— Как же!
— Пойдемте в совхозный сад. Я вам все расскажу.
И Аэлита повлекла Николая Алексеевича за собой.
Дед Тарас ждал гостей.
Маленький, седенький, с серыми висячими усами, пожелтевшими от табака, он сидел ссутулившись на крылечке избушки, курил трубку и, прикрываясь ладонью от солнца, смотрел на приехавших.
— Добрый день, Тарас Григорьевич. Приехали, как обещали, — приветствовал его академик.
— Здравья желаем! Ждем давненько, — отозвался старик.
— Баллон по дороге спустил. Менять пришлось.
— Машина — завсегда машина. Ухода требует. Эгей! Молодцы-тракторцы! Коль с чертями не схожи, покажите рожи!
На окрик деда из кустов появились двое в комбинезонах с множеством карманов и «молний».
— Ты, Остап, давай костром займись, — командовал дед. — Приезжих надо деревенской едой попотчевать. Они там, поди, отвыкли от настоящей-то пищи. Все искусственную потребляют.
— Да пока еще нет, к сожалению, — улыбнулся Анисимов.
На крылечке избушки появился коренастый усатый мужчина в гимнастерке старого покроя, со звездочкой Героя на груди. Черты лица были мелкие, как у Остапа.
— Милости просим. Узнал о вашем приезде и к отцу в сад заглянул. Заодно на цветение посмотреть.
Сели к разгоревшемуся костру. Дед принес котелок с картофелинами и баночку с солью.
— А мы видели твою Тамару с мольбертом, — сказала Аэлита брату. — Какой лесной пожар нарисовала! Будто сама там была, а не с твоих слов. Право-право!
— С Остаповых. Когда разойдется — жарко становится. А Томань моя в эти дни всегда приезжает в совхоз. Взялась кое-что нарисовать для клуба.
— Попрошу, гости дорогие, — приглашал дед. — Нет ягоды вкуснее малины, нет картошечки вкусней печененькой. Не обожгитесь, однако.
— А вы как думаете, Тарас Григорьевич, — сказал Анисимов, вытаскивая из костра запеченную картошку и перекидывая ее из ладони в ладонь. — Наша искусственная картошка будет хуже этой, если ее вот так же запечь?
— Да нет, не сумлеваюсь. Намедни привозили, так не отличишь. И сытно, аж аппетит отбило, — усмехнулся старик. — До ума не сразу дошло, что на неделю вперед наелся.
Все рассмеялись, кроме директора совхоза.
— Нет, вы уж простите меня, товарищ академик, я тоже пробовал вашей искусственной пищи. Для меня дед оставил. Но не лежит к ней душа.
— Почему же? На вас наша первая надежда.
— А вот у меня на вас надежды нет. Плохую услугу оказываете сельскому хозяйству, товарищи ученые.
— Почему же, Степан Тарасович?
— Сейчас перво-наперво надо сельское хозяйство вытягивать. Индустрия растет от пятилетки к пятилетке, людей из села впитывает. Народонаселение увеличивается. А сельское хозяйство не в тех темпах… Потому и я, металлург, по зову партии на дедову землю вернулся. А тут еще погода подводит…
— Вот-вот, Степан Тарасович! С этого и начнем разговор. Засуха — беда! До сих пор бич человечества! А людям есть независимо от погоды надо. Не так ли?
— Это верно. И мы в любую непогодь трудимся.
— А разве помешает вам, если государство в помощь вашему сельскому хозяйству будет иметь белковый резерв, который сделает ненужным в неурожайные годы обращаться к международному зерновому рынку.
— Нет, это, пожалуй, не помешало бы.
— Так вот, Степан Тарасович! Для Советского Союза это и есть наша задача! Кроме того, в мире есть немало всегда голодающих стран, не обеспеченных продуктами питания, без развитого сельского хозяйства.
— Это все верно, товарищ академик, только земля, она всегда останется землей-кормилицей.
— Никто на нее не покушается. Упаси боже. Никто не собирается землю, как кормилицу, отменять, — убежденно продолжал Анисимов. — Вопрос лишь в том, что должно на ней расти? Очевидно, то, чего нельзя получить более простым и дешевым способом. Например, яблоки, как у вас, фрукты мичуринские в садах и апельсины там всякие — пусть на земле растут, а не в колбах.
— Верно они говорят, Степан, ты слушай, — вступил в разговор дед Тарас. — Пошто я на старости за химию взялся? А ведь невдомек, почему меня, садового сторожа…
— Хранителя совхозного сада, — поправил директор совхоза.
— Ну хранителя совхозного сада, почему меня химия за ум зацепила? Да потому, что твою пашню, которая к моему саду примыкает, деревьями засадить надобно. И домов на ей понастроить удобных. И чтобы люди из городов по своей воле на землю нашу кормилицу переселялись жить. Вот! А тебя — обратно на Урал. Вот какая стратегия.
— Стратегия — вещь хорошая, — не сдавался директор. — Но вот взять тоже академика Вильямса. Он что говорил, чему учил? По сто центнеров с гектара зерна! Вот через сто лет, которые вы нам, хлебопашцам, оставите, по сто центнеров с гектара! Это задача! Ее решить нам помогите, товарищи ученые, с помощью агротехники, удобрений, машин прытких… Вот в чем актуальность. На все сто лет.
— Но засухи за эти сто лет могут быть? Так почему же не иметь запас белковых веществ? Ведь покупное зерно не закрывает вашего сельского хозяйства.
— Ну, это вам виднее, что выгоднее: покупать у буржуев или зерно из микробов делать.
— Не только зерно. Все виды пищи.
— А по мне, — вдруг вмешался Остап, — так в страдную пору трактора с трактористами в виде воздушного десанта с неба сбросить. И пошла писать! Земля — дыбом! А потом в другое место, где требуется. Вот и сто центнеров с гектара, как выпить дать!
— Ай да внучек! Трактора на пашню с воздуха! Ну сказанул!
— А что? — вмешался Спартак. — Во время таежного пожара так оно и было. Всех нас с машинами — прямо с воздуха. Просеку прорубили — гореть нечему стало.
— И машины с воздуха можно — перекидные механизаторские бригады, и белковый запас из микробов можно, пожалуйста, только землю-кормилицу, вы мне поверьте, покуда что рано в отставку выводить, — заключил директор совхоза.
— На пенсию! — подхватил Остап. — Читай «Мурзилку» и подмигивай.
— А ты помолчи, хиппи-язычник модный, — рассердился вдруг на Остапа отец.
— Молчу, как в рот квасу…
Спартак вскочил и отошел от костра.
Уже стемнело, но среди деревьев виднелась стройная фигурка девушки в берете.
Аэлита проводила взглядом брата, потом перевела глаза на Анисимова. Она любила смотреть на него, любовалась, когда Николай Алексеевич оживлялся, как во время этой беседы, что-то доказывал.
С костра сыпались искры, словно спорщики, подкрепляя свои слова, били по костру палками.
Подул ветерок. По примеру Анисимова и деда Тараса все стали вытаскивать запеченные картофелины.
Посыпали солью. И были они отменно вкусны.
— Мы придем к вам, Николай Алексеевич! — донесся из темноты голос Спартака. — Этюд принесем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
