Не так давно на русский язык была переведена книга Лиз Грегори "Sew Iconik. 10 легендарных платьев". Она, помимо экскурса в историю, содержит выкройки и подробные инструкций по шитью. Так что теперь каждая дама, дружащая с рукоделием, может при желании примерить на себя копию того самого платья Мэрилин Монро — или зеленого платья Киры Найтли из "Искупления", или вечернего наряда Кейт Уинслет из "Титаника"…
Вот яркое, почти гротескное описание съемок знаменитой сцены Норманом Мейлером: "В городе такая жара, что ей, судя по всему, приятно ощущать на бедрах дуновение свежего воздуха. Она отыгрывает этот эпизод с выражением невинной радости — рослая блондинка в белой юбке, похожей на раздутый вокруг талии парус… В эпоху Эйзенхауэра комический эффект всецело определяется тем, сколь откровенен намек на пылающую жаровню секса при сохранении респектабельного холодка невинности. "Ох, — с интонацией Бетти Буп откровенничает героиня фильма. — Я всегда держу трусики в морозильнике". А теперь попробуйте представить себе Джо Ди Маджио в тысячной толпе зевак, слетевшихся сюда со всех уголков Нью-Йорка поглазеть на белые трусики и сногсшибательные бедра Мэрилин, обдуваемые мощной воздушной струей, вырывающейся из тоннеля подземки. Более непристойной сцены он и вообразить не мог. До него доносятся голоса нью-йоркских кобелей. Они изъясняются на жаргоне, замешанном на фекалиях, нечленораздельном гиканье и гастрономии: "Только посмотри на этот кусок мяса!" Не в силах дольше терпеть пытку, он хочет ретироваться…"
Назвать миниатюрную даже по меркам 50-х Мэрилин рослой, конечно, было со стороны Мейлера явным преувеличением, в самом что ни на есть буквальном смысле слова…
В действительности публичные съемки, устроенные в ночь на 15 сентября 1954 года на Легсингтон-авеню, носили исключительно рекламный характер. С самого начала создатели фильма условились, что эффектную сцену позже переснимут в павильоне. А толпа нью-йоркцев, ради которых и было устроено зрелище, ничего особенного под взлетевшим платьем (его поднимал не воздух, шедший из-под решетки метро, а мощный вентилятор) актрисы не разглядела и разглядеть не могла. Мэрилин мало того что изменила своей привычке обходиться без нижнего белья, но еще и натянула поверх обычных трусов скромные панталончики.
Однако собравшиеся легко домыслили все, чего не увидели. А Ди Маджио, который вообще не хотел сопровождать Мэрилин в Нью-Йорк, два часа (было сделано не меньше 15 дублей!) слушал, каменея от гнева, одобрительные возгласы и смотрел на вырисовывающийся в свете мощных софитов силуэт…
Позже, в гостинице, он избил Мэрилин — все еще дрожавшую от возбуждения и ночного холода. Встревоженной Наташе, которая услышала из соседнего номера шум и пришла узнать, что происходит, он проорал в лицо: "Убирайся! Не вмешивайся хоть раз не в свое дело!"
Тем же утром Джо улетел в Лос-Анджелес.
Через две недели, наняв лучшего голливудского адвоката Джерри Гизлера, Мэрилин подала на развод.
Еще спустя несколько месяцев, на великолепном приеме, устроенном в ее честь по случаю завершения съемок в ресторане "Романофф", она удостоилась комплиментов за свою игру и от автора пьесы Джорджа Аксельрода, и от — вот неожиданность! — самого Дэррила Занука. "Это благодаря Билли. Он потрясающий режиссер. Мне бы очень хотелось снова выступить в его картине, но он снимает сейчас историю про Чарльза Линдберга и почему-то ни за что не согласился, чтобы именно я сыграла Линдберга", — ответила Монро. Несомненно, из Мэрилин получился бы очаровательный летчик Линдберг…
Уайлдер — Lucky Billy, Счастливчик Билли, как называли его в Голливуде, — тогда тоже считал возможность работать с Мэрилин редкостной удачей. Позднее он говорил: "Мэрилин выглядела на экране так, что казалось: достаточно протянуть руку, чтобы потрогать ее, словно перед вами было настоящее живое существо. Но это еще не всё. Монро инстинктивно знала, как истолковывать юмористический текст и как преподносить его специфическим для нее образом. Она никогда не бывала вульгарной в ролях, которые без нее вполне могли бы оказаться вульгарными, и когда человек видел ее перед собой в зале кинотеатра, ему становилось как-то приятно на душе. Короче говоря, она обладала такими достоинствами, которыми на экране не могла похвастать ни одна актриса, за исключением Греты Гарбо. Ни одна".
1 июня 1955-го зрителей, идущих на премьеру "Зуда седьмого года", встречало 52-футовое изображение Мэрилин Монро — в светлом платье, пустившемся в полет.
