Рай проскользнула мимо Дженни, распахнула кухонную дверь и бросилась бежать.
Шокированный ее неповиновением, злясь и одновременно беспокоясь за нее, Пол бросился следом. Когда он выбежал на кухонное крыльцо, она уже скрылась из виду. За это время она не могла добежать до гаража или до машины, скорее всего, обогнула дом, свернув за левый или правый угол. Подумав, он решил, что она, вероятнее всего, направится в сторону Юнион-роуд, и пошел туда же. Выйдя на тротуар. Пол увидел дочь и окликнул ее.
Она опередила его почти на квартал и продолжала бежать по другой стороне улицы. Если она и слышала его, то не обратила никакого внимания на окрик, а затем пропала из виду, скрывшись между двух домов.
Пол пересек улицу и последовал за дочерью. Но когда он добрался до газонов, разбитых около домов, то Рай там не увидел.
– Рай!
Ответа не было. Может быть, она находилась слишком далеко, чтобы расслышать его зов, но Пол подозревал, что она спряталась где-нибудь поблизости.
– Рай, я хочу просто поговорить с тобой!
Никакой реакции. Тишина.
Гнев его в значительной степени перерос в беспокойство за дочь. Что же, во имя всего Святого, творилось с его девочкой? Почему она выдумала такую жуткую историю? И как она умудряется повторять ее с такой страстью? В действительности он не верил ее словам, сомневался с самого начала, тем не менее он был поражен ее искренностью настолько, что отправился в дом Торпов, который, по словам Рай, стал местом преступления. Рай не была лгуньей по натуре.
– Да.
Ничто на кухне не говорило о том, что здесь произошла жестокая смертельная схватка. На столе стояли грязные тарелки со следами яичницы, масла и с крошками от тостов. Из часов радиоприемника лилась мягкая инструментальная музыка в популярной оркестровой аранжировке. Новый номер ежедневной газеты, доставленный сегодня утром, был свернут пополам и лежал поверх двух пустых стаканов из-под сока и сахарницы. Рядом с газетой стояла чашка дымящегося кофе. Если бы Эмма видела, как ее муж убил ребенка, смогла бы она сидеть и спокойно читать час спустя после убийства? Ни за что. Это невероятно. На стене за плитой не было видно никаких следов крови, не было их и на краю кухонной плиты. На полу тоже ни малейшего пятнышка.
– Вы пришли забрать Бастера? – спросила Эмма.
Совершенно очевидно, что она была озадачена их поведением.
– Нет, – ответил Пол. – Но мы избавим тебя от забот о нем. В действительности, мне неловко говорить, зачем именно мы пришли сюда.
– Они все тут прибрали, – проговорила Рай. Пол вытянул руку в ее сторону и, погрозив пальцем, сказал:
– Девушка, вы уже причинили хлопот и беспокойства более, чем достаточно для одного дня. Помолчи. Я поговорю с тобой позже.
Игнорируя его предупреждение. Рай заявила:
– Они смыли кровь и спрятали его тело.
– Тело? – Эмма выглядела озадаченной. – Какое тело?
– Тут недоразумение, путаница, или… – начал Пол.
Рай перебила его. Обращаясь к Эмме, она сказала:
– Мистер Торп убил Марка. И вам отлично известно, что он действительно это сделал. Не лгите! Вы стояли около этого вот стула и смотрели, как он до смерти забил Марка. Вы были голой и…
– Рай! – резко крикнул Пол.
Не годилась она и в актрисы, чтобы с таким мастерством сыграть эту роль. Во всяком случае, он ничего подобного за ней не замечал. Но когда ее разоблачили, показав, что ее рассказ – выдумка, не соответствующая действительности, почему и тогда она так страстно отстаивала свою правоту? Как могла она утверждать с такой горячностью заведомую ложь? Может быть, она верила, что рассказанное ею не выдумка? Неужели она считала, что действительно видела, как убили ее брата? Но если это так, то она душевно больна. Рай? Душевно больна? Рай была крепким орешком. Она умела держать удар. Рай была твердой, как скала. Еще час назад он, не задумываясь, побился бы об заклад, поставив свою жизнь против чего угодно, что она вполне разумна и здорова. Существовало ли какое-нибудь психическое расстройство, которое могло бы внезапно, без всякого предупреждения и без каких-либо предварительных симптомов поразить ребенка?
Глубоко обеспокоенный. Пол пересек улицу в обратном направлении и двинулся к дому Торпов, чтобы извиниться перед Эммой.
Глава 2
10.15 утра
Джереми Торп стоял посреди кухни, словно перед военным трибуналом.
– Понимаешь, что я сказал? – спросил Салсбери.
– Да.
– Ты знаешь, что от тебя требуется?
