так внушительно.
Бой страйкеров был скоротечным. «Дикие» довольно быстро расправились со своими противниками.
Двое из аталийцев пали практически сразу. Шатильон, частично посвященный в секреты страйкеров, понимал, что те, скорее всего, остались без крудов. На атаку под обстрелом лучников, а также на столкновение с вестонскими пехотинцами было потрачено очень много энергии. Видимо, на схватку сразу с десятком страйкеров никто из аталийцев просто не рассчитывал.
Мечница продержалась немного дольше. Видимо, ее запасы маны были не так истощены. И это не удивительно, ведь, она, по сути, скакала за спинами своих товарищей.
Последним на землю рухнул рыцарь с красным плюмажем. Северянин молниеносным ударом развалил того от плеча до пояса. Длинный клинок двуручного меча, напитанный лиловой маной, вошел в тело аталийца словно раскаленный до бела нож в масло.
В следующее мгновение дружный победный рев сотен глоток разнесся над порядками вестонцев! Аталийцы, неся огромные потери, спешно отступали. В сгущающихся сумерках были видны их силуэты, двигающиеся по склону холма.
Глава 15
Нужно отдать должное воле и авторитету аталийского военноначальника: прежде чем ночь окончательно опустилась на долину, ему каким-то образом удалось организовать еще одну попытку штурма наших позиций. Правда, я не знаю, на что именно он рассчитывал. Ведь почти все тяжеловооруженные всадники либо остались лежать на склоне, либо уже пали на вершине холма. К слову, у первой волны чуть было не получилось опрокинуть баталию «Отчаянных». Все благодаря четверке страйкеров, которые смогли добраться до центра формации. Если бы не Сигурд и «Дикие», которым я дал команду обезвредить вражеских магов, те бы успели натворить дел в когорте Лафора.
Когда я наблюдал за сражением, а также за атакой аталийских магов, в моей голове одна за другой возникали идеи, которые можно в будущем претворить в жизнь. Увы, но сейчас большинство из них осуществить невозможно. Слишком много понадобится магической энергии. Нужны круды и теневые материалы, желательно в огромных количествах.
Вторая атака аталийцев захлебнулась еще на склоне. Эти всадники были защищены на порядок хуже, а большинство из тех, что скакали в задних рядах, так и вовсе были без доспехов. Равно как и их лошади, которые, получая ранения, переставали подчиняться наездникам. Стрелки барона Риса собрали обильную жатву.
Остатки аталийского войска отступали в темноте. Несмотря на то, что все уже понимали: это победа, я приказал продолжать держать позиции, опасаясь возможного подвоха со стороны противника. Барон Рис расставил вдоль строя самых глазастых своих бойцов, которые хорошо видели в темноте, чтобы не пропустить новое наступление.
Возражать мне никто не стал, да и некому было. Единственный человек, который мог оспорить мой приказ, лежал сейчас на траве без сознания.
Виконт де Леваль, наблюдая за тем, как в баталию Самюэля Кронера врубилась конная лава, не смог более сдерживать себя и ринулся в бой. За ним следом рванули его вассалы и телохранители. Как по мне, у Кронера, в отличие от Лафора, ситуация была не такой критической. Но Пьер был человеком горячим и импульсивным, а еще не самым умным. Удержать я его не пытался, так как понимал, что у меня все равно ничего не получится. Я и так уже слишком долго сдерживал его горячий нрав. Пьеру не терпелось поучаствовать в рубке.
В итоге, вассалы притащили тело своего сюзерена уже в темноте. Судя по их мрачным физиономиям, они думали, что тот погиб. Хотя, думается мне, что они больше переживали не из-за «смерти» виконта, а из-за последствий оной. Граф де Леваль, да и собственные папаши вряд ли погладят их по головке за то, что они не смогли прикрыть своего предводителя.
Я немедля принялся за лечение, то и дело ловя на себе испытующие и полные надежды взгляды соратников виконта. Счет жизни Пьера шел на секунды. Кто-то чем-то очень тяжелым, пусть и по касательной, но весьма удачно приложил виконта по его горячей башке. Только наличие качественного шлема спасло нашего горе-главнокомандующего от тяжелой черепно-мозговой травмы не совместимой с жизнью.
Пришлось «фокусничать» с алыми колбами. Одновременно заливая их содержимое в рот Пьера, я активно совершал лечебные манипуляции своей аурой, останавливая распространение темного пятна по энергоструктуре виконта.
Обступившие меня «Дикие» следили за моими действиями с особенным вниманием. Трюки с флаконом их не обманули. Они явно понимали, что происходило на их глазах. Как понимала и представительница Янтарной гильдии Самира Клеман, которая во время битвы старалась держаться рядом со мной.
Я видел ее выразительный и растерянный взгляд. Ведь страйкеры не могут исцелять. Когда я закончил и объявил, что виконт будет жить, дворяне на радостях чуть было не начали качать меня на руках. Наши взгляды с Самирой Клеман встретились, и она невольно вздрогнула. Она, похоже, все правильно поняла. Теперь, даже если бы она захотела покинуть войско, у нее ничего бы не вышло. Я не собирался ее отпускать.
Когда притащили бесчувственное тело Пьера, Самюэль Кронер был мрачнее тучи, но после моих слов на его щеках появились слезы радости. Старый вояка, похоже, единственный, кто по-настоящему горевал о «гибели» сына своего господина, а потом искренне радовался его чудесному «воскрешению». Мы и так с ним хорошо ладили, но после этого случая в лице Кронера я, похоже, приобрел преданного соратника.
Ночь принесла с собой прохладу, которая была настоящим благословением после жара дневного сражения.
Со стороны поля боя время от времени доносились жуткие стоны раненых аталийцев, молящих о помощи или просящих воды. Голоса некоторых звучали особенно пронзительно.
У нас этих звуков было тоже хоть отбавляй. В обоз были посланы гонцы, и уже спустя некоторое время на тропе, ведущей к нашему вагенбургу, показалась колона повозок с факелами, во главе которой ехали верхом Лада и Кайлина Брин. Они довольно активно и грамотно организовали уход за раненными. Следующие несколько часов обозники занимались транспортировкой раненых и погибших.
В воздухе витал запах крови и остывающей земли. Он смешивался с ароматами леса и озерной воды. Время от времени легкий ветерок приносил запах дыма от костров, что горели в вагенбурге. Дабы не облегчать задачу аталийцам, разжигать костры на холме я запретил.
Темнота была густой, как назло, на небо набежали тучи. Может быть, к утру пойдет дождь. Гленны, стоявшие на страже, реагировали на каждый шорох, готовые в любой момент подать сигнал. Горячка боя отступала, но некое напряжение все еще присутствовало.
Прохаживаясь вдоль рядов солдат, я слышал их приглушенные разговоры. Бойцы делились своими мыслями и переживаниями после сражения. В основном все уже