Судя по всему, браку Монро и Ди Маджио в любом случае оставалось жить недолго, и нью-йоркские события послужили лишь катализатором.
Мэрилин с грустью размышляла о неизбежности разрыва в предшествовавшие ему месяцы. И вспоминала о своем "мистическом двойнике" Джин Харлоу. Та тоже настрадалась, опрометчиво выйдя замуж за кинооператора Гарольда Россона, с которым не прожила и года.
"Я постоянно думала про Харлоу, раз за разом размышляя по поводу событий в ее жизни. Получалось так, словно меня навещали духи, и порой мне думалось, уж не я ли сама их провоцирую? Мне кажется, наши с ней души были похожими или что-то в этом роде, даже сама не знаю. И еще: я все время задумывалась, неужто и мне суждено умереть такой же молодой?"
Правда, тогда Мэрилин уже была старше, чем Джин на момент своей смерти.
Джо Ди Маджио после расставания с Мэрилин, которое вызвало не меньший фурор, чем их свадьба, говорил журналистам, что произошла ошибка, что Мэрилин, конечно же, "прозреет", что она "хорошая девушка — молодая и наивная", введенная в заблуждение "своими мнимыми друзьями".
А она решилась на откровенное признание: "Ему не нравились женщины, которых я играла, — он их считал потаскухами. Не знаю, какие мои картины он при этом имел в виду! Ему не нравились актеры, которые меня целовали, и не нравились мои костюмы. Словом, ему не нравилось все, что было связано с моими фильмами, и еще он ненавидел всю мою одежду. Когда же я объясняла ему, что обязана так одеваться и что это часть моей работы, он посоветовал бросить такое занятие. Но неужели он не понимал, на ком женится, когда мы регистрировали брак? Честно говоря, наше супружество был своего рода сумасшедшей и трудной дружбой с сексуальными привилегиями. Позже я сообразила, что браки часто бывают именно такими".
Однако характеристика "дружба с сексуальными привилегиями" больше подходит к отношениям Мэрилин с Фрэнком Синатрой, начавшимся вскоре после ее развода.
Как и в случае почти со всеми остальными "неофициальными" романами Монро, реальность ее романа с Синатрой вызывает сомнения. Мы знаем о нем в основном из рассказов горничной и секретарши Мэрилин Лены Пепитоне, которая в соавторстве с Уильямом Стэдьемом и Морисом Хакимом выпустила в начале 70-х книгу "Секрет Мэрилин Монро". Лена, которая, в свою очередь, могла узнать об этом только из рассказов Монро, потому что начала работать на нее позднее, в 1957-м, писала, что несколько недель 1954 года Мэрилин и Фрэнк провели вдвоем в его доме. Но слова Пепитоне подтверждают и некоторые друзья Синатры.
Это была не любовь, а взаимное зализывание ран. Она, несмотря ни на что, все еще любила Джо. Он в очередной — и не в последний — раз разошелся с любимой женой, кинозвездой Авой Гарднер. Фрэнк и Мэрилин жались друг к другу, как напуганные дети, — и бесконечно тосковали по тем, с кем жить не могли "ни вместе, ни врозь".
Они не сразу стали любовниками, и то, что Синатра ухитрялся сохранять целомудрие бок о бок с главным секс-символом Америки, удивляло и даже забавляло его приятелей. Но однажды ранним утром Фрэнк застал обнаженную Мэрилин на кухне. Посасывая палец, она с серьезнейшим видом пыталась сделать трудный выбор между грейпфрутовым и апельсиновым соком — и выглядела при этом так невинно и в то же время соблазнительно, что Фрэнк не выдержал.
"Это было концом платонических отношений между ними, — говорил друг Синатры Джимми Уайтинг. — Он сказал мне, что взял ее тут же, в кухне, около закрытого холодильника. "Парень, — сказал он мне, — у меня никогда в жизни не было такого секса. Она — совершенно фантастическая женщина"".
Мэрилин, как мы помним, вообще обожала расхаживать голой по дому — эта деталь придает словам Пепитоне и Уайтинга правдоподобность. Фрэнка не всегда это трогало — иногда и бесило. Особенно когда она сомнамбулой проплывала через комнату, полную его друзей. Как-то раз Мэрилин таким манером смешала мысли и спутала карты игрокам в покер, и Синатра при всех заорал на нее: "А ну убери отсюда свой жирный зад!"
Потом он пришел к заплаканной Мэрилин в спальню, попросил прощения, и они помирились.
Знакомые Синатры говорили, что он обращается с Мэрилин куда мягче, чем с любой другой из своих пассий. Синатра предпочитал сильных женщин и не терпел капризов. Мэрилин тоже не была слабой — но была нервной, ранимой, хрупкой. Фрэнк чувствовал это — и воспринимал звезду, желанную для миллионов блондинку как "милого ребенка", который нуждается в снисходительности.
