Остаток пути к вилле «Франческа» прошел в совершенно иной атмосфере. По какой-то причине Фелипе снова спрятался в свою оболочку отчужденной холодности, ставшей еще более заметной после прежней непринужденности. Бросив на него быстрый взгляд, Моргана поймала даже намек на застывшее отвращение.
Если Неста и заметила перемену в Фелипе (а ее трудно было не заметить), она промолчала, продолжая вести непринужденный легкий разговор. Фелипе поддерживал беседу с обычной любезностью, но Моргана заметила, что он подчеркнуто избегает обращаться к ней, если только это не становилось совершенно неизбежно или если Неста специально не втягивала ее в разговор.
Ближе к вечеру они вернулись на виллу, и Фелипе помог Несте дойти до дома, отклонив приглашение пообедать вместе с ними, и почти сразу же вернулся к своей машине. Только тогда, когда он уже открывал дверцу, намереваясь сесть, Моргана заметила, что ее ожерелье исчезло. Даже не успев ничего подумать, она быстро вышла из двери виллы и поспешила к машине.
Фелипе выключил двигатель и пошел ей навстречу. Лицо его было отчужденным и замкнутым.
— Мое… мое ожерелье,— поспешно объяснила она.— По-моему, я потеряла его в машине.
— Ах, да — ожерелье! — Его губы изогнулись в почти саркастической улыбке.— Такой мощный талисман нельзя потерять.
Он открыл дверцу с той стороны, где она сидела, наклонился и нашел на полу сверкающее серебром ожерелье. Когда он выпрямился, оно снова лежало на его ладони, так же как в тот раз, кажется, целую вечность тому назад, но сейчас на лице Фелипе не видно было добродушной насмешки. Он уронил украшение ей в руку, словно ему неприятно было к ней прикоснуться.
— Спасибо, сеньор.
Моргана не понимала, что случилось, и постаралась говорить вежливо-невыразительно, но, видимо, в ее голосе прозвучал какой-то недоуменный вопрос, потому что он снова посмотрел на ожерелье.
— Храните его бережно, сеньорита,— недружелюбно проговорил он.— Может быть, оно еще вам пригодится.
— Что вы имеете в виду?
Его взгляд скользнул по ее лицу с нескрываемой неприязнью:
— Возможно, в следующий раз вам не придется проводить день в обществе человека, которого вы не любите, ради того, чтобы увидеть мужчину, за которого когда-то собирались выйти замуж.
— Ох!— Моргана почувствовала, что краснеет, но не находила слов, чтобы опровергнуть столь превратнее толкование происшедшего.
— Вы предвкушали приятный день,— саркастически добавил он.— Надеюсь, ваши ожидания оправдались.
Так он решил, что ее хорошее настроение с утра было связано с перспективой увидеть Филиппа! Несомненно, он также решил, что она притворилась, будто ее заинтересовал мост. Тем не менее, несмотря на совершенно необъяснимую подавленность, она гордо подняла голову.
— Спасибо, сеньор. День действительно был приятный — весь.
— Весь?— Теперь эти аристокрастические губы, похоже, едко насмехались.— Нет нужды притворяться. Я прекрасно знаю, что вы меня не любите, но это не повод для того, чтобы прервать поездку, не осмотрев, как идет строительство столь интересного моста.
Тон, которым были произнесены эти последние слова, снова заставил Моргану вспыхнуть, потом краска схлынула, оставив после себя смертельную бледность.
— Но я не притворялась…— начала было она.
Вскинув руку, он дал ей знак замолчать.
— В дальнейшем притворстве нет необходимости — мне отвратительно лицемерие.
Моргана чуть вскрикнула. Если бы это было возможно, она похолодела бы еще сильнее. Она сама ненавидела лицемерие, и выслушать такие обвинения… Но, маркиз, как всегда, полный самомнения, бесконечно уверенный в собственной правоте, не желал слушать оправданий, и гордость заставила ее ответить тем же ударом, вернуть ему столь же неприязненный взгляд.
Он снова скользнул по ней взором.
— Надо полагать, приносить поздравления несколько рано,— заметил он, и снова его губы изогнулись в презрительной насмешке.— Но возможно, что здесь, на Хуамасе будет восстановлено то, что было разрушено в Англии.
— Если вы имеете в виду то, что Филипп — это тот человек, с которым я была помолвлена, то поздравления тут ни к чему.— Теперь она говорила уже не менее холодно, чем он.— Ни один из нас не планирует восстановление того, что было разрушено в Англии,— добавила она, прибегнув к его собственному обороту.
— Приношу извинения, мисс Кэрол.— Но тон его отнюдь не был извиняющимся. Он жег, как удар хлыста.— Возможно, вы передумаете, когда состоится этот запланированный обед.
— Запланированный обед не состоится,— ответила она сквозь зубы.— Если хотите знать, сеньор, то мне даже не нравится Филипп.
— Для любви не обязательно нравиться.— Он чопорно поклонился и вернулся к машине.— Адеус, мисс Кэрол. Нам лучше проститься сейчас, пока в пылу гнева не сказаны непростительные слова.
Не успела она опомниться, как он уже сидел за рулем автомобиля. Проснувшись, заурчал мотор, и автомобиль скользнул к дороге, а у нее почему-то навернулись на глаза слезы, мешая смотреть вслед. Когда машина скрылась, она повернулась и со сдавленным рыданием бросилась к дому. Гневно смахивая слезы с глаз, она пробежала к своей комнате, боясь, как бы Неста или Тереза не заметили ее и не начали расспросы.
Оказавшись в своей экзотической комнате, Моргана упала на кровать и расплакалась. Она не понимала, почему плачет, но ничего не могла с собой поделать. Потом, устыдившись, она встала, сорвала с себя бледно-желтое платье, сполоснула глаза, протерла лицо одеколоном и переоделась в свежее форменное платье, которое одно могло послужить защитой от мыслей о Фелипе и совершенно непонятных чувств, которые он у нее вызывал.
Когда она наконец спустилась вниз, Неста, отдыхавшая на кушетке в гостиной, недоуменно взглянула на нее.
— Вы в порядке?— Она обеспокоено всмотрелась в лицо девушки.— Что-то очень бледны.
Моргана сделала над собой громадное усилие, чтобы казаться совершенно нормальной.
— Я в порядке, спасибо, мисс Брутоа.
— По-моему, вы плакали.
— У меня глаза заслезились,— возразила Моргана.— Это из-за пыли.
— Они не слезились, когда вы в первый раз зашли в дом,— напомнила ей Неста с чрезмерной, по мнению Морганы, настойчивостью.— Что случилось? Вы очередной раз поссорились с Фелипе?
— Да… Нет… И вообще, из-за него я не стала бы плакать,— яростно бросила Моргана, но вынуждена была прикусить губы, предательски задрожавшие.— Я терпеть его не могу! Мне еще никто не был так противен!— выкрикнула она с неподдельной яростью.
