— Сколько здесь, Джанк? Похоже, грамма четыре или пять?
— Шесть. Я обворовывал тебя все эти годы, так что сегодня дал много — грехи замаливаю, — ответил Джанк.
— Очень мило с твоей стороны. Похвально, что решил стать честным, правда, чуть-чуть поздновато… — Берджис отвлекся от беседы и начал одной рукой шарить по карманам: — Эй, Берни! Одолжишь десятку?
Бернард подошел к Берджису и подал ему банкноту. Тот кивнул в знак благодарности, положил порошок на край сцены, рядом пристроил ружье и вытащил кредитную карточку. Открыв пакет, он насыпал немного кокаина прямо на доски, отделил кучку ребром кредитки и раздробил самые крупные кристаллы. Удовлетворенный качеством, Берджис подготовил себе дорожку и свернул банкноту трубочкой.
— Эй, Джанк! — закричал он, оборачиваясь через плечо. — Я еще не спрашивал, как ты относишься к теории о том, что наркота убивает?
— Никогда об этом не думал, — ответил Джанк.
— Но ты вроде пока жив.
— Похоже на то, — согласился Джанк.
— А ведь выжрал дерьмовую уйму амфетамина. Это очень даже ядовитая дрянь, я сам ее производил, знаю. Разрушает носовые перегородки, зубную эмаль и печенку. Кстати, как у тебя с печенью?.. Кокаин был бы полезнее — все-таки натуральный продукт. Хотя коку ведь тоже чистят солянкой, так что она всем любителям сносила бы крышу, если б не анестезирующие свойства. Как считаешь?
— Никак. Мне мало что известно о кокаине.
— Да помню я, помню. Ты недостаточно богат, чтобы потреблять кокаин, потому-то и покупаешь его для меня. От какой наркоты становишься подонком, Джанк?
— Не знаю. Я много лет ничего не принимал.
— А нейролептики, которые тебе прописали в больнице?
— Нет. Их украли, — признался Джанк.
— Да ты что? Ну и дела! Это ж все равно что спереть инвалидную коляску у калеки. Украсть у шизика законные «колеса»! Настоящая подлянка.
Берджис замолчал, готовясь к встрече с кокаином. Ноздря со свернутой в трубочку десяткой Бернарда тянулась к дорожке, но он внезапно снова отпрянул, словно хотел растянуть удовольствие. Размахивая свернутой банкнотой как дирижерской палочкой, Берджис опять насел на Джанка:
— Я спросил, убивает ли тебя наркота, потому что не знаю ответа на этот вопрос. Ты же вот не помер. Да и я жив. А парня, что откинулся прошлой ночью, убила вовсе не дурь, которую он сожрал за свою жизнь. По-моему, убивают не наркотики, а люди. Я вот что думаю — Пол Сорел вернулся, чтобы меня убить. Что скажешь?
— Скажу, что ты прав, — ответил Джанк.
— Он собирается меня убить, потому что я его изнасиловал.
— Вот именно, — подтвердил Джанк.
Берджис вернулся к кокаину. Джанк прислушивался, зная, что он задохнется, как только «откушает» порошка. По лицу Берджиса текли слезы, но он не унимался.
— Значит, ты веришь, что я изнасиловал Пола? — Берджис совсем разошелся — то ли от негодования, то ли от коки. — Так вот — все это просто мешок дерьма! Так, Берни?
— Да, шеф. — Бернард покачал головой.
— Вот видишь, Джанк, Бернард со мной согласен. Может, и ты передумаешь?
— Не знаю. Я только повторил то, что слышал. Пол вернется и убьет тебя за то, что ты тогда ему устроил.
— Гребаные сплетни. Ничего я не устраивал. Когда Пол сбежал из Рисли, думаешь, кто ему помог? Майкл Кросс, что ли?
Джанк не реагировал.
— Я все подготовил. Я вытащил его из Рисли — заплатил Майклу, чтобы тот провернул дело. Так что все это чушь собачья. Я из кожи лез, чтобы помочь Полу.
Берджис снова отвлекся на кокаин.
— Но знаешь, если вдруг Пол, этот долбаный придурок, появится здесь, он покойник.
Берджис нагнул голову к столу. Сейчас, сейчас… Он подровнял дорожку, чтобы хватило ровно на один вдох, на пять секунд. Внезапно ему как огнем обожгло горло, он удивленно-обиженно взвизгнул. Порошок оказался не кокаином, а быстродействующим амфетамином его собственного производства. У Берджиса подкосились ноги.
— Что за черт?
Бернард вскинул пистолет и выстрелил в Джанка.
Глава двадцать восьмая
Длинная очередь прошила пол у ног Бернарда, и он откатился назад, не успев порадоваться меткому попаданию. Бернард укрылся под козырьком сцены и тут увидел Эстеллу — она выходила из кафетерия, держа в руке новый автоматический пистолет.
Берджис развернулся и открыл стрельбу: он целился сквозь слезы, почти вслепую, стрелял безо всякой надежды на успех. Эстелла нырнула за напоминавшие узкую лапшу пластиковые занавески. Берджис снова выстрелил, и пуля ударилась о ее укрытие, но тень Эстеллы продолжала двигаться.
