— Конечно! Давай ты будешь моей женой, а я — твоим мужем!
— Виктор, это глупо. — Я старалась не смотреть ему в лицо, там были эти глаза и брови...
— Почему?
— Потому что я не люблю тебя.
— Совсем? Но ведь ночью...
— Виктор, это всего лишь маленькое романтическое приключение.
— Маленькое приключение?!
— Конечно. Такие маленькие приключения очень украшают жизнь. Как, к примеру, цветы.
Мы же не переживаем, когда они вянут, а просто выбрасываем и забываем.
— Ладно, Софи, ну его, это белое платье. Вопреки моим ожиданиям, Виктор никак не отреагировал на мою цветочную метафору, а деловито принялся вытаскивать из пакета какие-то предметы, завернутые в газетную бумагу. — У тебя все равно его нет. Сиди, я все скажу тебе так!
— Виктор! Между нами ничего нет! Считай, что и не было!
— Как это не было! И не говори, что не любишь меня!
— Виктор!
— Вот именно! Это наш единственный шанс!
Мы должны пожениться, иначе...
— Что иначе? — Я не дала ему договорить. И что это такое — «единственный шанс»?! Что я — старая, дряхлая, беззубая развалина? В конце концов, у меня был и есть Анри!
— Тебе не нужен Анри! Тебе нужен только я! — Виктор вдруг изменился в лице, тем не менее я опять открыла рот, чтобы возразить, но он властно сказал:
— Помолчи, я принес тебе сервиз! — Он поспешно освободил от мятых газет серебряные чашки, кофейник, сахарницу, блюдечки! — И булавку. — Он отстегнул ее с галстука, но я заметила, что при этом его пальцы чуть-чуть дрогнули. — Вот. Я возвращаю тебе все. Так будет справедливо. Не зачем, а потому что я все знаю.
— Что?
— Все. Считай, что я случайно купил его на блошином рынке, а потом судьба послала мне тебя, настоящую хозяйку сервиза. Это знак свыше! Мы должны быть вместе!
— Но ты же сказал, что купил его у замужней дамы, у которой брат там что-то...
— Я наврал. Я не знал, что сервиз твой, что его у тебя украли.
— Зачем же ты сейчас врешь про блошиный рынок? Кто эта дама?
— Жаннет. Жена Маршана.
— Твоя любовница?
— Нет! Она любовница твоего Анри! Это он украл сервиз!
— Да как ты смеешь?!
— Так. Извини, Софи. Это правда.
Я задохнулась от ярости, а Виктор повернулся и пошел прочь. Если бы он хлопнул дверью, я бы, конечно, бросилась за ним с кулаками, но он так тихо притворил ее, что я даже не сразу сообразила, что он ушел и оставил мне сервиз.
Я была совершенно растеряна и чувствовала себя очень виноватой по отношению к Виктору.
Он же не сделал мне ничего плохого! Напротив, совершенно бескорыстно вернул все вещи!
Все до единой. Я повертела булавку в руке. И то, что он рассказал про Анри, ведь совершенно очевидно чистая правда. Я ведь и сама почти додумалась до этого. Додуматься-то ты додумалась, Софи Норбер, я вздохнула, но вот как поверить в это? Как уместить в голове, что Анри, мой Анри, украл сервиз? Да еще был любовником этой особы? Как он мог? Мы столько времени вместе, а он, оказывается, с самого начала ограбил мою семью. И преспокойно жил со мной дальше, причем параллельно встречаясь с этой особой. Как же они, наверное, потешались надо мной...
А Виктор вернул сразу все, как только узнал.
Наверняка он узнал от Марты. Или знал с самого начала, потому с ходу и подарил мне серьги и кольцо? Боже мой, выходит, что и кольцо тоже украл Анри! И, чтобы я не искала, они с Жаннет придумали, что она тоже потеряла колье.
«А Виктор вернул», — матово блеснула булавка. А чашки огорченно сбились в кучку и как бы даже укоризненно серебрились на меня: «Вот ты опять запрешь нас в горке, а нам так хорошо было у Виктора, из нас пили кофе, в сахарнице был сахар, и сливки в молочнице. И тебе самой тоже было хорошо с Виктором, он позаботился о твоем плаще, называл тебя „миледи“, познакомил с прабабушкой и восторгался твоим умом.
А ты даже не поинтересовалась, что он там насочинял ночью. Ты занята только собой, тебя не волнует, что чувствуют и думают другие. Ты слепо веришь словам, не задумываясь, что люди могут врать из корысти. Слова — пустое, вглядись в поступки. Не каждый способен подобрать на улице щенка и бесплатно возвратить семейные ценности».
Или это со мной разговаривали не чашки, а прабабушка с портрета? Чашки не могут быть такими умными.
Но ведь я не должна выходить замуж за Виктора только потому, что он подобрал на улице щенка и вернул мне сервиз?
Мне никто не ответил.
Впрочем, я и так понимала, с Виктором получилось нехорошо. Но что же мне делать?
В дверь позвонили. Хорошо бы, это пришла Марта. Мы бы вдвоем наверняка придумали, как мне дальше вести себя с Виктором. А вдруг это он вернулся? Может, отдать ему сервиз? Но он принадлежит моей семье... Хоть бы это была Марта!
Я поспешно открыла, не заглядывая в «глазок».
На пороге стоял Анри.
— Привет, любимая! А вот и я!
Он потянулся ко мне, чтобы, как обычно, чмокнуть в щеку. Я невольно отшатнулась.
— Ты обиделась на мою шутку с мобильником? Или я напрасно вернулся? Да что такое, любимая? Что случилось?
— Анри... — Я медленно отступала к дивану. — Как ты мог, Анри? Как ты только мог?!
Глава 27, в которой неплохой жюльенчик в кафе напротив
— А неплохой тут у них жюльенчик, — сказал Жюль, облизывая ложечку.
Не поворачивая головы, Марта лишь чуть-чуть передернула плечами и скривила губы.
— Ну что ты дуешься, тетя Марта? — Дорвавшись до запретного блюда, Жюль всегда чувствовал себя виноватым и радикально добрел.
— А сметана? — Марта не сводила глаз с окон Софи. Хорошо хоть, что они выходят на улицу и можно спокойно наблюдать из кафе напротив.
А выходи они на другую сторону? Было бы глупо торчать в чужом дворе и пялиться на окна, как какие-нибудь недоразвитые сыщики из сериала. — Чистый холестерин.
— Да ладно, дорогая, сколько там твоего холестерина? Раз в жизни можно! — Он грустно заглянул в пустую кокотницу. — Такая порция маленькая. Я бы повторил.
— Как ты можешь думать только о еде! — нервно прошипела Марта. — От Виктора ни слуху ну духу, — по уговору Виктор должен был сразу помахать из окна, что дело сделано, — а у тебя волчьи аппетиты!
— Вот, не нужно было отпускать одного нашего героя-любовника. Он же без меня двух слов связать не в состоянии.
— Зато ты у нас весьма красноречив! Какого рожна тебе понадобилось приглашать этого Лавузье на съемку?
— А что? Отличная идея: среди гостей в студии сидит комиссар полиции в форме и с дочуркой на коленях.
— Какие колени, Жюль? Эта одиннадцатилетняя акселератка с меня ростом!
— Ну сидит рядом. Зато какая находка! На ток-шоу о современной литературе присутствует настоящий, а вовсе не костюмированный полицейский! В прямом эфире! Все его коллеги будут смотреть! Как повысится наш рейтинг! Я скажу оператору, пусть почаще наводит камеру на Фила...
