Петроглифы северо-западного побережья Северной Америки были известны давно. Систематическое изучение их началось еще в начале нашего века. Но совсем недавно были открыты наскальные изображения на «краю Ойкумены», оставленные древними людьми на береговых обрывах чукотской реки Пегтымель. И находка их позволила перебросить еще один «мостик» между древнейшими жителями Северо-Востока Азии и Нового Света.
Среди множества рисунков Пегтымеля, изображающих сцены охоты, морские байдары и лодки и т. п., выделяются изображения мужчин и женщин с чудовищными грибами на голове. Грибы эти не так уж и трудно опознать: это красные мухоморы, растущие в чукотской тундре так же, как растут они в российских лесах. В монографии Богораза, посвященной религиозным представлениям чукчей, можно найти «ключ» к смыслу рисунков, изображающих людей-мухоморов.
Согласно мифологии чукчей, есть особое «племя мухоморов». Эти «мухоморы являются к пьяным людям в странной человекоподобной форме. Так, например, один мухомор явился в виде однорукого человека, а другой — похожим на обрубок. Это не духи, это именно мухоморы как таковые. Число их, видимое человеку, соответствует тому, сколько он их съел. Если человек съел один мухомор, он увидит одного мухомора-человека, если съел два-три, увидит соответствующее число. Мухоморы берут человека за руки и уводят его на тот свет, показывают ему все, что там есть, проделывают с ним самые невероятные вещи».
Не только чукчи, по и другие палеоазиатские народы употребляли мухоморы как средство опьянения. Вне всякого сомнения, создатели петроглифов Пегтымеля, будь то предки чукчей или другого палеоазиатского народа, имели культ людей-мухоморов. А он, в свою очередь, уводит нас в Новый Свет.
Среди скульптур, созданных индейцами майя, есть изображения каменных грибов, из ножек которых выступают человеческие лица. Это «идолы в форме гриба», изваянные еще в I тысячелетии нашей эры. Культ грибов, вызывающих галлюцинации, был не только у древних майя, он сохранился и по сей день у потомков майя, индейцев Гватемалы. И не только у них, но и у многих индейских племен, живущих на тихоокеанском побережье Северной Америки.
«В таком случае напрашивается вопрос; а не связаны ли центрально-американские культовые изображения грибов с пегтымельскими не только хронологически, но и генетически? Нет ли у них какого-нибудь общего источника? Может быть, они представляют собой пережиточные отголоски какой-то забытой древней культуры, простиравшей свое влияние и на Чукотку, и в Америку? — задается вопросом Н. Н. Диков, открывший и описавший петроглифы Пегтымеля. — Тем более, что там и тут мы обнаруживаем порой совершенно общие стилистические приемы в наскальном искусстве, например стилизацию растопыренных оленьих копыт наподобие гусиных лап».
Тут, однако, мы должны перейти к заключительной части нашего повествования, названной «Книгой проблем». Ибо установление родства культур, разделенных между собой тысячами километров в пространстве, а порой и тысячелетиями во времени, является одной из самых актуальных проблем современных наук о человеке.
КНИГА ПРОБЛЕМ
Сходство или родство?
Что является в человеческой культуре плодом однократного изобретения, которое затем завоевывает весь мир, а что — результатом творчества людей, не знающих друг о друге, разделенных тысячами километров пространства, а порой и многими веками? Мы с иронией говорим об «изобретателях велосипеда», не задумываясь о том, что вторичное открытие — это тоже открытие, и если бы велосипед не придумал «гений икс», то его наверняка бы придумал «гений игрек» или «гений зет».
Индейцы доколумбовой Америки, несмотря на свое гениальное искусство, несмотря на свои успехи в обработке золота и других драгоценных металлов, не знали колеса, не умели изготовлять посуду на гончарном круге, не плавили железо. Все эти изобретения безымянных гениев, включая изобретателя колеса, остались достоянием людей Старого Света — и не проникли в Новый Свет. В Америке, до открытия ее Колумбом, паслись многомиллионные стада диких лошадей, но никому в Новом Свете не пришла в голову идея приручить лошадь, как это сделали шесть — семь тысяч лет назад жители Причерноморья. Жители Центральной Америки и района Анд пользовались сложным иероглифическим письмом, но идея алфавита, родившаяся в Восточном Средиземноморье и затем завоевавшая огромные территории Европы, Азии и Африки, так и не проникла в Америку до тех пор, пока, в ней не поселились европейцы. Развитие цивилизаций Нового Света шло своим, особым путем, отличным во многих своих чертах от развития Старого Света. Индейским селекционерам мы обязаны такими культурами, как картофель, помидоры, табак, какао, такими домашними животными, как индюшка. Индейцы изобрели гамак, лассо, томагавк и ряд других предметов, которые вошли в быт жителей Нового Света. Но те же индейцы не пахали землю плугом, не ставили повозки на колеса, лепили посуду руками, не плавили железную руду и не получали из нее железо. Все это нужно помнить, когда проводится сравнение цивилизаций Старого и Нового Света в поисках их древних контактов или родства.
