Примерно в то время, когда Карсон направился домой, Беннинг дозаправился и вылетел из Манстона. Хотя стало почти темно, и германскую эскадру укрывали дождь, туман и низкие тучи, Беннинг с помощью радара без труда нашел корабли. Условия для торпедной атаки были отвратительные; тем не менее Беннинг сумел выполнить заход на цель и атаковал «Гнейзенау». Германские зенитчики тоже не потеряли бдительности, и Беннингу пришлось пролететь сквозь плотную огневую завесу. Ранее Беннингу никогда не приходилось сбрасывать торпеды. Однако он помнил, что нужно держать высоту 70 футов и скорость 150 миль/час и целиться с упреждением. Германская эскадра выходила за пределы досягаемости своего истребительного прикрытия, и Беннинг смог проследить за тем, как пошла его торпеда. Курсы кораблей и торпеды сближались, и Беннинг затаил дыхание. Но когда торпеда прошла две трети расстояния, «Гнейзенау» круто повернул влево. Беннинг понял, что его торпеда пройдет за кормой линкора. Горько разочарованный, он повернул в сторону своей базы.
9 «Бофортов» 42–й эскадрильи и 7 самолетов 217–й эскадрильи, как и «Суордфиши», не смогли снизить скорость движения германской эскадры. Ни одна торпеда не попала в цель. Кроме торпедоносцев в бой были брошены почти 250 бомбардировщиков 3 отдельными волнами. Бомбардировочное Командование в то время располагало 300 самолетами, из которых около 250 могли быть использованы в подобной операции. Часть «Веллингтонов» не смогла взлететь из—за снегопада над аэродромами, что сократило число бомбардировщиков до 242. Сюда входили 100 бомбардировщиков, которые имели специальный приказ находиться в 2–часовой готовности. Количество бомбардировщиков было значительно меньше, чем пару месяцев назад, но все еще оставалось серьезной угрозой, учитывая их бомбовую нагрузку. Если хотя бы 1 самолет из 10 добьется попаданий, скорость кораблей упадет. Однако над Ла Маншем стояла облачность 10/10. Ее нижняя кромка находилась на высоте 1000 футов, часто опускаясь до 500 футов. Но даже эти условия постоянно ухудшались. Большая часть 242 взлетевших бомбардировщиков оказалась вблизи от германской эскадры, но только 1 из 6 сумел сбросить бомбы. Многие вообще не смогли обнаружить корабли. Остальные нашли противника, но не смогли сбросить бомбы, несмотря на множество попыток набрать нужную высоту. Каждый раз, поднявшись чуть выше, самолет влетал в тучу и терял корабли из вида. Единственным преимуществом такой погоды было то, что она защитила их от вражеских истребителей и большей части зенитных снарядов. Но из 242 бомбардировщиков только 39 сбросили бомбы на вражеские корабли, причем ни один не добился попаданий. 188 либо не сумели обнаружить цель, либо не смогли атаковать в таких условиях. 15 бомбардировщиков не вернулись на базы.
Последняя надежда теперь лежала на 12 «Бофортах» из Сент—Эваля.
День в Сент—Эвале начался вполне прозаически. Один самолет был отправлен патрулировать над Бискайским заливом. Однако географическое положение этого аэродрома заставляло экипажи больше других беспокоиться о прорыве кораблей из Бреста. В этом случае торпедоносцы из Сент—Эваля оказывались на линии фронта. Независимо от того, куда попытаются прорваться немцы — в Атлантику или в Ла Манш, — именно «Бофортам» из Сент—Эваля придется нанести первый удар. В такой атмосфере экипажи и выполняли свои повседневные обязанности.
86–я эскадрилья, которая составляла основу соединения торпедоносцев в Сент—Эвале, состояла в основном из неопытных экипажей, только недавно завершивших обучение. Эскадрилья была сформирована в Норт Коутсе, вскоре после отбытия 22–й эскадрильи на остров Торни. Несколько месяцев она была просто небоеспособна, да и сейчас находилась не в лучшем состоянии. Среди эскадрилий торпедоносцев эта считалась чем—то вроде Золушки. Репутация 22–й эскадрильи, базировавшейся до нее в Норт Коутсе, давила. Но потом эскадрилья получила достаточно много времени для тренировок и торпедных учений, в то время как остальные «Бофорты» пожинали лавры. Обостряла чувство неполноценности 407–я эскадрилья канадских «Хадсонов», действовавшая с того же аэродрома. Она практически каждые сутки отправлялась по ночам бомбить вражеские корабли возле Фризских островов. В течение этого периода обучения, пока 86–я эскадрилья превращалась в боеспособное соединение, она потеряла несколько экипажей. Часть погибла в летных происшествиях, часть пропала без вести во время учебных полетов над Северным морем. Эскадрилью еще больше ослабила отправка в конце 1941 года на заморские театры наиболее обученных экипажей. (Многие из них потом отличились, действуя на Мальте в составе 39–й эскадрильи.)
В ноябре 1941 года эскадрилья приобрела некоторую боеспособность, и на следующий месяц часть самолетов была переброшена в Сент—Эваль, чтобы заменить отправленную на другие театры 22–ю эскадрилью. Этим подразделением командовал подполковник авиации Чарльз Флад, командир эскадрильи. Перебазирование было закончено в январе. Первую торпедную атаку эскадрилья выполнила 2 февраля. В атаке танкера (5000 тонн), сопровождаемого 2 вооруженными траулерами, участвовали 3 экипажа. Один пилот заявил, что попал в танкер, но 2 экипажа не вернулись. На следующий день погиб еще один экипаж. 3 самолета под командой Флада провели отважную и успешную бомбардировку порта Гернси. Комплекс неполноценности почти развеялся.
Кроме них в Сент—Эвале находились 6 экипажей 217–й эскадрильи и подразделение 22 эскадрильи, в том числе 6 экипажей, отозванных с транспорта. Там также имелись 13 исправных самолетов, минус отправленный патрулировать над Бискайским заливом. (Жубер говорил, что если бы узнал о работе вражеских постановщиков помех, он никогда не позволил бы этому самолету взлететь.)
Из 12 самолетов 6 имели экипажи 86–й эскадрильи, 3 — экипажи 217–й эскадрильи, 3 — отозванные экипажи 22–й эскадрильи. Наземный персонал и штаб 22–й эскадрильи в этот день отплыли из Ливерпуля.
12 отобранных экипажей находились на разных стадиях неготовности. Этеридж, старший из офицеров 217–й эскадрильи, только что сел после тренировочного полета. Экипажи 22–й эскадрильи пытались организовать ранний ланч, предполагая, что после полудня начнется дежурство. Пока они ждали официанта, захрипел громкоговоритель:
— Следующим экипажам проследовать в здание штаба. Следующим экипажам…
Фамилия, произнесенная громкоговорителем, всегда заставляла сердце биться чаще, а воображение начинало играть.
— Накрылся наш ланч.
— Может, нам повезло, и нас отправят в Бартон грузиться?
— Идем. Война продолжается.
Они побросали подносы и ложки и отправились в контрольную башню.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