— Пол! — закричал Берджис. — Это ты, Пол?
— Нет, теперь я Эстелла. А знаешь, мне нравится этот клуб. Он такой… такой постиндустриальный. Очень мило. Где ты добыл такие занавески? Похоже на сварные панели. Выглядит классно.
Берджис метнулся к сцене и спрятался за стойкой с динамиками. Эстелла слышала, как он целится, потом раздался выстрел, и Берджис неосторожно высунулся из укрытия. «Хеклер-энд-Кох-МР5К», которым была вооружена Эстелла, немедленно открыл ответный огонь. Куска стеллажа как не бывало. Магазин вмещал тридцать два патрона, запасная обойма лежала в сумке. Эстелла могла продержаться хоть целую ночь.
— Что, хороша пушка, Берджис? — крикнула она. — Я прихватила ее у одного парня в Мосс-Сайде.
Эстелла сделала еще один выстрел, прежде чем отступить за пластиковую занавеску. Бернард приподнялся с пола и пальнул в нее пару раз. Одна пуля попала в колонну прямо над головой Эстеллы. В этот момент вырубились сразу несколько светильников.
Должно быть, Джанк добрался-таки до кабины светотехников и отключил рубильник. Теперь свет шел только от видеоэкранов. У Эстеллы был выбор: она могла атаковать в лоб или спуститься в подвал и, пройдя через бар и офис Еерджиса, вернуться, поднявшись по лестнице за сценой к двери, которую наверняка оставил для нее открытой Джанк. Если выбрать второй вариант, она застанет врасплох Бернарда и Берджиса.
Джанк, судя по всему, воспользовался еще одной кнопкой: клуб наполнялся сухим дымом. Эстелла выбрала вариант лобовой атаки, решив явить себя публике с балкона. Она выскользнула из своего укрытия и направилась к лестнице, ведущей на балкон. Если Бернард с Берджисом будут и дальше так палить, то поубивают друг друга. Зрение, скорее всего, к Берджису вернулось, но стрелял он так, что и в бане, полной голых людей, ни в кого бы не попал. Берджиса шатало, он все еще не пришел в себя от той отравы, что подсунул ему Джанк. Спрятавшись за стальной колонной, Эстелла не удержалась от сарказма:
— Как тебе кокаинчик, Берджис?
— Сволочь ты проклятая, какой там кокаин! — Эстелла слышала, как Берджис судорожно передергивает затвор.
— Ладно, Берджис, согласна, но это классная дурь, ты же сам ее делал. Джанк тебя всего лишь угостил.
Джанк осветил облака дыма вспышками красного, желтого, синего цвета. Где-то внизу, рядом с Эстеллой, раздался выстрел.
— Хочешь убить меня, Берджис?
Его ответ донесся до нее из-за дымовой завесы:
— Сейчас узнаешь, сука!
— Почему? — поинтересовалась Эстелла. — Что я тебе сделала?
Берджис перестал стрелять, решив по звуку голоса определить, где она. Эстелла была уверена, что он все еще за динамиками. Она слегка продвинулась вперед по балкону, постукивая высокими каблуками по стальной решетке пола, — и прислушалась. Она не знала, где скрывается Бернард. Если внизу, прямо под ней, попасть в нее он не сможет.
— Как дела у Бернарда? Не обделался со страху? Это тебе не баб трахать!
Дым рассеивался, и Бернард терял преимущество невидимости. Сейчас станет ясно, где он окопался: любой шаг толстяка будет слышен в гулком зале. Но раздавшиеся шаги принадлежали не одному человеку, а двум, и оба, без сомнения, были стражами порядка.
Эстелла дождалась появления легавых и открыла огонь. Первый, сразу бросившись обратно, перекрыл дверь. Другой упал, растянулся на полу, оказавшись всего в ярде от Берджиса. Интересно, что тот предпримет? Если он так и торчит за стеллажом на полу, легавый сейчас смотрит ему прямо в перекошенную от порошка рожу.
Затрещала рация: полицейский, окопавшийся у входа, запрашивал помощь. Его напарник на сцене внезапно попал в луч света. Джанк, игравший с прожекторами, разукрасил его под театрального покойника. Эстелла видела, как «жмурик», отклячив задницу, пытается уползти в глубь сцены, извиваясь по-пластунски. Она снова прицелилась в стеллаж с динамиками, выстрелила, и в разные стороны полетели куски катушек и клочья пленки.
Полицейский мгновенно окаменел, притворившись трупом, но через секунду вскочил, стремительно кинулся к двери и был таков. Эстелла по-прежнему не видела Берджиса: может, его контузило и он так и валяется за стеллажом.
Патрульный вывалился на улицу, вознося благодарственную молитву всем богам, идолам и духам за то, что позволили ему унести ноги. Единственным непредсказуемым фактором оставался Бернард. Пробираясь по балкону, Эстелла вытащила пустой магазин из пистолета, отшвырнула прочь, достала из сумки новый.
