что я недостаточно выражаю свою благодарность.
- Не бойся, у тебя еще будет шанс вернуть мне должок. Темные дни рано или поздно у всех наступают, - хмыкает она и отправляет меня отдыхать.
Следующие несколько недель невероятно сложные в моей жизни. Иногда мне кажется, что это никогда не закончится. Рука чешется, токсикоз каждое утро, слабость и сонливость не покидают. Я ничего не говорю родителям. Ни о беременности, ни о гипсе. Не могу признаться в том, что мужа у меня не будет. А ребенок будет. Родители этого не поймут. Из-за этого и оттягиваю момент признания. А если мама узнает о переломе руки, то сразу же примчится ко мне и быстро догадается что за недуг меня преследует каждое утро.
- Все наладится, - не забываю повторять себе, надеясь, что боль, пронзающая сердце, очень скоро пройдет.
*****
Я стою в кондитерском отделе, пытаясь выбрать что-то сладенькое. Глаза разбегаются от ассортимента. У меня уже и так полная тележка вкусненького, но эклеры, фруктовые корзинки с заварным кремом и шоколадные тортики так и манят.
- М-м-м, дайте мне пожалуйста две корзинки и четыре эклера, - наконец-то определяюсь с выбором и поглядываю на время. Обещала себе на ночь не наедаться, но ничего не могу с этим поделать, маленькая крошка заставляет меня превращаться в обжору.
Я кладу в тележку боксы со сладким и иду к кассе самообслуживания. Пробивать товары и складывать их в пакет не так то просто, когда у тебя может быть задействована только одна рука. Я бурчу себе под нос, пытаюсь не допустить того, чтобы коробка с порошком вывалилась из пакета, но вместо коробки на пол падают шоколадные батончики.
- Черт, - устало вздыхаю, хочу нагнуться, чтобы поднять их, но меня опережают.
Мужская рука попадает в поле моего зрения.
- О, спасибо большое, - улыбаюсь, поднимаю взгляд на мужчину и застываю. Потому что передо мной Леон.
Глава 25
Первый мой порыв – сбежать прочь. Видеть этого мужчину сейчас хочется меньше всего. Но я заставляю себя удержать безразличную маску на лице, чтобы он не заметил как сильно я взволновала этой встречей.
Пребывая в каком-то трансе, я наблюдаю за тем, как он медленно разгибается и протягивает мне батончики. Медлю, прежде чем забрать их и сразу же бросаю в пакет, отвернувшись от мужчины. Не благодарю, вообще никак не реагирую, мечтая чтобы он поскорее убрался отсюда. Зачем вообще пошла в супермаркет, который расположен в торговом центре, вместо того чтобы заглянуть в магазинчик у дома? Ах, точно, во всем виноват кондитерский отдел.
Дрожащими руками пробиваю товары на кассе самообслуживания, всем своим естеством ощущаю присутствие мужчины. Уверена, что он смотрит только на меня, у меня горит все лицо. Хочется нагрубить Вересову, но полный игнор обычно куда действенней.
Коробку с тортом одной рукой поднять неудобно, Леон, кажется, не выдерживает моих мучений – отодвигает меня в сторону и сам принимается пробивать мои товары и складывать их в пакет. Я даже не могу выдавить из себя слова возмущения.
Зря я поленилась постоять в длинной очереди на кассе, тогда этой встречи можно было бы избежать.
- Оставь, - раздраженно произношу, когда Леон достает свою банковскую карту, чтобы расплатиться за мои покупки. – Спасибо за оказанную помощь, но дальше я сама. Можешь идти по своим делам.
Я достаю из сумочки наличку, просовываю в купюроприемник, молясь, чтобы он быстрее уже зажевал деньги. Забрав чек, поднимаю пакет с покупками, поражаясь его тяжести. Господи, ничего такого ведь не взяла, а ощущение, словно кирпичи несу.
Я быстрым шагом устремляюсь к выходу, не замечая ничего вокруг. Несколько раз случайно врезаюсь в идущих навстречу людей. Только когда оказываюсь на улице, наконец-то могу сделать вдох полной грудью. В лицо ударяет прохладный ночной ветер, тело пробирает дрожь, но не потому что я замерзла. Это из-за Леона. Не успевшие зажить раны внутри сердца начинают саднить. Воспоминания о его жестоких словах воскресают, пробуждая переживать все снова, и снова.
Я делаю глубокий вдох, потом выдох. Пытаюсь успокоить разбушевавшееся сердечко. Наконец-то нахожу в себе силы сделать шаг. Прогуляюсь до дома. Нужно мысли проветрить. Успокоиться. Пакет тяжеловат, но я справлюсь. Сейчас не это главное.
Но я не успеваю даже на десять метров отойти от торгового центра. Кто-то отбирает у меня пакет и подстраиваться под шаг рядом. Один взгляд на обувь мужчины и ком застревает в горле. Я не сбавляю шага. Впереди светофор, мне нужно перейти на другую сторону улицы и я намерена сделать именно это.
- Можешь забрать себе продукты, так уж и быть. Только за мной не иди, - говорю зло и ускоряю шаг. Вересов не отвечает. Упрямо следует за мной.
- Твоя квартира далековато отсюда, почему бы нам не вернуться к стоянке? - спокойствие в его голосе раздражает. Как и его внезапный порыв заботы. - Я бы тебя подвез. Пакет слишком тяжелый, чтобы ты в одиночку с ним шла будучи беременной, да еще и с гипсом на руке.
- А ты мне кто чтобы указывать что делать? – резко поворачиваю к нему голову, прожигая взглядом. Все настроение испортил.
- Если верить твоим словам – то я отец твоего ребенка. Поэтому вполне имею право указывать тебе что делать.
- Но ты мне не веришь. Поэтому я была бы благодарна, если бы ты отдал мне пакет и ушел.
Светофор загорается зеленым и я, не раздумывая, делаю шаг вперед. Почти бегу по пешеходной зебре.
- Будь внимательней, - Леон хватает меня за локоть и тянет к себе в момент, когда какой-то малыш на самокате практически врезается в меня.
Меня обжигает от его прикосновения, по всему телу бегут мурашки, такая реакция моего тела на мужчину безумно злит. Мне должно быть все равно. Я дергаюсь и он разжимает пальцы. Моя рука снова свободна. А потом я пытаюсь вырвать у него свой пакет. Между нами завязывается небольшая борьба прямо посреди пешеходного перехода, поэтому когда светофор переключается на красный, а нам начинают сигналить водители, я лишь громко стону и сдаюсь.
Если игнорировать Леона, то совсем скоро он исчезнет.
Через несколько минут молчания я чувствую как начинаю закипать. Резко останавливаюсь посреди тротуара и поворачиваюсь к мужчине.
- Что тебе нужно? – спрашиваю, заглядывая ему в глаза. – Ты ведь не просто так за мной пошел? Что еще? Мне казалось, ты ясно
