рисунок просто напомнил им, где находятся хорошо известные всем места. Подобная условная схема обычно состояла из четких и понятных знаков и линий, соответствовавших определенным природным объектам или отражавших какие-то охотничьи идеи.
Карта Талута не показывала всех поворотов, которые река делала на своем пути, и, естественно, не напоминала картину, что можно было бы увидеть с высоты птичьего полета. На его рисунке основное русло реки было похоже на изломанный рыбий костяк, от которого отходили две прямые линии, обозначавшие развилку. Живя на открытых степных просторах, мамутои представляли себе реки как обширные водоемы, иногда соединявшиеся друг с другом.
Они знали, откуда и куда текут эти реки, но также знали, что речное русло бывает изменчивым и непостоянным, а скалистые берега менее подвержены изменениям. Ландшафт этой местности менялся очень значительно, и виной тому были сезонные воздействия близких ледников и обширных районов вечной мерзлоты, где земля практически не оттаивала даже летом. Исключение составляли лишь самые крупные реки, а многочисленные притоки и рукава во время таяния ледников могли изменяться с той же легкостью, с какой высокие ледяные горы превращались летом в заболоченные низины. Охотники на мамонтов представляли себе окружающий мир как некий взаимосвязанный организм, и реки были всего лишь его составной частью.
Талут также не считал нужным наносить на свою карту отметки, соответствующие длине реки. Мамутои придавали мало значения линейным мерам. Оценивая расстояние, они учитывали прежде всего то, как долго им придется добираться туда. На условных схемах гораздо легче было начертить несколько линий, обозначавших дни, или указать любые другие отметки временно́го деления. Конечно, скорость передвижения зависела от состава охотничьего отряда, а одна и та же местность могла сильно изменяться от сезона к сезону, и, соответственно, путь до нее мог занять гораздо больше времени. Когда в поход отправлялись всей стоянкой, то время пути оценивалось по скорости передвижения самых слабых ходоков. Схема Талута была вполне понятна всем членам стоянки, но Эйла сидела точно завороженная, не сводя озадаченного взгляда с этих таинственных знаков.
– Уимез, покажи, где именно ты видел их, – сказал Талут.
– Вот здесь, на южной стороне притока, – ответил Уимез и, взяв костяной нож, добавил на карту несколько дополнительных линий. – Скалистые стены там круто поднимаются вверх, но речная долина довольно широка.
– А что, если стадо направится вверх по течению? Ведь на той стороне не так много пастбищ, – заметила Тули.
– Мамут, что ты об этом думаешь? – спросил Талут. – Ты говорил, что они не уйдут далеко.
Старый шаман взял рисовальный нож, немного помедлил, закрыв глаза.
– Между второй и третьей скалами течет небольшая речка, – наконец сказал он, отметив ее на схеме. – Бизоны, скорее всего, пойдут этим путем, рассчитывая выйти к хорошим пастбищам.
– Я знаю это место! – воскликнул Талут. – Если идти вверх по течению, то долина реки постепенно сужается и вскоре превращается в узкое ущелье с отвесными, уходящими в воду скалами. Там отличное место для охоты. А большое ли было стадо, Уимез?
Уимез начертил несколько линий костяным ножом, затем подумал немного и добавил еще одну.
– Я могу сказать только о тех бизонах, которых видел сам. Но кто знает, сколько их в действительности. – Задумчиво помолчав, он воткнул рисовальное орудие в землю.
Тули, в свою очередь, взяв костяной нож, добавила еще три черточки:
– Я видела, что в отдалении бродят еще трое, и мне показалось, что среди них был один детеныш или, возможно, просто слабое животное.
Дануг тоже добавил одну линию и сказал:
– Мне кажется, это была двойня. Я заметил еще одного малыша. Ты видела их, Диги?
– Не помню что-то.
– Она смотрела только на своего Бранага, – сказал Уимез с добродушной усмешкой.
– До этих мест полдня пути, ведь так? – спросил Талут.
Уимез кивнул:
– Полдня хорошим шагом.
– Тогда нам следует поторапливаться. – Вождь задумчиво помолчал. – Давненько я не был в тех краях. Хотелось бы знать, что там изменилось и где лучше переправиться… Возможно…
– Возможно, кто-то захочет быстренько сбегать туда и все выяснить, – подхватила Тули, прочитав мысли брата.
– Хорошо бы, да только уж больно долго бежать… – сказал Талут и взглянул на Дануга. Высокий нескладный подросток уже хотел было ответить, но Эйла опередила его.
– Можно добраться туда на лошади. Лошадь бежит очень быстро. Я могла бы поехать на Уинни, – сказала она. – Только я не знаю, где это место.
Талут сначала удивленно посмотрел на нее, а затем широко улыбнулся.
– Пустяки, я дам тебе карту! Такую же, как эта, – сказал он, указывая на рисунок, изображенный на земле. Глянув на кучу костей, приготовленных для костра, он вытащил оттуда небольшой плоский кусок бивня и достал острый кремневый нож. – Смотри, ты поедешь на север, пока не достигнешь большой воды. – Он начал прорезать на костяной поверхности зигзагообразную линию, обозначавшую русло основной реки. – Но сначала ты перейдешь небольшую речку. По-моему, ты с легкостью переправишься через нее.
Эйла огорченно посмотрела на него.
– Я не понимаю твоей карты, – сказала она. – Раньше мне не приходилось видеть таких рисунков.
Явно разочарованный, Талут бросил кусок бивня обратно в кучу.
– Может быть, отправить кого-то вместе с ней? – предложил Джондалар. – Эта лошадь вполне выдержит дополнительную нагрузку. Иногда мы с Эйлой ездили на ней вдвоем.
Талут вновь просиял радостной улыбкой:
– Отличная идея! Кто хочет отправиться на разведку?
– Я могу! Я знаю дорогу… – мгновенно раздалось несколько голосов.
– Я знаю дорогу. Мы только что пришли оттуда! – одновременно закричали Лэти и Дануг, опередив еще несколько человек, на лицах которых отразилось страстное желание сопровождать Эйлу.
Талут обвел желающих оценивающим взглядом и, пожав плечами, сделал успокаивающий жест. Затем он повернулся к Эйле и сказал:
– Выбор за тобой.
Эйла взглянула на юного рыжеволосого двойника Талута, на подбородке которого уже пробивался светлый пушок; этот юноша был почти одного роста с Джондаларом. Затем перевела взгляд на высокую худощавую девочку-подростка с темно-русыми волосами, она еще не достигла женской зрелости, но была близка к этому. Темно-русую шевелюру Лэти унаследовала от матери, хотя у Неззи волосы были немного темнее. Брат и сестра с горячей надеждой смотрели на Эйлу. А она не знала, кого выбрать. Дануг был почти взрослым мужчиной, и, возможно, именно его лучше было бы взять с собой, однако Лэти отчасти напомнила Эйле саму себя в двенадцатилетнем возрасте. И к тому же девочка с первого взгляда полюбила лошадей.
– Я думаю, Уинни доберется туда быстрее, если вес седоков будет не слишком велик. А ты, Дануг, уже настоящий мужчина, – сказала Эйла, с теплой улыбкой взглянув на юношу. – Поэтому, наверное, на
