В саломыкинском лагере на столбе был прикреплен громкоговоритель. Он разносил в округе полукилометра бесконечный восторг и восхищение товарищем Сталиным, однако изредка начинала звучать и классическая музыка: больше Чайковского, но меньше Моцарта, но все равно какая-то прелесть человеческая, и Акси-Вакси тогда старался отъединиться от разных мудил и посидеть на берегу в одиночестве.
В этот раз во внеурочное время вдруг стали передавать сообщение ТАСС. В голосе Левитана звучали какие-то неожиданные нотки. Он говорил, что сегодня, 6 августа 1945 года, самолет ВВС США «летающая крепость» нанес удар по японскому городу Хиросима. В бомбардировке впервые использовано новое взрывное устройство исключительной разрушительной и убойной силы, именуемое атомной бомбой. Город Хиросима уничтожен. По предварительным оценкам погибло триста тысяч человек…
Без комментариев.
Летом 1946-го он снова ликовал: получена путевка в «Пустые Моркваши». Ему шел уже четырнадцатый год. Он надеялся на развитие дружбы со Стеллой Вольсман. Будет ли она там в этот сезон? Еще на пристани он повстречал Нэлку Гибайдуллину, и та подтвердила его надежды: Стеллка приедет. Если уже не приехала.
В городе дружба оставляла желать много лучшего. Ну, кинопоходы в «Вузовец» почти всегда были классными! Всей компанией, а то и вдвоем — самые сокровенные мгновения, соединения рук — они посмотрели «Сестру его дворецкого», «Полярную звезду», «Миссию в Москву», «Небесный тихоход», «Три мушкетера», где переодетые повара плясали в тавернах и пели что-то вроде:
Били, били, били, били, били
Во вторник и в четверг.
Бомбили-били-били-били
Берлин и Кёнигсберг!
Тревогу бом-бом-били
За каждых два часа,
А Геббельс в это время брил на опе волоса…
А также видели и нашу комедию «Близнецы», в которой Людмила Целиковская с припухлыми глазками (это заметила наблюдательная Вольсман) сидела на столбе в американских брюках и напевала американскую песенку, из тех, что, кажется, называются «плюз», на русском языке:
Друг мой ласковый, где ты в этот час?
Где ты. Я жду тебя…
В этот момент он даже осмеливался погладить ее локоть, отчего она дергалась, словно лягушка под током.
А все-таки дружба со Стеллкой начинала буксовать. В частности, поставлен был под вопрос самый, можно сказать, священный обычай дружбы: кто носит ее портфель? Однажды он заметил, что Вольсман прячется после уроков. Быстренько как-то проскальзывает от садика школы № 3 до аптеки на Б. Галактионовской. А из аптеки выходит крупный и солидный пионер, мой одноклассник Юрочка Ратгер. Она по-хозяйски, как леди Гиневра Ланселоту, передает ему свой портфель, и они начинают степенно удаляться в сторону Лядского сада.
Глупо, конечно, предъявлять права на чей-то девичий портфель, и он даже разговора не заводит о сопернике из профессорской семьи. Он был, между прочим, в наследственном доме Ратгеров. Слово «наследственный» совсем не означает, что это собственность Ратгеров. Просто это значит, что дом у этой семьи никогда не отберут, если и Юрочка станет профессором, а он им непременно станет. Елки-палки, можно себе представить восторг Стеллочки в доме Ратгеров! Большие просторные помещения, где ходят три кота, сами происходящие из Ратгеров.
Еще один серьезный случай подтвердил, что их дружба пребывает в курьезном состоянии. Однажды тетю Котю возле Радиокомитета остановил солидный товарищ в тесном двубортном пальто и в стареньком кепи импортного покроя. Он представился как инженер Вольсман из Авиапрома и поинтересовался, не является ли симпатичная дама известной сотрудницей Радиокомитета и не в ее ли семье воспитывается мальчик, известный как Акси-Вакси, лишившийся своих родителей?