– Да. Знаю.
– У тебя есть какие-нибудь вопросы?
– Только один.
– Какой?
– Что мне делать, если они не появятся?
– Они появятся, – сказал Салсбери.
– А если все же нет?
– У тебя есть часы, верно? – На тонкой руке болтались часики. – Ты ждешь их двадцать минут. Если за это время они не появляются, ты возвращаешься прямо сюда. Это тебе понятно?
– Да. Двадцать минут.
– Пошевеливайся. Мальчик двинулся к двери.
– Не иди этим путем. Так они тебя заметят. Выйди через парадный вход.
Джереми прошел по узкому холлу к двери.
Салсбери двинулся за ним следом, проследил, пока мальчик не скрылся за соседним домом, затворил входную дверь, запер ее на ключ и вернулся обратно в кухню.
"Неплохо, – подумал он. – Ты неплохо держишься, Огден. Сам Леонард не смог бы справиться с проблемой быстрее тебя. Ты умен, как черт. Несомненно умен. С твоим умом, обладая властью кодовых фраз, ты справишься с этим кризисом. Если бы Мириам могла видеть тебя сейчас… Что сказала бы теперь старая Мириам? Что ты совсем не таков, каким она всегда считала тебя. Что ты крутой парень. Господи, до чего же ты крутой парень! Ты принимаешь разумные решения в сложных условиях и доводишь дело до конца. Хитер, чертовски хитер. Но, Господи, Боже мой, по какому же острому лезвию ты идешь!"
Стоя около окна, выходящего во двор, он на долю дюйма отодвинул в сторону занавеску, чтобы увидеть гараж. Эннендейл поставил клетку с белкой в багажник машины, закрыл его и поднял стекло. Дженни Эдисон села в машину. Эннендейл и Дженни о чем-то беседовали около минуты. Затем он сел за руль и, дав задний ход, выехал на дорогу. Когда Эмма, помахав им на прощание, двинулась к дому, Салсбери задернул занавеску.
Войдя на кухню, Эмма увидела его и сильно удивилась. У нее был такой вид, словно она собиралась закричать.
– Что вы тут делаете? Кто вы? – Я "ключ".
– Я "замок".
– Расслабься. Она послушалась.
– Садись.
Она села.
Он подошел к ней и навис сверху.
– О чем ты говорила там с Эннендейлом?
– Он извинился за поведение дочери.
Салсбери рассмеялся.
Так как воспоминания Эммы о событиях сегодняшнего утра были отредактированы, она не видела ничего смешного в сложившейся ситуации.
– Почему Рай обвинила Боба в убийстве? До чего ужасно! Неужели она полагает, что это смешно? Какая глупая шутка!
***В вестибюле католической церкви Святой Маргарет-Марии было тихо и мрачно. Внутри помещение было отделано темными породами хвойных деревьев: и полы, и стены были сосновыми, виднелись балки перекрытий и замысловато вырезанное из дерева распятие высотой в двенадцать футов – все, что позволяло самое высокое здание в городке, где все строения были деревянными. Над источником святой воды, находившимся в двенадцати футах от входа, горела электрическая лампочка мощностью в пять ватт. В дальнем конце зала в чашах из красного стекла потрескивали установленные согласно канонам свечи, а у основания алтаря мягкий свет источали лампы. Однако это призрачное освещение почти не просачивалось под арку в вестибюль.
Объятый этими тенями и священной тишиной, Джереми Торп прислонился к одной из двух тяжелых, отделанных медью входных церковных дверей. Он приоткрыл дверь всего на два или три дюйма и бедром придерживал ее. Перед ним было несколько каменных ступеней, тротуар, пара деревьев, а чуть дальше – западный конец Мейн-стрит. Театр "Юнион" находился как раз через дорогу. Деревья не мешали Джереми видеть театр.
Джереми взглянул на свои часы, выставив руку в узкую полоску света, пробивавшуюся в щель между створками двери. Часы показывали 10.20.
Подъехав к светофору на городской площади. Пол включил правый подфарник, заявляя о повороте.
– Магазин слева, – заметила Дженни.
– Знаю.
– Куда мы едем?
– К баскетбольной площадке за театром.
– Проверить сказанное Эммой?
– Нет. Уверен, она говорила правду.
– Тогда зачем?
– Я хочу расспросить Марка и узнать, что же там произошло в действительности, – ответил Пол, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю, дожидаясь сигнала светофора.
– Эмма сказала нам, что случилось. Ничего. Пол заметил:
– У Эммы были красные припухшие глаза, будто она плакала. Может быть, она поссорилась с Бобом, пока там находился Марк. Рай могла приблизиться к двери в разгар ссоры. Может быть, она неверно истолковала происходившее, перепугалась и убежала.