Изображения людей-грибов на Чукотке и в Центральной Америке удивительно похожи и относятся примерно к тому же периоду времени. Это верное доказательство того, что между ними… нет никакого прямого родства! Ни древние предки чукчей не плавали к индейцам майя, ни индейцы майя не совершали плаваний к полуострову Чукотка. Точно так же и лингвисты и топонимисты, изучающие географические названия, говорят: если два названия, разделенные сотнями, а то и тысячами километров, совпадают, то это верный признак того, что сходство здесь внешнее, случайное. В Белое море впадает река Умба и точно такое название Умба — имеет река, текущая в Центральной Африке. Древнее родство? Ничего подобного, — если оно древнее, то названия не могли совпасть полностью, должны были произойти определенные фонетические изменения. Например, слова Липецк и Лейпциг — родственны, ибо на территории Германии когда-то жили славяне. Они-то и дали название селению возле липовой рощи — Липск — в Германии (это зафиксировано документом, относящимся к 920 году), точно так же, как и село Липовка, по одноименной речке. Славянский Липск стал немецким Лейпцигом, воронежское село превратилось в областной центр. Названия, не совсем похожие, но родственные сохранили древний славянский корень «липа»…
Древние арьи, о которых повествуют такие памятники, как «Авеста» и «Ригведа», воспевают священный напиток «хаому», или «сому». Его ставят чуть ли не выше богов, рая и т. д. Кропотливый анализ, проведенный лингвистами, историками религии и знатоками растений, позволил определить, что божественный напиток хаома, или сома, был… обыкновенным мухомором, вызывающим галлюцинации. Есть теория о том, что опьянение мухомором, ставшим священным напитком у кочевников-арьев, имеет лесные, уральские корни и восходит ко временам, давностью в четыре — пять тысячелетий, когда предки арьев жили в тесном контакте с охотниками лесной полосы Евразии. Но никто всерьез не пробует доказать родство кочевников-арьев, вторгшихся в Иран и Индостан в середине второго тысячелетия до нашей эры, и чукотских оленеводов, опьянявшихся в ритуальных целях мухоморами. Хотя между видениями, возникавшими после принятия священной сомы у арья, и галлюцинациями, которые появились у чукотского оленевода после употребления мухомора, можно проводить вполне научные и обоснованные параллели. Но сходство будет лишь в особенностях воздействия биостимулятора на психику человека, а не в древнем родстве арьев и чукчей.
Вполне приемлема такая модель: в глубочайшей древности, начав осваивать леса Евразии, люди ознакомились с галлюцинатогенными свойствами мухомора. Это знание, с одной стороны, передалось кочевникам-арьям, которые поздней вторглись в Иран и Индию, а с другой — древним сибирским народам, например юкагирам или другим «палеоазиатам». Эта традиция была привнесена на «край Ойкумены», и ее наследниками стали чукчи, а также и дальше на восток, в Новый Свет. Там она дала традицию ритуального опьянения у древних майя и других народов Центральной Америки. (Добавим в скобках, что изучение ритуалов майя, ацтеков и др. позволило ученым открыть такой наркотик, как ЛСД, родной брат белены и других «ведьминых варев» средневековой Европы).
Мы нарочно подробно остановились на «проблеме мухомора», чтобы показать, как сложны, опосредованны, нелинейны связи, которые протягиваются между Старым и Новым Светом. Сходство цикла мифов о Вороне между двумя континентами несомненно. Несомненны и его древние корни. Но где их искать? Среди камчадалов? Чукчей? Юкагиров? Тлинкитов? Хайда? Эскимосов и алеутов? Одни исследователи решительно отвергают исконность фольклорных мотивов «вороньего цикла» у эскимосов. А наш крупнейший специалист по языкам народов Северо-Востока Г. А. Меновщиков считает, что «фольклор каждой из контактирующих народностей в разное время взаимодействовал с фольклором других родственных или не родственных по языку соседних народностей. Так, азиатские эскимосы до 30-х годов текущего столетия, кроме чукчей, имели постоянные связи с аляскинскими эскимосами, а последние, в свою очередь, — с канадскими эскимосами и северными индейцами; чукчи общались кроме эскимосов и коряков с кереками, юкагирами, якутами, частично с эвенами; коряки кроме чукчей и ительменов — с кереками, эвенами; ительмены кроме коряков со стороны моря могли общаться с островными народностями — айнами и т. д. Исторически не засвидетельствованы контакты крайних звеньев цепи эскимосов и ительменов, однако взаимодействие устного творчества их опосредствованно осуществлялось через чукотско-корякский массив».
