![]()
Увидев фонтан, Марина громко шлёпнула себя ладонью по лбу и воскликнула:
– Блин, самое главное-то забыла! А что у нас самое главное? – и, не дождавшись реакции на явно риторический вопрос, сама себе ответила, – а самое главное, это вовремя сохраниться!
И пояснила непонимающе глядевшему на неё, парню:
– Фонтан, это местная точка привязки. Сейчас идём к нему и фиксируем свой прогресс. У меня ведь последний сэйв в Претории, в том поселке, где я шамана пасла. Ну ты помнишь, я рассказывала. А у тебя, так вообще непонятно где. Не знаю как ты, но я, по известным причинам, совершенно не горю желанием по какой-то случайности вернуться в те места.
– А тут что, сохраняться можно? – изумился Сергей.
– Само собой! Чем ты слушал? Я же тебе говорила, что после смерти мы возрождаемся. А чтобы где-то возродиться, естественно, надо к чему-то привязаться.
– Да ты мне все уши прожужжала, что «этот мир реальный, этот мир реальный, относись к нему как к настоящему», – и, пожав плечами, добавил, – вот я и воспринимаю его как настоящий.
– Настоящий то настоящий, но образован на основе игры. Так что некоторые игровые условности все же сохранились.
Подойдя к фонтану, она опустила руки в воду и, закрыв глаза, замерла.
– Подожди, а как привязываться-то?
– Делай как я и жди. – ответила она, не открывая глаз, – ты почувствуешь. Должен почувствовать.
Сергей, последовав её примеру, погрузил руки в воду и стал ждать. Вскоре он действительно почувствовал. По телу прошла лёгкая волна умиротворения, внутри появилось чувство спокойствия и безопасности, а на душе необычайная лёгкость.
– Все? – поинтересовалась Марина.
Получив положительный ответ, девушка удовлетворённо кивнула, и они продолжили свой путь.
Обогнув ратушу по узкой боковой улочке, они вышли к её тыльной стороне. Прохожий не соврал. Весь задний двор был предназначен для торговли. В дальней его части находилась охраняемая «парковка», где под соломенным навесом стояло несколько запряжённых экипажей и одна простецкого вида телега.
Охранник, а заодно и парковщик, бросив взгляд на «в чем мать родила» одетую парочку, лишь презрительно поморщился и отвернулся.
К стене здания, на всю его длину, была прилеплена широкая приземистая пристройка с покатой черепичной крышей и неожиданно большими, заполненными полупрозрачным мозаичным стеклом окнами.
В центре же этого неказистого строения, привлекая к себе все внимание и, частично компенсируя внешнюю убогость «торгового центра», располагалась массивная, больше напоминающая крепостные ворота и украшенная роскошной резьбой деревянная дверь.
К ней, проходя мимо занимающей все остальное место внутреннего дворика открытой площадки местного ресторанчика, Марина и направила свой шаг.
Дверь, как и полагается в любом уважающем себя торговом центре, открылась самостоятельно. Роль автоматического привода выполнял одетый с претензией на дешёвую ярмарочную роскошь «швейцар» – пожилой мужчина с благородным, по-аристократически тонким лицом, роскошными, чуть тронутыми сединой, бакенбардами и маленькими плутоватыми глазёнками, сводящими на нет весь этот шарм и придающие его виду налёт какой-то театральности.
Как у актёра, который вчера снимался в роли мента в сериале «Улицы разбитых фонарей», а сегодня, в театре, играет роль офицера из «Белой гвардии». Вот только ментовские замашки-то никуда не делись, и получается картина именно из тех, о которых Станиславский говорил: «не верю».
Приоткрыв дверь, старичок слегка склонился в полупоклоне и вытянул руку, то ли приглашая войти, то ли намекая на чаевые.
Марина этот жест полностью проигнорировала и, даже не взглянув на привратника, все так же уверенно вошла в помещение.
