ее рука чуть согнута в локте, другая свисает с кровати. Ее дыхание – тоже часы. Вдох, выдох, вдох, выдох. Я несколько мгновений к нему прислушиваюсь.
На комоде вибрирует ее телефон, урча от полученных сообщений.
Я на цыпочках подхожу и беру его в руки. «Жжжжжж», – суетится он в моей руке. Опять папа. Я спускаюсь с ним в гостиную, на поворотах лестницы ступая на цыпочках, будто фея.
Звоню папе. Он тут же отвечает:
– Роб?
Я с большим трудом узнаю этот пронзительный от злости голос. Свернувшаяся змея!
– Пап… – говорю я.
– Колли? – спрашивает он вмиг изменившимся тоном, в котором теперь чувствуется теплота. – Привет, малышка, ты в порядке?
– Думаю, да, – отвечаю я.
– А где мама?
– Хррр, – звучит мой ответ, – смайлик в виде спящей мордашки.
– Как она себя вела? – Он говорит тем настороженным, бесцветным голосом, к которому прибегает каждый раз, когда не хочет показать, что злится. – Давай, рассказывай.
– Обнаружив в чемодане ту находку, пап, она здорово меня встряхнула.
С какой стати он сказал, что будет весело?
– Ты сфотографировала ее, чтобы мы потом все посмеялись?
– Да, пап, – шепчу я.
– Вот и хорошо.
– Только все вышло совсем не так весело, как я думала. Мама бросила фотоаппарат на пол и растоптала его.
Я слышу, как папа протяжно вздыхает.
– Хреново. И ты, такая большая девочка, не смогла ее остановить?
В его голосе слышится напряжение. Я настораживаюсь, потому что знаю, каким он бывает, когда на него находит. Меня охватывает чувство, что из глаз вот-вот брызнут слезы.
– Почему вы с мамой опять ругаетесь?
– Детям этого не понять, дружок.
– Я могу поговорить с Энни?
– Сейчас, – через мгновение нехотя говорит он.
– Колли?
Когда она произносит мое имя, меня накрывает жаркая волна любви.
– Привет, – говорю я, – как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – отвечает она, – только вся чешусь. Почему вы с мамой меня бросили?
Она кажется мне такой маленькой, в ее голосе столько тоски, что у меня сжимается сердце, будто фланелевая тряпка.
– Нам с мамой надо поговорить, – говорю я Энни, – ведь она, сестренка… Она больна.
– Так же, как я?
– Типа того.
– Колли, а ты можешь сделать так, чтобы ей стало лучше?
– Попытаюсь, – отвечаю я, хотя на деле все больше впадаю в отчаяние. Как вообще вернуть в норму неуравновешенного человека? – А пока слушайся папу, хорошо?
– Да, – отвечает она. Но мне все равно тревожно. В ее голосе пробивается плаксивый тон, являющийся неизменным предвестником шалостей. Значит, жди проблем.
– Лучше вообще ничего не говори папе, – продолжаю я, – ты меня поняла? Если скажешь, мне придется тебя наказать.
– Хорошо, Колли, – произносит она своим тихим, испуганным голоском.
Однако гарантий нет никаких, Энни у нас девочка непредсказуемая.
Прижимая к уху трубку, я слышу, как на том конце кто-то тихо произносит:
– Ирв?
Потом слышится сдавленный звук, тут же сменяющийся аханьем.
– Здравствуйте, миссис Гудвин, – говорю я. Может, папа и ее стал дергать за волосы? Я не удивлюсь. Рано или поздно он поступает так со всеми. – Как мистер Гудвин? Как Сэм? Как Натан?
– Она как раз только что забежала, посмотреть, как мы, – вновь говорит папа в телефон.
– Знаешь что, – говорю ему я, – мне здесь с мамой хорошо. Тебе лучше остаться дома. Остаться и побыть с Энни.
Он что-то говорит, но я нажимаю маленькую красную кнопочку, и его голос пропадает. Отключаться, пока он не закончил, пожалуй, не стоило, ему это очень не нравится. Но я не хочу, чтобы он за мной приезжал. Энни нельзя оставлять одну. Не уверена, что мама сейчас тот человек, которому стоит рядом с ней находиться.
«Скоро у нас может появиться другая мама», – говорит Бледняшка Колли.
Я страшно взволнована, а в такие минуты все вокруг меня бурлит в вихре кипящего пара.
«Успокойся, Тепляшка Колли», – продолжает она.
«Заткнись».
Но она права, мне на самом деле надо успокоиться. Перед глазами пляшут яркие мушки, внутри вскипает то самое чувство, которое мне не остановить.
Я зажмуриваю глаза, сжимаю кулаки, неподвижно замираю и стою так до тех пор, пока окружающий воздух не перестает клубиться жарким черным маревом.
«Лучше бы тебе найти что-нибудь острое. В глаз иглу воткни!»
«Мама считает ножи», – говорю я Бледняшке Колли.
«Спорим, она их спрятала?»
Иногда Бледняшка Колли буквально блещет умом. Ящичек для ножей зияет пустотой. Как и большая подставка для них на кухонной стойке.
Я максимально выдвигаю ящичек. «Может, один все же остался? Может, куда закатился?»
«Хорошая мысль, – без особой охоты соглашается Бледняшка Колли. И через мгновение добавляет: – Слушай, там что-то есть».
Я достаю находку. Это старая черная коробка, усеянная разноцветными кнопками. С антенной, будто у радиоприемника.
«Что это?»
«Не знаю».
Я провожу по кнопкам пальцами, как по клавишам пианино. Сзади имеется панель – я ее открываю. Внутри все покрыто белым налетом. Что бы эта коробочка собой ни представляла, теперь она точно не работает.
Я нажимаю небольшую кнопочку, похожую на конфетку, но не вижу, чтобы это к чему-то привело. Похоже, неисправна. Однако мне нравятся сломанные вещи, больше не нужные другим, поэтому я кладу ее в карман.
Потом возвращаю мобильный телефон обратно на комод – осторожно, как живое существо. На секунду замираю, слушая мамино дыхание, а когда опять поднимаю на нее глаза, вижу, что она на меня смотрит.
– Тебе что-нибудь нужно, Колли?
Не думаю, что она видела, как я клала ее телефон. Или все же заметила?
Я стараюсь добавить в голос немного меда, подражая Энни.
– Мамуль, может, расскажешь мне, что было дальше?
Ей, похоже, это приятно.
– Хорошо, – говорит она.
Оружия у меня нет, бежать я не могу, поэтому мне остается только одно – подружиться.
Роб, когда-то давно
От усталости у меня все валится из рук, рубить собакам по утрам мясо с каждым днем становится все более отвратительно. После того как Джек привиделись призраки собак, я всю ночь не сомкнула глаз. Большой палец под бинтом легонько пульсирует. Мии я сказала, что ударила его молотком.
– Ты в порядке? – в двадцатый раз спрашивает меня Джек.
Не знаю, что ей на это ответить. Сама она выглядит как обычно, разве что немного уставшей. Поверить в то, что прошлым вечером она пыталась откусить мне палец, очень и очень трудно.
– Джек, что это было?
– Я думаю, мне приснился сон.
– Понятно, – отвечаю я.
На сон, конечно же, совсем не похоже, но спорить у меня нет ни малейшего желания.
– Это больше не повторится, Санденс, – говорит она, – обещаю тебе. Просто еще немного, и я здесь сойду с
