– Фотография, должно быть, была очень скверная, – предположил Карлссон.
– Почему так думаешь?
– Потому что мне трудно поверить, что ты меня не узнал. Мы ведь недавно выделись с тобой, Двалин. Не надо мне врать!
Гномов было трое – против одного тролля. Но Двалин был далеко не уверен, что они сумели бы справиться с Карлссоном. Там, в подворотне, ему крупно повезло. Будь огр начеку, и Двалину пришлось бы несладко. Может, зря он его не добил?
Нет, не зря. Это же Охотник. Следовательно, где-то ошивается его зверушка. Втройне повезло, что в нужный момент Ночной Кошмар сидов был достаточно далеко. Хищник порвал бы троих гномов на сотню маленьких гномиков. Не помогли бы ни топоры, ни огнестрельное оружие.
– Я не вру, – буркнул Двалин. – Мне показалась знакомой твоя морда на фото, но у человеческой бумажки нет ни духа, ни запаха. А людей с такими мордами, как твоя, не так уж мало.
Карлссон подумал и кивнул, соглашаясь. Он бы тоже мог не узнать Двалина на картинке. Это ведь только лишенные всех нормальных чувств люди думают, что зрение – это главное… Да и зрение у людишек тоже…
«Стоп!» – оборвал лишние мысли Карллсон.
– Что ты можешь мне предложить, дварф, в искупление своей вины?
– Для начала – заказчика. Если надо помочь выяснить, чем ты ему не угодил, мы поможем.
– Тут сам справлюсь, – буркнул Карлссон. – Но от помощи не откажусь.
– Когда, что и как? – попытался конкретизировать Двалин.
– Когда потребуется, вы будете делать то, что я скажу. И до тех пор, пока не скажу: довольно.
– Не велик ли выкуп? – злобно поинтересовался Гэндальф. После того, как огр приложил его о дерево, голова Гэндальфа мерзко гудела, а содержимое желудка просилось наружу. И то хорошо, что головы у гномов – крепкие. Человеческая от такого удара точно бы треснула.
– Велик, говоришь? – недобро оскалился Карлссон. – Так его можно уменьшить. На глупый язык одного глупого дварфа!
– Заткнись, Гэндальф! – рыкнул Двалин. – Мы принимаем твои условия, огр. Готов поклясться на топоре!
– Клянись! – Карлссон протянул гному трофейную секиру. – Вы все поклянитесь. Так будет надежнее.
Через пять минут всё было закончено. Теперь три брата были надежно привязаны к недобитому ими огру. Клятва на топоре для гномов нерушима.
– И что пожелает наш повелитель? – не без сарказма поинтересовался Двалин.
– Для начала – пожрать…
Глава шестнадцатая
Загадка статуи
Прибежал маленький тролленок к маме.
– Мама, мама! Я домик для эльфа сделал!
– Красивый, – одобряет мама. – Только почему без дверей? Как же туда эльф попадет?
– Не беспокойся, мамочка! Он уже внутри!
Время близилось к полуночи. За окном свистел ветер, гнал по небу низкие тучи, морщил воду в Фонтанке. В такую ночь хорошо накрыться двумя одеялами и спать, а утром забыть все, что приснилось. Потому что если всерьез относиться ко всему, что снится, жизнь сразу становится гораздо сложнее. Особенно когда сны начинают сбываться.
Кате с Лейкой вещие сны не грозили – потому что в квартире Лейкиных родителей спать все равно никто не собирался.
– Не понимаю, как такое могло случиться, – уже в который раз сказала Лейка. – Он же такой сильный! С ним и пятеро не справились бы. Ты точно ничего не слышала?
– Ничего, – уже разу по десятому ответила Катя.
– А может, он сам сел в машину?
– Может, и сам, – больше чтоб успокоить Лейку ответила Катя.
О крови на асфальте она говорить не стала.
– Главное, номера джипа записались, – бодро сказала Катя. – Теперь его точно найдут. Если раньше сам не найдется. Он такой…
«Живучий», – добавила она мысленно.
И пригорюнилась. Лейка присела рядышком.
– А я Карлссончику хотела сюрприз сделать. Вкусненькое приготовила…
Чем именно она хотела порадовать тролля, Лейка сообщить не успела. Зазвонил Катин мобильник. Номер незнакомый…
– Да… – мысленно готовясь к новым бедам, сказала Катя.
– Малышка? – негромкий, чуточку гнусавый и такой знакомый басок заставил Катю подпрыгнуть на стуле. – Ты где?
– У Лейки! А ты где? У тебя всё нормально?
– Хищник с вами?
– Да! А ты…
– Там у Лейки и оставайся, – буркнул Карлссон. – Никуда не ходи, ясно?
– Ясно, ясно! А ты… Что с тобой случилось?
– Друзей встретил, – флегматично сообщил Карлссон. – Пиво пьем. За городом. Хорошо.
– Ах ты…
Но Карлссон уже отключился, так и не выслушав, что думает Катя о его внезапном исчезновении.
– Нет, ты слышал? – Катя пихнула Хищника ногой.
– Jag är inte döv[8], – проворчал Хищник.
– Лейка! – закричала Катя. – Этот мерзкий тролль нашелся!
– Что с ним? – в дверном проеме возникла Лейка. Вся – в тревоге.
– Этот толстый негодяй… Никто его не похищал! – сердито произнесла Катя. – Мы тут с ума сходим, а он с какими-то мужиками пивом наливается! Представляешь, каков подлец!
– Живой, значит! – облегченно выдохнула Лейка. – Ну слава Богу!
Катя только головой мотнула в сердцах. Вот ведь верная жена!
Но сама она тоже почувствовала облегчение. И Карлссон – в порядке. И сидов в городе нет. Что еще нужно для счастья? А что смылся и не предупредил, так тролль – он и есть тролль. На что ему друзья, когда есть пиво!
Катя набрала номер Коли Голого.
– Нашелся, – коротко сообщила она. – В порядке. Где-то за городом пиво хлещет.
– Эт правильно! – одобрил Коля. – Мы уже в курсе – тоже типа празднуем. Хочешь присоединиться? Барана за тобой пришлю?
– Нет, спасибо! – отказалась Катя. Ехать куда-то, тусить с пьяными мужиками… Вот Лейка бы поехала… Но ей – не фиг. Пусть дитя вынашивает!
– Как знаешь, – не стал спорить Коля. – Бывай.
И отключился.
– Слушай, а почему он мне не позвонил? – спросила Лейка.
Катя пожала плечами.
– Я понятия не имела, что он и мой-то телефон знает.
– У Карлссончика абсолютная память, – с гордостью сообщила Лейка. – Он десяток цифр с одного раза запоминает.
«Еще было бы неплохо, если бы он собственным мобильником обзавелся», – подумала Катя, но вслух сказала:
– Наверное, побоялся тебе звонить. Ну, что ты ругаться будешь.
Поверить в то, что тролля может испугать ругань человеческой женщины, могла только доверчивая Лейка.
– И буду ругаться! – заявила она. – Я тут страдаю, не сплю, а он! Какие-такие друзья? Что он тебе еще сказал?
– Да ничего особенного. Спросил, все ли у нас в порядке.
– У тебя, – уточнила Лейка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
