Он еще несколько мгновений в нерешительности стоял посреди комнаты, глядя на длинные полосы красок и фигур, которыми он расцветил это безымянное, никому не нужное здание. А потом погасил лампу и зашагал прочь.
Не прошло и часа, как он вошел в пентхаус отеля «Копакабана». Дэниэл лежал на обитой мшисто-зеленым бархатом кушетке, скрестив ноги в щиколотках и подперев голову рукой. Открытые окна выходили на обнесенную белыми перилами веранду, за которой пел ослепительный океан.
Темноту комнаты слабо освещало лишь мерцание яркого звездного неба над пляжем и экрана открытого лэптопа, пристроенного на лакированный кофейный столик. Голос Бенджи вещал с экрана о горестях Бессмертных по всему земному шару.
– Что случилось? – поинтересовался Дэниэл, мгновенно вскочив на ноги.
Мариус застыл, не в силах даже ответить, залюбовавшись младшим другом – его чутким красивым лицом, выразительными глазами и небывало свежей молодой кожей. Сейчас он слышал лишь одно – биение сердца Даниэла.
Постепенно сквозь транс пробился голос Бенджи Махмуда: «Сообщения об убийствах молодых вампиров в Шанхае, на Тайване, в Дели…»
Дэниел почтительно и терпеливо ждал.
Мариус молча прошел мимо него к белым перилам, подставил океанскому бризу запрокинутое к бледным, светящимся небесам лицо. Снизу ловил отсветы машин с набережной белоснежный пляж.
Испепели их! Да как можно, глядя на него, допустить хоть мысль о том, что его кто-то обидит? Повторяю тебе, сожги их. Уничтожь все гнездо. Их всех. Выследи и убей всех, до единого…
– Прекрати! – Его тихий шепот терялся в шелесте ветра. – Открой мне, кто ты?
В тишине прокатился негромкий смех. В ушах Мариуса снова зазвучал все тот же Голос.
Разве ты сам не знаешь? Я бы никогда не причинил зла ему или тебе. Но остальные… что они тебе? Лишь помеха! Разве ты втайне не радовался, когда Акаша преследовала их по улицам и глухим переулкам, в лесах и болотах? Разве не восторгала тебя идея ступить, безоружным, вместе с твоими могущественными друзьями, на гору Арарат?
– Ты лишь понапрасну расходуешь мое время, если не хочешь назваться.
– Со временем, прекрасный Мариус, – отозвался Голос. – Со временем. И, кстати, я всегда так любил цветы…
Смех.
Цветы. Пред мысленным взором Мариуса возникли цветы, нарисованные им сегодня на растресканных, облупившихся стенах брошенного дома. Но что это означало? Что могло означать?
Дэниел стоял рядом.
– Я не хочу, чтобы ты снова меня покидал, – выдохнул Мариус, все еще глядя на переливающийся горизонт. – Не только сегодня или завтра – но в обозримом будущем, не знаю, сколько еще ночей. Будь рядом со мной. Слышишь?
– Хорошо, – покладисто согласился Дэниел.
– Я знаю, что испытываю твое терпение, – промолвил Мариус.
– А разве я не испытывал твоего? Был бы я здесь – или вообще где-либо, – когда б не ты?
– Мы найдем, чем заняться. – Мариус говорил тоном, каким урезонивают не в меру беспокойного, требовательного супруга. – Отправимся завтра куда-нибудь. Поохотимся вместе. Столько фильмов надо бы посмотреть. Не помню сейчас названий, не могу сосредоточиться…
– Скажи мне, в чем дело.
Из гостиной снова донесся голос Бенджи Махмуда:
– Зайдите на наш вебсайт. Сами посмотрите изображения. Посмотрите фотографии – мы каждый час помещаем все новые и новые снимки. Смерть, смерть и смерть нашему роду. Говорю вам – это новое Всесожжение.
Мариус повернулся к Дэниелу, обвил рукой его талию.
– Не знаю, – честно признался он, кое-как выдавливая из себя ободряющую улыбку. Редко кто из других пьющих кровь доверял ему так искренне и безоглядно, как этот юноша, которого он так легко и так эгоистично спас от безумия и распада.
– Как скажешь, – согласился Даниэл.
Всегда любил цветы.
– Да, ты уж порадуй меня. Держись со мной рядом, чтобы…
– Знаю. Чтобы ты мог меня защитить.
Мариус кивнул. Пред мысленным взором у него снова возникли нарисованные цветы, но не сегодняшние цветы этого огромного тропического города, а другие – изображенные им давным-давно на другой стене. Цветы зеленого сада, где он гулял во снах, цветы созданного им самим блистательного Эдема. Цветы… Цветы, колышущиеся в мраморных вазах в какой-то церкви или на алтаре… цветы.
