В XVIII веке одной из достопримечательностей регулярного парка был Зеленый, или Воздушный, театр, располагавшийся в восточной части парка, несколько к северу от Итальянского домика. Здесь давались представления на открытом воздухе. Вероятно, театр был создан в конце 1750-х – начале 1760-х годов, так как в документах 1763 г. он уже значится как существующий. Несмотря на то что прямых указаний на авторство Федора Аргунова нет, вполне возможно предположить, что архитектор, руководивший в это время не только строительством павильонов, но и созданием усадьбы в целом, работал, вероятно, с главным садовником А. Фохтом над устройством театра.
Воздушный театр был полностью создан из зелени: кулисы из стриженых лип и елей, дерновые скамьи для зрителей, боскеты со шпалерой из барбариса вокруг амфитеатра. Даже полуциркульные артистические «комнаты» по сторонам сцены были образованы из стриженого кустарника. План театра был очень сложным по очертаниям [Театр перестал существовать к концу XIX века, однако земляная основа сохранилась: план сцены, размеры амфитеатра, оркестровые ямы, выступы артистических уборных]. Он вписывался в прямоугольный участок парка, окаймленный дорожками, а составляющие его элементы – трапецеидальной формы сцепа с двенадцатью кулисами, размещенными симметрично основной оси, и оркестровой щелью, амфитеатр в виде правильного полуэллипса, боскеты с посадками клубники и земляники – были как бы естественным продолжением парковой планировки. Это впечатление усиливалось, благодаря тому, что боскеты были связаны с дорожками парка, а центральная аллея березовой рощи позади амфитеатра была не только центральным проходом между дерновыми скамьями, но и искусственно продолжалась перспективной аллеей из берез, изображенной на раздвижном щите, заменявшем занавес. Разнообразие пород деревьев и кустарников, разная высота посадок, игра света в ветвях, декорации, написанные крепостными художниками С. Камыниным и Д. Фуптусовым, – все это было прекрасным фоном для спектаклей, особенно тех, которые, подобно операм «Перевозчик кусковский» или «Садовник кусковский», восхваляли красоты усадьбы [Устройство Зеленых театров было характерным для усадеб середины XVIII века (в Подмосковье – Нескучное, Петровско-Разумовское и др.), но только о театре в Кускове можно составить представление благодаря старинным гравюрам и сохранившимся в парке следам].
В 1755-1756 гг. неподалеку от дворца был построен так называемый Кухонный флигель – поварня. В 1780-х годах его фасады были переделаны в классицистическом духе, но одна из гравюр по рисунку М. И. Махаева дает возможность составить представление о первоначальном облике этой постройки. Одноэтажный, вытянутый по продольной оси флигель был, несмотря на служебную роль, декорирован в стиле барокко. Характерные для барокко трехчетвертные спаренные или строенные колонны, сложного рисунка оконные обрамления, балюстрада поверху – все это роднит здание с дворцом и парковыми павильонами. Однако флигель – всего лишь служебная постройка, связанная но своему назначению с дворцом и органично вошедшая в ансамбль парадного двора. В этом ансамбле умело найдены соотношения между главными и второстепенными зданиями, достигнуто исключительное единство всех элементов при одновременном выделении главного – дворца. Служебное назначение Кухонного флигеля подчеркивается его приземистостью и относительно скромным для барокко декором, а также его расположением за линией главного фасада дворца.
На той же гравюре, что и Кухонный флигель [«Церковь Спаса и Старые хоромы» – гравюра П. Лорана по рисунку М. И. Махаева, 1760-е годы], изображены и так называемые Старые хоромы, стоявшие некогда на месте дворца. Построенное в первой половине XVIII века (вероятно, на основе сооружения XVII века) в характерных для этого времени формах, это деревянное двухэтажное, довольно нарядное здание внутри неоднократно переделывалось. В 1769-1775 гг. на месте разобранных хором под руководством архитектора К. И. Бланка был выстроен новый дворец, также деревянный. Несмотря на то что прямых указаний на авторство Ф. С. Аргунова нет, его можно предположить. В пользу этого предположения, например, говорит то, что в основе планировки дворца лежит план более раннего сооружения, перестройками которого руководил в 1750-х годах Аргунов (так, кабинет-конторочка полностью воспроизводит подобное помещение). Примечательно и то, что многие интерьеры дворца, несомненно, повторяют интерьеры шереметевского «Фонтанного дома» в Петербурге (например, парадная спальня), автором которых был Федор Аргунов. Интересно, что сделанный по заказу П. Б. Шереметева французским архитектором Шарлем де Вельи, которого долгое время считали автором Кусковского дворца, проект фасадов был создан лишь спустя пять лет после окончания строительства.