Внутреннее убранство здания резко диссонировало со скромностью наружного фасада. Похоже, гномы были сторонниками теории, что всякие архитектурные излишества никак не влияет на уровень продаж и служат исключительно для рекламы креативности их дизайнера.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А вот интерьер…, интерьер напоминал квартиры «новых русских» на Крещатике, где за обшарпанными стенами древних «сталинок» скрывался роскошный евроремонт.
Пол был выложен из тщательно отполированных мраморных плит с различными цветными вкраплениями, формирующими причудливый орнамент, более уместный на главной площади Мекки, чем в провинциальном магазине.
На стенах, выполняя роль имиджевой рекламы, висели плотные гобелены с красочными сюжетными композициями из торговой жизни людей и гномов, а потолок украшала туго натянутая ткань с приклеенными на ней осколками стекла и зеркал.
Последние, отражая мягкий рассеянный свет, поступающий из непрозрачных окон, создавали какую то нереальную, сюрреалистическую атмосферу; отрешая посетителей от их мелких бытовых проблем и формируя тот особый настрой, который так умеют создавать в очень дорогих бутиках, вынуждая покупателей думать исключительно о своих желаниях, а не об адекватности цен.
Этому настрою соответствовала и тихая приятная музыка, струящаяся с левого конца зала, где на небольшом помосте расположилась группа музыкантов, извлекающих звуки из каких-то струнных инструментов непонятного средневекового вида.
Сами же бутики находились вдоль стен, в виде пассажа, с проходом между ними, который упирался в продуктовый «супермаркет», занимающий все правое крыло здания. От своих земных аналогов различных «Guicci» и «Christian Dior», они отличались только тем, что витрины у них были открытые, без стёкол, что абсолютно не мешало испускать им точно такой же запах исключительной дороговизны.
Марина с наслаждением его вдохнула и мгновенно превратилась в леди Муразель. Задрав нос и отрешившись от окружающего мира, она стремительной походкой гламурной дуры решительно ринулась в сторону прилавка, украшенного различными предметами мужской и женской одежды, и с двумя ярко одетыми манекенами перед входом.
Проскользнув между ними, как рыба в аквариум, и сразу очутившись в родной стихии, благородная леди начала примерять шляпки, корсеты, туфли на каблуках и даже несколько платьев откровенно бального вида. То есть именно ту одежду, которая крайне необходима для перехода через пустыню.
Она была высокомерна и капризна, подолгу крутилась перед до блеска отполированным бронзовым зеркалом, по нескольку раз надевала на себя одно и тоже, одним словом, делало все то, что выводит мужчин из себя.
Сергей быстро заскучал, а вот торговец, очевидно наёмный работник, поскольку был человек, а не гном, наоборот, был настолько вежлив и так спокойно сносил все её прихоти, что было понятно, такое нечеловеческое терпение явно найдёт своё отражение в итоговом счёте.
Так оно и оказалось. Перемеряв кучу ненужностей, девушка, в конце концов, остановила свой выбор на простом, но достаточно изящном походном костюме.
Услышав сумму, которую продавец запросил за него, она явно захотела её прокомментировать и, возможно, даже нецензурно, но сдержалась и повела себя как истинная леди. Не опускаясь до торга, лишь слегка приподняла бровь и презрительно хмыкнула.
Но все-таки это немного сбило её настрой, и на остальные товары, в число которых вошли: такого же типа костюм для Сергея, две пары сапог с невысокими голенищами из тонкой замши, широкий отрез белой ткани и сабля с кинжалом, приобретённые в расположенной по соседству оружейной лавке, они потратили не более пятнадцати минут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Затем было посещение продуктовой части, где помимо двух кожаных бурдюков и набора долгохранящихся продуктов, типа вяленого мяса, сушёных фруктов и сухарей, Марина настояла на покупке длинной верёвки-троса, сплетённой из конского волоса, а также двух похожих на рюкзаки, котомок, которые служили тут заменой одноразовым пластиковым пакетам.
Поход по продуктовым рядам вызвал у изголодавшейся парочки такой зверский аппетит, что, быстро распихав свои покупки по котомкам и оставив их на хранение в магазине, к расположенному напротив ресторану они уже почти бежали.