За грядками свежих благоуханных цветов на залитом сиянием светильников алтаре восседала неподвижная чета: Акаша и Энкил.
Вокруг них, в стенах их святилища, Мариус разбил великолепнейшие сады. Там в изобилии цвели розы и лилии, сплетались зеленые лозы.
Сплетенье лоз.
– Пойдем внутрь, – ласково позвал Даниэл. – Еще так рано. Если не хочешь сегодня больше выходить, давай посмотрим вместе один фильм, я давно собирался. Идем же, идем обратно.
Конечно, Мариус хотел согласиться. Хотел тронуться с места. Но так и стоял, застыв у перил, глядя вдаль и силясь узреть звезды за завесой облаков. Цветы.
Теперь с экрана лэптопа на кофейном столике лился уже другой голос. Юная вампирша из какого-то отдаленного уголка земного шара взывала о защите, изливала эфиру – или телефонным проводам – наболевшее сердце.
– Говорят, теперь то же самое произошло и в Иране. От убежища остались лишь угли. Никто не уцелел, никто.
– Но тогда откуда мы знаем об этом? – спросил Бенджи Махмуд.
– Потому что другие на следующую ночь нашли пепелище. Все, кто там был, исчез, сгорел, погиб. Бенджи, что нам делать? Где старшие? Неужели именно они и убивают нас?
Глава 9
История Грегори
Грегори Дафф Коллинсуорт, высокий и хорошо сложенный вампир с коротко стриженными темными волосами и черными глазами, стоял в Центральном парке, осматриваясь и прислушиваясь. Затаившись в благоуханной глубине чащобы, он при помощи сверхъестественного зрения и слуха улавливал все подробности беседы меж Антуаном, Арманом, Бенджи и Сибель в особняке, где проживал сейчас клан Армана.
Облаченный в пошитый на заказ английский костюм из серого сукна, смуглый и стройный Грегори без труда сошел бы за исполнительного директора какой-нибудь крупной фирмы – каковым, строго сказать, и являлся несколько десятилетий. И в самом деле, его фармакологическая империя сейчас слыла одной из самых успешных на международном рынке, а сам он входил в число бессмертных, наделенных талантами наживать капиталы «в реальном мире».
Он приехал сюда из Швейцарии не только для того, чтобы уладить кое-какие деловые вопросы в нью-йоркских отделениях своей компании, но и чтобы самолично понаблюдать за знаменитым кланом вампиров Нью-Йорка.
Стоило юному кровопийце Антуану появиться вечером в городе, Грегори без труда уловил водоворот его смятенных эмоций. Попробуй Арман убить паренька, Грегори непременно вмешался бы, мгновенно и эффективно, и забрал бы малыша с собой: исключительно по доброте душевной.
Несколько десятилетий тому назад, после первого и единственного рок-концерта Вампира Лестата в Сан-Франциско, Грегори уже довелось вмешаться в бойню, устроенную злополучными сподвижниками Царицы Небесной, что без тени жалости наблюдала за происходящим с ближайшего холма. В тот раз он спас и унес с собой темнокожего кровопийцу по имени Дэвис.
В случае же этого интересного и мятущегося юнца, Антуана, Грегори мог бы легко отразить любой направленный на него удар Огненного Дара, а уж тем более – удар такого молодого и неопытного вампира, как знаменитый Арман.
Не то чтобы Грегори имел что-то против Армана. Совсем напротив. Он очень даже хотел бы познакомиться с ним – как рад был бы познакомиться с любым другим кровопийцей земного шара, хотя в глубине сердца таил заветную мечту встретить Лестата. И сегодня вечером он пришел пошпионить за вампирами Верхнего Ист-сайда именно потому, что был уверен: уж теперь-то Лестат точно у них объявится. Лестата, увы, не оказалось – иначе Грегори уже сам стучался бы к ним в дверь.
К передачам Бенджи Махмуда Грегори относился с пониманием и сочувствием. Ему только хотелось лично удостовериться, что маленький ведущий – не марионетка своих могущественных братьев и сестер, а подлинный автор идеи будущего для всего вампирского племени. И Грегори в том удостоверился. Как ясно было из подслушанных сегодня вечером споров, Бенджи оказался не просто уникальным явлением, искренней душой и настоящим сокровищем, но и отчасти мятежником.
– О, дивный новый мир, в котором водятся такие кровопийцы, – вздохнул Грегори, гадая, стоит ли прямо сейчас нагрянуть в гости к утонченным и образованным вампирам, обитающим в особняке напротив, или же пока погодить.
Если он покажется им, тайне его существования, которую он так успешно хранил более тысячи лет, неизбежно придет конец – а он не был по-настоящему готов к мерам, которые придется принимать в таком случае.
