Лера ляжет в песок, Вова — сядет. Отличный план, но, как и любую старую идею, его можно улучшить. С Пленского станется отмазать своего любимчика от тюрьмы, так что о наказании за убийство несчастной девушки Диме тоже придется позаботиться самому. Ничего страшного. Известно же: хочешь, чтоб было сделано хорошо, — делай сам.
Солнце приближалось к поверхности воды, и над пляжем зашелестел едва уловимый ветерок. Он принес от костра журчание воды, переливаемой в бутылку, — пластик работал, как резонатор, и звук получался гулким и сильным. Дима с трудом разлепил склеившийся рот: язык как будто присох к нёбу. Идти к людям не хотелось, но Дима опасался, что жажда и головная боль не дадут ему сосредоточиться.
— Явился, математик, — раздраженно бросил Вова.
Он лежал на боку, опираясь на локоть, и уныло чертил на песке чудовищно примитивные, кривые узоры. Вид у него был усталый и сварливый, как у замученной жизнью тетки, которую в час пик придавили в вагоне метро. Не отвечая на глупый выпад, Дима аккуратно обошел его, добрел до костра и принялся мелкими глотками пить горячую, вонючую жижу, которая заменяла им воду.
— Не передумал? — со смешной надеждой спросила Лера.
Дима хотел сказать ей что-нибудь едкое, пройтись насчет ее резко снизившегося интеллекта и детской наивности, но только криво улыбнулся и покачал головой. Какой смысл говорить с мертвецами? Он даже пожалел эту девушку, не подозревающую, что она обречена. Некоторое время Дима размышлял, нельзя ли как-то выкрутиться и оставить ее в живых. Если поменять их ролями… Нет, не выйдет: выкрутится, спишет все на самооборону. Может быть, даже сумеет обольстить Пленского — и конец игре, все Димины усилия пойдут насмарку. Печально, но выбора у Димы нет.
Лера напряженно присела на краешек бревна, нервозно обдирая ногтями корочки с многочисленных расчесов и царапин. Глаза ее суетливо бегали, то и дело останавливаясь на широкой спине лежащего Вовы. Всякий раз, когда это случалось, Лера нервно облизывала губы — и снова начинала озираться, как загнанный остромордый зверек, судорожно ищущий выход из ловушки. Бедная, с сочувствием подумал Дима, мучается, из последних силенок выдумывает план и не знает, что все зря, что даром напрягает свой невеликий умишко…
Дима потянулся за кальмаром и вдруг остановился. Лера и Вова ни о чем не подозревали, но они были в его власти. Странное, непривычное, будоражащее ощущение. Диме захотелось продлить его. Это возбуждало. Это заставляло быстрее течь загустевшую в жилах кровь. Стоит Диме напрячь ум — и они сделают все что угодно… Потрясающе. До сих пор он не понимал, как это восхитительно.
— И чему ты, интересно, радуешься? — хмуро спросил Вова. — До чего еще додумался?
— Да так, — улыбнулся Дима. — Фантазирую. Вот если бы ты мог заставить любого человека сделать все что угодно, не важно, хочет он того или нет, — как бы ты поступил?
— Погнал бы его за двухкилограммовым стейком и ведром кока-колы со льдом, — буркнул Вова и снова уткнулся в свои узорчики.
Дима тихо, довольно рассмеялся. Как правильно, что кальмар попал именно в его руки! Вова с его убогим воображением даже не догадался бы, какое сокровище ему досталось. Гордится своей уравновешенностью, потому что больше гордиться нечем: мозгов не хватает выйти за рамки обыденного…
— А почему ты спрашиваешь? — спохватился Вова.
— Да так, в голову пришло. — Дима не смог удержать хитрой улыбки.
Вова резко сел, собранный, почти испуганный. Взгляд слегка расплылся, когда парень погрузился в воспоминания. Вова беззвучно пошевелил губами, слегка побледнел.
— И как ты это делаешь? — медленно спросил он.
— Что? — довольно натурально удивился Дима. Он знал, что ведет игру на грани, но привкус опасности делал наслаждение еще острее. Тайная власть становилась еще приятнее, когда окружающие начинали о ней догадываться. Как многого Дима еще не знает…
— А если я сейчас… — задумчиво начал Вова, — если я…
— Не успеешь, — почти весело перебил Дима.
— Так, — выговорил Вова. Его взгляд стал сосредоточенным, обращенным внутрь. — И что ты теперь…
Договорить он не успел: Лера, о которой они успели забыть, увлеченные беседой, сделала свой ход. Вову резко толкнуло вперед; его лицо стало мягким и удивленным, как у ребенка. Он прижал ладонь ко рту и тихо, даже интеллигентно кашлянул. Дима с ужасом увидел, как между неплотно сомкнутыми пальцами медленно сочится темная, почти черная жидкость; он не сразу понял, что это кровь.
Лера длинным, плавным движением вытащила острогу из спины парня, и Вова мягко повалился набок.
— Как ты думаешь, не промахнулась? — озабоченно спросила Лера.
— Да уж вряд ли, — едва смог вымолвить Дима.
