– Будущее, будущее... – Гном осушил мензурку, высморкался и взглянул на краснолюда уже немного затуманенными глазами. – Не говори гоп, Золтан. Нас еще могут схватить, и тогда наше будущее – петля. Или Дракенборг.
– Заткнись, – буркнул краснолюд, угрожающе взглянув на него. – Разболтался!
– Скополамин, – шепнул Регис.
***
Гном сочинительствовал. Мильва грустила. Золтан, забыв, что однажды все это уже рассказывал, повествовал о Гооге, старом грибе, старосте Махакама. Геральт, забыв, что однажды все это уже слышал, внимал. Регис тоже слушал и даже добавлял комментарии, совершенно не беспокоясь тем, что остался единственным трезвым в уже здорово подпитом обществе. Лютик бренчал на лютне и пел:
У гордых дам присловье есть:
Мол, трудно в дупла палкой влезть...
– Идиот, – заметила Мильва. Лютик не обиделся.
Да нет – всегда найдется тот,
Чей сук в дуплишко путь найдет...
– Кубок... – бормотал Персиваль Шуттенбах, – чаша, значит... Из сплошного куска млечного опала вырезанная... Во-о-от такой величины. Я нашел на вершине горы Монсальват. По краю шла яшма, а основание из золота. Красотища...
– Крррва мать... – очнулся от дремы Фельдмаршал Дуб.
– Не давайте ему больше сивухи, – с трудом сказал Золтан Хивай, имея в виду явно не Фельдмаршала.
– Постой-постой, – проговорил Лютик, тоже не совсем внятно. – Так что сталось с тем легендарным кубком, в смысле чашей?
– На мула обменял. Нужен был мне мул, груз перевезти... Корунды и кристаллический уголь. Было у меня этого... Ээп... Целая куча... Ээп... Груз, значит, тяжелый, без мула никуда... На кой хрен был мне нужен этот кубок, в смысле чаша?
– Корунды? Уголь?
– Ну, по вашему рубины и алмазы. Очень.., ээп.., полезные...
– Я думаю!
– Для сверл и напильников. Для подшипников. Их у меня была.., ээп.., целая куча.
– Слышь, Геральт? – Золтан махнул рукой и, хотя сидел, чуть было не повалился на бок. – Мал, вот и набрался быстро. Куча алмазов ему снится. Эй, Персиваль, как бы сон-то твой не оправдался! Наполовину. На ту, которая без алмазов!
– Сны, сны, – снова забормотал Лютик. – А ты, Геральт? Тебе снова Цири снилась? Понимаешь, Регис, Геральт – мастер на пророческие сны! Цири – это Дитя-Неожиданность, Геральт связан с ней узами предназначения, потому видит ее в снах. Неплохо б тебе также знать, что мы в Нильфгаард идем, чтобы отнять нашу Цири у императора Эмгыра, который ее похитил. И не успеет Эмгыр оглянуться, как мы ее отобьем! Я бы сказал вам больше, парни, но это тайна. Секрет. Жуткая, глубокая и мрачная тайна... Никто не может об этом узнать, понятно? Ни-и-икто!
– Я ничего не слышал, – заверил Золтан, нахально глядя на ведьмака. – Не иначе как уховертка заползла в ухо.
– Ох уж эти уховертки, – согласился Регис, делая вид, будто ковыряет в ухе, – ну прямо-таки несчастье какое-то.
– В Нильфгаард топаем... – Лютик оперся о краснолюда, думая удержать равновесие, что оказалось крупной ошибкой. – Это, как я уже сказал, секретная тайна! Тайный секрет! Секретно-тайная цель!
– И по правде сказать, очень ловко спрятанная, – кивнул цирюльник, кинув взгляд на побледневшего от ярости Геральта. – Судя по направлению вашего похода, даже самый подозрительный и прозорливый тип не догадается о цели движения.
***
– Мильва, что с тобой?
– Отстань от меня, пьяный дурак.
– Хе! Она плачет! Эй, гляньте-ка...
– Иди к черту, говорю! – Лучница отерла слезы. – Вот дам кулаком меж глаз, виршеплет затраханный... Давай стекляшку, Золтан...
– Подевалась куда-то... – пробормотал краснолюд. – О, есть. Спасибо, ци-цилюрьник... А где, мать его, Шуттенбах?
– Вышел. Какое-то время назад. Лютик, помнится, ты обещал рассказать историю про Дитя-Неожиданность...
– Щас, щас. Регис. Только глотну... Все расскажу... И о Цири, и о ведьмаке... В подробностях...
– На погибель сукинсынам!!!
– Тихо ты, краснолюдина! Дите перед халупой разбудишь!
– Не злись, лучница! На, выпей.
– Эээх! – Лютик обвел комнатку полудурным взглядом. – Если б меня сейчас увидела графиня де Леттенхоф...
– Кто-кто?
– Не важно. Холера, эта сивуха и верно язык развязывает... Геральт, тебе еще налить? Геральт!
– Отзынь от него, – сказала Мильва. – Пусть спит.
***
Стоящий на краю села овин исходил музыкой, музыка дошла до них еще прежде, чем они подъехали, и взбудоражила. Они начали невольно раскачиваться в седлах медленно ступающих лошадей, вначале следуя глухому ритму барабана и басетлей, потом, когда подъехали ближе, в такт мелодии, которую пели пищалки и гусли. Ночь была холодная, в свете полной луны овин с прорывающимися сквозь щели в досках проблесками казался сказочным, волшебным замком.
Из ворот овина вырывался гул и свет, мерцающий от теней пляшущих пар.
Стоило им войти, как музыка оборвалась, расплылась протяжным, фальшивым аккордом. Расплясавшиеся и потные кметы расступились, освобождали глинобитный пол, собрались вдоль стен и подпирающих крышу столбов. Цири, шедшая рядом с Мистле, видела расширенные от страха глаза девушек, замечала твердые, решительные взгляды мужчин и парней готовых на все. Слышала усиливающийся шепот и гул, перебивающий сдержанное гудение дудок, мушиное пиликанье скрипок и гуслей. Шепот. Крысы... Крысы... Разбойники.
– Не пугайтесь, – громко сказал Гиселер, бросая онемевшим музыкантам плотно набитый позвякивающий мешочек. – Мы приехали повеселиться. Ведь гулянье для всех, разве нет?
– Где ваше пиво? – тряхнул мешочком Кайлей. – И где ваше гостеприимство?
– И почему здесь так тихо? – обвела помещение взглядом Искра. – Мы ехали с гор на гулянье. Не на тризну!
Кто-то из кметов наконец переборов страх, подошел к Гиселеру с пенящимся глиняным кувшином. Гиселер принял с поклоном, выпил, и по обычаю любезно поблагодарил. Несколько парней крикнули, мне, давайте плясать. Но остальные молчали.
– Эй, кумовья! – снова закричала Искра. – Плясать хочу, да, похоже, для начала надо вас растормошить!
У стены овина стоял тяжелый стол, уставленный глиняной посудой. Эльфка хлопнула в ладони, ловко запрыгнула на дубовую столешницу. Кметы поспешно пособирали посуду, а ту, которую убрать не успели, Искра сбросила широким пинком.
– Ну, господа музыканты... – подбоченилась она, тряхнув волосами. – Покажите, на что способны! Музыка!
Она быстро отбила каблуками ритм. Повторил барабан, подхватили басетля и свирель. Вступили дудка и гусли, усложняя, призывая Искру сменить шаг и ритм. Эльфка, яркая и легкая, как бабочка, легко подстроилась, заплясала. Кметы принялись хлопать в ладоши.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
