не могу.". — Она поморщилась и покачала головой при одной мысли о каких-либо сексуальных отношениях с ним.
Вздохнув, она отбросила эту мысль и сказала: — «Что касается того, почему Бобби все равно.". Она пожала плечами. — «Он был мальчиком и на два года старше нас. Я не думаю, что в подростковом возрасте его что-то волновало. Но для