Обломанные, грязные ногти Вовы заскребли по песку. Он снова тихо кашлянул, и кровь хлынула изо рта густым потоком. Дернулась босая нога, перевернув неплотно закрытую бутылку, и Дима, не успев осознать, что делает, подхватил ее, бережно привернув крышку. Вова хрипло, с бульканьем вздохнул — будто всасывалась в раковину грязная вода — и затих.
— Вот и все, — буднично прокомментировала Лера.
— Ты сошла с ума… — Дима в ужасе смотрел на человека, который только что говорил с ним, пытался бороться, а теперь был безнадежно мертв. — Ты рехнулась.
— Нет, — бодро откликнулась Лера и качнула острогой. На конце лезвия медленно набухла темная капля, нехотя оторвалась от стали и канула в песок. — Это ты сошел с ума, впал в буйство и напал на него, но он успел оказать сопротивление, и ты скончался от полученных ран. Бедная, рыдающая от ужаса девушка, шокированная кошмарным зрелищем, вызывает помощь. Она не может рассказать в подробностях, что произошло, ведь большую часть времени, пока вы дрались, она, визжа от страха, пряталась за бревном. Ведь любой из вас мог накинуться и на нее тоже! Впрочем, к ней не особо пристают с расспросами, всем и так понятно, что произошло. Бедняжку отпаивают валерьянкой и ледяным чаем, и — вот утешительная весть! — она оказывается последней из приглашенных на отбор студентов. Через пару недель отпуска в хорошем спа, поправив потрясенные нервы, а заодно и слегка потерявшую блеск внешность, она приступает к обязанностям заместительницы Пленского…
Дима не находил слов. Лера сияла, гордая, как первоклашка, получившая первую в жизни пятерку. На дне ее глаз плескалось безумие.
— И ты думаешь, что я дам себя убить? — выдавил Дима.
— Ну, рано или поздно ты зевнешь. А первым ты меня убить не можешь, никто не поверит, что я на тебя напала, — резонно заметила Лера. — Такая милая, хрупка девушка, меня же ветром качает, ты что!
— Ты так говоришь, как будто уже проделывала что-то в этом роде…
— Нет, — Лера качнула головой, и в ее тоне проскользнули пугающие нотки сожаления. — Но мечтала часто.
Взгляд девушки затуманился, будто она заново пересматривала избранные фрагменты своих фантазий. Смотреть на Леру было жутко, и, чтобы вернуть ее в реальность, Дима глупо спросил:
— А почему ты начала с него?
Лера вздрогнула, ее глаза слегка прояснились.
— Потому что он ближе сидел? — неуверенно предположила она. — Да ладно тебе злиться. Он же не понимал ничего. «А-а-а-а, я тут единственный нормальный челове-е-ек!» Зануда. Без него лучше, правда? — Лера кокетливо отбросила повисшие сосульками волосы.
— И чего он не понимал? — спросил Дима.
— Да брось ты. — Лера недоверчиво подняла брови. — Ты же их видел. Все видели. Они все время здесь, шепчут всякое…
— Кто — они? — спросил Дима севшим голосом.
— Злые духи, конечно, — пояснила Лера. — Из-за них ведь все. И из-за Пленского, конечно.
Она оценивающе прищурилась, примерилась, легко покачивая острогой.
— Я не Пленский, — напомнил Дима, отступая на шаг.
Лера прикинула расстояние между ними и подступила чуть поближе.
— Да ты такой же, — равнодушно сказала она.
Ее пальцы слегка сдвинулись, ловчее перехватывая рукоять. Дима все еще не верил в происходящее, не мог допустить, что Лера готова напасть на него, отказывался сознавать, что это всерьез. Но рука уже помимо воли потянулась к карману. Он провел по влажной ткани, но пальцы скользнули, не сумев нащупать прорезь, и снова, и опять… Он уже начал паниковать — но тут наконец попал трясущейся рукой в карман.
— Все вы одинаковые, — пробормотала Лера и отвела руку, замахиваясь.
Дима успел уклониться. Лера ловко, как кошка, развернулась, метя ему под ребра. Живот вдруг стал ужасно твердым и горячим, но Дима уже коснулся драгоценной фигурки.
Вломившись своим разумом в Лерино тело, он тут же дернул острогу вверх и в сторону, но мышцы Леры были намного слабее, чем он привык, и усилия оказалось недостаточно, чтобы полностью преодолеть инерцию. Лезвие разорвало футболку, и Дима увидел Лериными глазами, как на его груди вспухает, наливается кровью глубокий порез, и в то же время почувствовал резкую боль вспоротой кожи. От толчка он потерял равновесие и упал, жестко ударившись о бревно — локоть словно пронзило электрическим током. Не понимая, где он, а где Лера, где его руки и ноги, а где Лерины, Дима оглушенно замер. Пары секунд хватило, чтобы слегка опомниться. Он заворочался, сполз с бревна на песок, хватаясь за ушибленный локоть. Голова кружилась от двойного набора ощущений, и Дима, потеряв ориентацию, никак не мог сообразить, куда делся кальмар. Его охватило смятение, грозящее превратиться в панику.
