— Не знаю, — хмуро ответила Первая. — Я бы скорее поверила в возможность изменить сущность Камня и Моря, нежели преодолеть взаимную ненависть этих бестий.
И вновь Ковенант подавил стон. Он все еще находился в сотнях лиг от Ревелстоуна, однако страх мучительно гнал его вперед, словно отряд уже находился в пределах досягаемости источаемою Презирающим Зла.
Неожиданно Линден вскочила на ноги, бросила взгляд на восток, будто оценивая расстояние, и отрывисто сказала:
— Они приближаются. Я-то думала, мы отделались от них окончательно. Но нет, по-видимому, совместная охота — не единственное, чему они научились.
Хоннинскрю крепко выругался. Первая, жестом указав ему и Сотканному-Из-Тумана на сани, помогла мужу подняться. Не теряя времени, капитан и Сотканный-Из-Тумана упаковали и погрузили припасы. Ковенант тоже тихонько произнес ругательство. Ему очень хотелось улучить минутку и поговорить с Линден с глазу на глаз, но, в конце концов, он последовал ее примеру и забрался в свои сани.
И вновь впереди бежала Первая. Стремясь оторваться от преследователей как можно дальше, она задала самый быстрый темп, какой только мог выдержать Красавчик. Кайл держался между санями. Он бежал легкой рысцой, словно уже полностью восстановил силы. В хвосте колонны, отбрасывая тени друг на друга и на продуваемую ветром ледяную пустыню, двигались Вейн и Финдейл.
В ту ночь отряду почти не пришлось отдыхать, хотя и Красавчику отдых был необходим. Вскоре после восхода луны природная осторожность побудила Кайла поднять Линден. Проснувшись, она проверила воздух, и отряду пришлось спешно сниматься с лагеря. С полнолуния минуло всего три дня, небо оставалось ясным, и находить дорогу Первой удавалось без особого труда. Но продвижение тормозила крайняя усталость Красавчика. Без помощи жены он мог бы двигаться разве что шагом. К тому же, пытаясь подкрепить силы, он так часто прикладывался к фляге с «глотком алмазов», что был не совсем трезв и даже время от времени пытался затянуть какую-то заунывную песню. Правда, до сих пор путникам удавалось удерживаться на безопасном расстоянии от чудовищ, но увеличить темп они уже не могли.
А когда над бескрайней зеркальной гладью поднялось солнце, стало ясно, что положение отряда ужасно. Ибо он оказался неподалеку от края ледяного поля. Ночной бросок завел путников туда, где лед истончился и стал ломким. А за его кромкой, от которой то и дело откалывались и превращались в айсберги торосы и льдины, тянулась полоса открытой воды. Первой не осталось ничего другого, как повернуть к хаотическому нагромождению иззубренных ледяных утесов, отделявшему арктический ледник от рушившейся на глазах граничившей с водой полосы.
Ковенант полагал, что здесь ей придется отдать распоряжение бросить сани. И он и Линден уже вылезли из них и продолжали свой путь пешком, но это мало изменило тяжесть груза, который приходилось тащить Хоннинскрю и Сотканному-Из-Тумана. Однако Великаны не сдавались. Протиснувшись в узкую расщелину, они продолжали неуклонно продвигаться к северо-западу, хотя теперь оба они были измучены не меньше Красавчика. Ковенанту оставалось лишь дивиться их силе и стойкости. Помочь он не мог ничем — разве что старался не отставать, чтобы товарищам не пришлось тащить вдобавок и его.
Но и это немногое давалось ему с огромным трудом. Холод и отсутствие сна подорвали его силы. Онемелые ноги казались неуклюжими, как у калеки. Несколько раз ему пришлось ухватиться за сани, чтобы не скатиться вниз. Это, хоть и на время, добавляло Великанам тяжести, но ни Хоннинскрю, ни Сотканный-Из-Тумана не выказали ни малейшего неудовольствия.
Некоторое время казалось, что Первая ведет отряд просто по наитию, да скорее всего так оно и было. Однако поднимавшаяся вверх расщелина, в конце концов, вывела путников на поверхность ледника, и двигаться стало несколько легче. Правда, лед здесь был куда более шероховатым и изломанным, чем на замерзшей поверхности океана. Выветривание в сочетании с чудовищным внутренним давлением породили множество разломов, причудливой формы трещин, пустот и провалов. В поисках приемлемого пути отряд вновь повернул на север. Наконец Первой удалось отвести колонну подальше от кромки ледника. Лед стал ровнее, и отряд смог, наконец, свернуть на запад.
Голова Ковенанта кружилась от холода, усталости и режущего глаза света. Он нетвердо держался на ногах и едва поспевал за санями. Линден, отстав от него на пару шагов, чувствовала себя ненамного лучше. Лицо ее было бледным как кость, губы слегка посинели. Казалось, даже «глоток алмазов» уже не мог вселить в нее бодрость. Но напряженная твердость шага указывала на то, что Линден собрала волю в кулак и сдаваться не собирается.
Морозный воздух поскрипывал у Ковенанта в легких, страх холодил спину, однако каким-то образом ему удалось проковылять за Великанами целую лигу и не свалиться.
Но потом все изменилось. Избранный по наитию маршрут завел отряд в западню. После того как колонна остановилась у ледяного утеса, Ковенант, подавляя страх, выглянул из-за его края и вместо сверкающего льда увидел темную воду. Нежданно-негаданно путники вышли к западной оконечности ледника.
Слева от них высился зубчатый кряж, отделявший толщу ледника от нижнего ледяного поля. Но во всех остальных направлениях не было видно ничего, кроме воды.
Голова Ковенанта пошла кругом, колени его подогнулись.
Но Красавчик поспел вовремя и не дал ему упасть.
— Нет! — прокашлял искалеченный Великан. Казалось, будто голос его застревает в горле. — Нет, не стоит отчаиваться. Посмотри. Посмотри перед собой. Чтобы увидеть то, что вселяет надежду, нет нужды иметь глаза Великана.
— Надежда… — простонал Ковенант, которому все еще не удавалось сладить с головокружением. — Хотел бы я иметь надежду…
Однако крепкая хватка поставившего его на ноги Красавчика вынудила Ковенанта вновь открыть глаза. Некоторое время все казалось ему расплывчатым, но усилием воли он заставил себя сосредоточиться.
Зрение стало ясным, и он увидел то, о чем говорил Великан. Впереди, отделенная от ледника полосой черной воды шириной в половину лиги, виднелась полоска земли. Отчетливая и недостижимая.
Она тянулась и к югу и к северу, сколько мог видеть глаз.
— Я уже говорил, — проворчал Хоннинскрю, — что эти края обозначены на наших картах не очень точно. Но вполне возможно, что перед нами не что иное, как побережье Страны.
Ковенант разразился безумным смехом.
— Прекрасно! — воскликнул он. — Могу себе представить, как посмеялся бы Презирающий. Стало быть, это Страна. Ну что ж, значит, мы, на худой конец, сможем любоваться ею до тех пор, пока не околеем от холода. Или нас не сожрут аргулехи. — Опасаясь, как бы смех не превратился в рыдание, Ковенант подавил его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