Так или иначе, дворец в Кускове – этот своеобразный пример раннего усадебного классицизма, – органично связанный со всем ансамблем, отличается цельностью композиционного решения и декоративного оформления фасадов. Его интерьеры, в которых в значительной степени использованы барочные приемы (анфилад-ность, обилие позолоченных резных деталей и зеркал, кафельные печи, рисунок обивки стен), поражают изысканностью и богатством. Все это говорит об авторе дворца как о большом художнике… В начале 1760-х годов Ф. С. Аргунов покинул Кусково, не завершив часть своих работ. По приказу П. Б. Шереметева он вернулся в Петербург, где, видимо, занялся отделкой интерьеров Миллионного и Фонтанного домов, а также проектированием новых построек. Может быть, к этому периоду относится и неосуществленный прекрасный проект дворца, где архитектор показал себя мастером, склонным к свободным планам, сложным формам помещений, криволинейным очертаниям фасадных стен [Проект находится в музее Академии художеств в Ленинграде].
Однако подневольное положение крепостного не позволяло Аргунову целиком посвятить себя архитектуре. Он был вынужден заниматься еще и хозяйственными делами, а в 1767 г., после смерти своего отца, занял его место управителя Миллионного дома с годовым жалованьем в 30 рублей. Но лишь год исполнял он эту должность. В 1768 или в начале 1769 г. его не стало. Все заботы о его жене Аксинье Даниловне и малолетних детях взяла на себя мать Аргунова Анна Яковлевна.
Многое из того, что было создано Федором Аргуновым, не сохранилось, но то, что осталось, говорит об удивительном таланте художника. Тонкое чувство стиля, понимание композиционной завершенности ансамбля или отдельной постройки, умение объединить архитектурные формы и окружающую природу, большой вкус – все это позволяет поставить мастера в один ряд с такими зодчими, как Д. Ухтомский и М. Казаков, а лучшее его творение – подмосковное Кусково – отнести к числу наиболее совершенных в архитектурно-художественном отношении дворцово-парковых ансамблей не только России, но и Европы.
Наряду с великолепным дворцово-парковым ансамблем в Кускове, в постройках которого раскрылся талант Ф. С. Аргунова, до наших дней дошла еще одна подмосковная Шереметевых – Останкино, связанная с именем другого одареннейшего представителя этой крепостной семьи – Павла Ивановича Аргунова.
Павел Аргунов родился в семье замечательного живописца Ивана Петровича Аргунова, двоюродного брата строителя Кускова. С раннего детства он жил в творческой атмосфере художественного поиска, что не могло не оказать существенного влияния на всю его дальнейшую деятельность.
До 1788 т. семья Аргуновых жила в Петербурге, а потом переехала в Москву. Вероятно, именно с этого времени Павел Аргунов, получивший, как и его два брата-живописца – Николай и Яков, первоначальное художественное образование у отца, начинает свои занятия архитектурой. Какое-то время он обучался в Москве (возможно, у Е. G. Назарова или в архитектурной школе В. И. Баженова), а в 1792 г. был послан в Петербург. Об этом свидетельствует выдержка из «указа» Н. П. Шереметева от 18 мая того же года: «Управителя Аргунова сына Павла отправить в Петербург к господину архитектору Баженову для обучения, дав знать канцелярии петербургского моего дома о производстве ему на стол из получаемого им жалованья, докуда он там при учении пробудет…» В столице Павел Аргунов пробыл только один год, но это время, проведенное в теснейшем творческом общении с В. И. Баженовым, сыграло огромную роль в формировании молодого зодчего.
Когда двадцатипятилетний архитектор вернулся в Останкино, то работы по созданию усадьбы [Первоначальное усадебное строительство в селе Останкине, история которого начинается с XVI века, относится ко второй половице XVII века, когда им владели князья Черкасские. От этого времени дошло здание церкви Троицы, построенное в 1678-1692 гг. крепостными мастерами под руководством Павла Потехина] и строительству дворца велись уже два года. Н. П. Шереметев – меценат и большой знаток искусства – был владельцем прекрасной театральной труппы, выступавшей в Кускове, и дворец он задумал как дворец-театр. Была сделана пристройка к старому дому первой половины XVIII века и выстроен театральный корпус (под руководством крепостных зодчих А. Ф. Миронова и Г. Е. Дикушина). Театр, по замыслу графа, должен был стать центром всего архитектурного ансамбля, и это нашло свое отражение в проекте, созданном известным московским зодчим того времени, итальянцем по происхождению, Франческо Кампорези.
