– Я знаю, что ты этого не сделаешь. И никогда не думал иначе.
– Но ты действительно считаешь, что отношения между галактическими расами портятся? – спросил Инек.
– Когда-то все они были заодно, – ответил Улисс. – Конечно, по многим вопросам жители галактики придерживались различных позиций, однако они всегда пытались примирить свои взгляды – порой довольно искусственно, порой не очень успешно, но, когда к этому стремятся обе стороны, они, как правило, достигают цели. Потому что они этого хотят. А целью всегда было создание братства разумных существ. Все прекрасно понимали, что вместе мы располагаем огромным массивом знаний и опыта, что, работая бок о бок, объединяя эти знания и способности, мы добьемся результатов гораздо более значительных, чем в состоянии добиться какая-то одна раса. Трудностей и проблем, как я уже говорил, хватало, но все же содружество прогрессировало. Мелкие обиды и разногласия мы просто отметали в сторону и занимались только крупными проблемами, потому что знали: если нам удастся справиться с ними, мелкие станут еще мельче, а потом и вовсе исчезнут. Но теперь все по-другому. Откуда-то из темных углов извлекаются старые мелкие раздоры и раздуваются до совершенно безобразных размеров, в то время как решения крупных, важных вопросов попросту никто не ищет.
– Это здорово напоминает Землю, – заметил Инек.
– Да, очень, – ответил Улисс. – Внешне. Хотя речь идет о совершенно иных вещах.
– Ты читаешь газеты, которые я тебе отдаю?
Улисс кивнул.
– Похоже, у вас тут тоже не очень спокойно.
– Похоже, у нас будет война, – без околичностей заявил Инек.
Улисс поежился, но промолчал.
– У вас, насколько я понимаю, войн не бывает, – сказал Инек.
– В галактике, ты имеешь в виду? Нет, при нынешнем устройстве не бывает.
– Слишком для этого цивилизованны?
– Ты меня как будто попрекаешь, – сказал Улисс. – Раза два и мы стояли на грани, но это было давно. В содружество входят много цивилизаций, которые на раннем этапе своего развития тоже познали войны.
– Тогда и у нас, может быть, есть еще надежда. Нужно только переболеть этим.
– На что требуется время.
– Ты не уверен, что мы справимся?
– Нет. Не уверен.
– Я много лет работал над таблицей, основанной на мицарской статистической теории, – сказал Инек. – По таблице выходит, что будет война.
– Тут и без таблицы все ясно.
– Но дело не в этом. Я работал над ней не только ради точного ответа. Меня не оставляла надежда, что она подскажет, как сохранить мир. Должен же быть какой-то способ. Какое-то решение. Если бы мы только нашли его или знали, где искать, у кого спросить.
– Такой способ есть, – произнес Улисс.
– Ты хочешь сказать, что тебе известно…
– Но это радикальная мера. И применять ее можно, лишь когда ничего другого уже не остается.
– А ты считаешь, что у нас еще есть шанс?
– Нет. Наверное, уже нет. Война, которая может разразиться на Земле, уничтожит плоды нескольких тысячелетий развития, уничтожит культуру – все уничтожит, кроме жалких остатков цивилизации. Не исключено, что она убьет почти все живое на планете.
– Этот твой способ… Он уже применялся?
– Несколько раз.
– И помогло?
– Да, конечно. Мы даже не стали бы об этом думать, если бы сомневались в успехе.
– Его можно использовать на Земле?
– Да. Ты должен дать запрос.
– Я?!
– Как представитель Земли, ты можешь обратиться в Галактический Центр с просьбой предотвратить войну на своей планете. Тебя обязательно выслушают, и – если ты убедишь Центр, они назначат группу специалистов для подготовки доклада, на основании которого будет приниматься решение.
– Ты сказал, что это должен сделать я. А кто-нибудь еще с Земли может?
– Любой, кто имеет возможность обратиться в Галактический Центр. Но чтобы туда обратиться, нужно прежде всего знать о его существовании – а ты единственный человек на Земле, которому о нем известно. Кроме того, ты сотрудник Галактического Центра. Долго работал смотрителем станции. У тебя безупречный послужной список. К тебе там прислушаются.
– Но я же один! Как может один человек решать судьбу целой планеты?
– Ты единственный представитель человечества, который на это способен.
– Если бы можно было посоветоваться с другими людьми.
– Нельзя. Да и не поверит тебе никто.
– Тоже верно…
Ему самому мысль о галактическом содружестве разумных существ и раскинувшейся среди звезд транспортной сети давно уже перестала казаться странной. Время от времени на него еще накатывало восторженное удивление, но ничего странного он тут уже не находил. Хотя, конечно же, чтобы привыкнуть, потребовались годы. Годы, в течение которых он все это видел своими глазами и лишь потом постепенно принял. Но рассказать такое любому другому землянину и тот подумает, что рассказчик просто рехнулся.
– Что это за способ? – спросил Инек, хотя внутри у него все сжалось от волнения и он приготовился к самому худшему.
– Оглупление, – ответил Улисс.
Инек судорожно вздохнул.
– Оглупление? Не понимаю… Мы и без того достаточно глупы.
– Ты сейчас имеешь в виду дефицит трезвого мышления. Такое встречается часто – не только на Земле, но и по всей галактике. А я говорю об общем уровне умственных способностей человечества. О состоянии, когда никто не сможет понять науку и технику, что делает возможной грозящую Земле войну. О неспособности справиться с машинами и аппаратурой для ведения боевых действий. Это означает возвращение людей на такую ступень умственного развития, с которой они уже не смогут дотянуться до научных и технологических вершин, покоренных ранее. Тот, кто знал, забудет. Тот, кто не знал, так и не выучится. Назад к колесу и рычагу. И тогда ваша страшная война станет невозможна.
Инек застыл, выпрямившись в кресле, не в силах вымолвить хотя бы слово. Его будто сковало леденящим ужасом, но в мозгу роилось множество мыслей.
– Я же говорил, что это радикальная мера, – добавил Улисс. – Но необходимая: войну так просто не остановишь. Цена здесь высока.
– Я не могу принять такое решение в одиночку, – проговорил Инек. – Это никому не под силу…
– Да, это нелегко. Но подумай: если разразится война…
– Я знаю. Если начнется война, будет еще хуже. Но таким способом войну не остановить. Я совсем не это искал. Люди все равно смогут воевать и убивать.
– Дубинами, – сказал Улисс. – Может быть, луками и стрелами. Винтовками, пока они не выйдут из строя или пока не кончатся патроны. Люди забудут, как делать порох, как добывать металл для пуль и прочие подобные вещи. Пусть вражда и не прекратится, но, во всяком случае, мир избежит катастрофы. Не погибнут в ядерных взрывах города, потому что никто не будет знать, как запустить ракету или как подготовить боеголовку к запуску. Скорее всего, люди просто перестанут понимать, что такое ракета или боеголовка. Исчезнет вся современная связь. Прекратит существование весь транспорт, за исключением простейших повозок. Война – кроме мелких локальных конфликтов – станет невозможна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
