— Эй, ты, — сказала я, садясь рядом с девочкой. — Как себя чувствуешь? Ты не хочешь смотреть на платье Бренди?
Кайла подняла лицо и посмотрела на меня большими голубыми глазами.
— Джорджина, — сказала она. — Ты должна прогнать это.
Мысли мои были заняты платьем, поэтому я не сразу сообразила, о чем она говорит.
— Что прогнать, дорогая?
— Темноту.
Кайла произнесла это слово таким тоном, что я подумала: она имеет в виду не темноту ночи. Когда девочка говорила слово «Темнота», я ощутила за ним чье-то присутствие, в нем сквозила угроза, исходившая от чего-то или кого-то вполне осязаемого. С болью в сердце я вспомнила о том, что Кайла сумела почувствовать Нике, когда та улизнула из рук преследователей-ангелов.
Я придвинулась к девчушке, радуясь, что Сет и Терри заняты поисками.
— Кайла, ты говоришь о существе, которое почувствовала раньше? О том, что было рядом со мной? — Возвращение Нике создало бы затруднения, которые мне сейчас были совсем ни к чему.
Кайла покачала головой.
— Нет, о другом. Темнота приходит сюда, в мой дом, к маме. Ты можешь прогнать ее?
— Она сейчас здесь? — тревожно спросила я.
— Нет. Она приходит иногда.
— Сколько раз?
Кайла задумалась.
— Два.
Меня пробрал холодок.
— Один раз был прошлой ночью?
Девочка кивнула.
— Ты видела ее? — спросила я.
— Нет, но я почувствовала. Когда она здесь, я могу сказать, где она. — Кайла смотрела на меня с мольбой во взгляде. — Ты можешь остановить ее?
Ответа у меня не было. Что это за Темнота? И что я могу сделать, чтобы остановить ее? Однако в голове с бешеной скоростью закрутились варианты объяснения. Я поцеловала Кайлу в лоб.
— Я сделаю, что смогу, малышка. Обещаю. Мне сейчас нужно уходить, но я постараюсь узнать что-нибудь для тебя, хорошо? Мы сделаем так, что Темнота больше не вернется.
Настроение Кайлы изменилось, будто по щелчку выключателя. Только что она была печальной и отрешенной и вот уже лучится надеждой. Все от веры в меня. Мои пустые обещания разобраться с тем, о чем я не имела ни малейшего представления, придали ей сил; она отбросила тревогу и беспокойство. Все в ее мире встало на свои места благодаря мне. Кайла обхватила меня ручонками и поцеловала. Я почувствовала, как у меня упало сердце, когда, наконец, выпуталась из ее объятий.
Праздничные дни призывали меня уйти, так же как жгучая необходимость переговорить с Романом. В последнее время мы с ним особенно нуждались друг в друге. Поняв это, я отправила ему сообщение с указанием, во сколько вернусь сегодня домой, и известием, что у меня есть для него важная информация. Роман так увлекся теорией большого заговора, что мог не захотеть уделить время фантазиям маленькой девочки. Почему бы не отнестись к этому именно так. Интуитивные прозрения Кайлы, хотя она не могла точно описать их словами, раньше всегда подтверждались. Не знаю, что она почувствовала на этот раз, но, если в доме Мортенсенов хозяйничали злые силы, я была твердо намерена их остановить.
ГЛАВА 12
Короткий разговор с Кайлой не давал мне покоя весь вечер, пока я возилась с детьми в торговом центре. Я не могла избавиться от воспоминания о взгляде, которым она смотрела на меня, говоря о Темноте. Это был один из тех случаев, когда я одновременно благословляла и проклинала ее экстрасенсорные способности. Если бы у нее их вовсе не было, я никогда бы не узнала, что в доме Мортенсенов неладно. Однако ее способности к пониманию того, что она чувствовала, оставались такими неопределенными, что в результате возникало больше вопросов, чем ответов. Что же такое она ощутила? Эрик мгновенно разобрался бы с этим.
Меня сильно беспокоила еще одна вещь.
Эрик. Убитый из-за меня.
Если мы станем оперировать заключением, что Ад действовал целенаправленно против него, тогда что мне думать о Кайле? В прошлом любое сверхъестественное происшествие в нашей округе являлось результатом того, что какие-то силы вышли из-под контроля Небес и Ада. Всё-таки у Ада и Неба имелся набор определённых правил, которым они следовали. Хотя Мильтон стал доказательством того, что Ад не прочь нарушить некоторые из них. Так может ли быть, что кто-то из наших посещает Андреа Мортенсен в те моменты, когда её состояние ухудшается? И если это правда, то зачем?
Вот вопрос, ответ на который расставил бы все точки над «i», как сказал бы Роман.
Размышления о делах бессмертных я прервала только тогда, когда попыталась зазвать Уолтера к Мортенсенам. Две мамаши подрались в очереди, и у нас выдался незапланированный перерыв, пока охранники улаживали конфликт.
— Санта не ходит по вызовам, — заявил Уолтер.
— В последний раз, когда я этим интересовалась, оказалось, что именно этим Санта и занимается, — возразила я, — каждое Рождество.
— Санту нельзя нанять для развлечения. Дети должны или ждать рождественского утра, или приходить с визитом к Санте, в его беседку в стране чудес розничной торговли.
— Да брось, конечно, тебя можно нанять, — сказала я. — Начнем с того, что именно поэтому ты здесь и работаешь! Давай я тебе заплачу. Или поставлю тебе выпивку. Могу сделать и то и другое, если пожелаешь. Там маленькие девочки, которым необходимо повидаться с Сантой. Их мать больна раком, по милости Божьей. Неужели тебя это не трогает?
Уолтер воззрился на меня сквозь очки.
— Я очень им сочувствую, но не могу этого сделать. Играя эту роль в праздничный сезон, я беру на себя строгие обязательства, даю обет верности духу Санты. Если я покажусь в этой роли за пределами торгового центра, а Боб останется здесь и будет играть ту же роль, какой вывод сделают из этого дети?
Я смотрела на него скептически.
— Эти дети, если только они не обладают даром переноситься сквозь пространство и время, никогда не узнают, где настоящий Санта: здесь, в «Лейк-Форест-Парке», или в одном из тысячи прочих торговых центров страны.
— Но я-то знаю. Я не могу быть Сантой, пока роль Санты играет Боб. Это нарушит священный договор.
— Священный договор? Это просто работа! — Я всерьез подумывала, не нарушить ли режим пития. Если я хорошенько подпою его, он на все согласится.
— Не для нас, — торжественно произнес Уолтер. Охрана восстановила порядок, и очередь снова начала двигаться. Дискуссия прервалась, и я не успела вставить, что, насколько мне известно, литры виски тоже не являются неотъемлемым атрибутом «духа Санты».
Я могла бы ворчать до конца смены. Конечно, я ценила преданность Уолтера роли, но, по правде сказать, это попахивало маразмом.