Между нами говоря, я знал его отца и к тому же ходил на лекции его матери. Иногда я даже думаю, что с ними произошла какая-то юридическая ошибка. Но дело сейчас не в этом, а в том, что ваш мальчик постоянно выслеживает нашу дочь. Мы были бы вам весьма благодарны, если бы вы сделали своему воспитаннику соответствующее внушение. Ведь она еще ребенок, маленький цветок, взращенный в оранжерее.
Так выглядела эта встреча в пересказе тети Коти в ходе соответствующего внушения. Акси-Вакси ничего не ответил, стиснув зубы в манере юнги Билла, покинул помещение. Блуждал до полуночи и думал, как сбежать на Валаам или в город Ленинград, где погиб его сводный брат во время страшной блокады и где сейчас живет его двоюродный брат Димка с его мамой, сестрой моей мамы. Ну, в общем, пришлось смириться, чтобы завершить класс. Прошли все эти мучительные месяцы, когда делаешь вид, что встречаешься совершенно случайно. Юнга Билл кривил с досадой губы, а сам, страдая, думал, какой был брошен на него взгляд: равнодушный или нежный, мятежно-страдальческий или мещанский по литеру А.
Наконец настало раннее лето. Высокий берег Волги с его Услоном и разными Морквашами расцвел сиренью и черемухой. Дети с родителями собирались на дебаркадерах, чтобы следовать веселым походом в недалекие пионерлагери. Котельники во главе с тетей Ксеней направлялись на пристань «Набережные Моркваши», чтобы проследовать в Пустые. На пароходике семилетний Шуршурчик изображал из себя одновременно и рыбака, и военного «наводчика орудий» вроде его папы. Галетка, не отрываясь, читала книжечку Мирры Лохвицкой петроградского издания 1918 года. Совсем недавно чтение стихов стало ее страстью. Она познакомилась с двумя ее сверстницами, сестрами Розановыми, которые горделиво и все-таки осторожно намекали на их родство с какой-то поэтессой Розановой. Вот именно из их библиотеки получала Галетка увядшие пожелтевшие книжицы и наполнялась каким-то особым пиететом и восторгом.
Юнга Билл делал вид, что он имеет только косвенное отношение к этой компании. Будто бы он такой уже самостоятельный соседский юноша, которого попросили присмотреть за детьми. И вдруг он увидел Натэллу с мамой, на которую оборачивались все инвалидные мужчины. Девочка, ближайшая товарка Стеллы, сделала ему знак, что сейчас подойдет. Дождавшись момента, когда к мамочке пришвартовался слегка прихрамывающий капитан третьего ранга, Натэлка подбежала к Акси-Вакси.
«Она частенько спрашивает о тебе и даже плачет», — выпалила она подготовленную фразу. Но он был тверд, как его прототип. И ничего не сказал в ответ. Не нужен был ему ее привет. И тормозил он ей отправку мадригалов.
С первого дня в лагере он стал играть левым полузащитником в футбольной сборной. Играли по системе «Дубль-Вэ», то есть по «W», то есть ему не светили совсем голевые моменты. Он должен был посылать пассы по краям и в центр, а также останавливать мячи, прибывающие с враждебной территории. Что касается голевых ситуаций, ему отводилась, и то изредка, подача «корнер». Короче говоря, шумной славы в таких обстоятельствах не стяжаешь. Акси-Вакси носился по полю и всюду старался просунуть досужую ногу или снять снабаш только лишь ради престижа «Пустых» и для торжества над «Набережными». И вдруг забил два гола нахальным соперникам, у которых капитан Гром (Громов) носил на майке эмблему ВКФ. И вот благодаря неожиданным прорывам хавбека наша команда стала чемпионом подросткового турнира. Никто не мог понять секрета этого юнца, за исключением девочки Стеллы Вольсман: она и была секретом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
