– У подружки. Кажется в сто восемнадцатой. Или в сто двенадцатой.
Я снова замер.
– Ага, вспомнила. Слушай, я забыла дома желтенький пакетик с… нужными вещами. Он должен лежать возле дивана. Или на столе. Ну, где-то там. Найди, ладно?
День операции подошел незаметно. Несмотря на то, что до него оставалось еще два дня.
Утром 25 декабря Наталье Сергеевне Емельяновой надоело сидеть в животе, и она решила, что пора выходить.
С утра ничего такого не подозревающая я валялась на кровати в ожидании врачебного осмотра. Врач, как обычно, опаздывал на пару часов, но это почему-то сегодня не раздражало. Вставать не хотелось, умываться не хотелось, вообще ничего не хотелось, даже есть.
– С добрым утром! – врач влетела в палату, прихлопнув дверью медсестру. – Как здоровье? Кто у нас сегодня рожает?
– Не дождетесь! – дежурно пошутила девушка Ира, дохаживающая 41-ю неделю беременности.
– Куда вы от нас денетесь! – Врач весело осматривала животы, пока не дошла до моего. Положила руки на меня, нахмурилась. – Живот не болит?
– Нет.
– Странно.
– Почему странно? Что тут странного?
– Да так. Пойдем-ка со мной.
Я притащилась к кабинету уже заметно нервничая. Что с моим животом?
С трудом взгромоздилась на смотровое кресло.
– Да-а-а… – через некоторое время сказала врач.
– Что?
– Да ничего… Ну, что будем делать? – обратилась она к коллегам.
– С кем? – всполошилась я.
– Живот не болит?
– Не болит.
– И не тянет?
– Не тянет.
– Может, доходит?
– Может и доходит… – ответили коллеги.
– Я уже дохожу, – сказала я, – а если вы мне не скажете, что случилось, то дойду прямо сейчас.
– Да ничего не случилось, – ласково объяснила врач, – ты рожаешь.
До планового срока оставалось еще целых три дня. Я питался валерьянкой, но периодически срывался на грузинский коньяк. Спокойствия не было. Максимум, на что я был способен, – это сконцентрироваться и провести бодрую беседу с Катериной. Она держалась молодцом, и хотелось этого молодца сохранить как можно дольше.
Я же, на свою умную голову, начитался гинекологическо-акушерской литературы, а потом еще и в интернет полез – за дополнительной информацией.
Великое знание умножает стресс. Я прочел обо всех видах и формах родовых травм, о заражениях крови и угрозе СПИДа, о халатности людей в халатах и о сюрпризах матери-природы.
Главное, что я усвоил – удачный исход родов практически невероятен. Вообще непонятно, каким образом дети умудряются появляться на свет – при такой-то плотности опасностей на выходе!
Мне срочно нужен был авторитет в области деторождения. Знакомых врачей-акушеров я легкомысленно не завел. Звонить Кате по этому поводу не хотелось категорически. Спрашивать совета у мамы? Да нет, в ее время все это было как-то проще.
Я уложил Машку и набрал телефон Натальи. Как беременная женщина, она должна была обладать необходимой информацией.
– Чего хотел? – спросила она очень недовольным голосом.
– Консультацию, – признался я. – Я тут почитал всякие статьи, и там описаны жуткие вещи про роды и беременности. Это все может очень плохо кончиться…
– Сереженька! Ты уверен, что мне полезно все это выслушивать?
– Да не о тебе речь! Понимаешь, Катя говорит, что у нее все нормально, но я прочитал…
– Так, – снова перебила меня Наталья, – дай-ка мне телефон твоей мамы.
– Мамы? Зачем?
– Позвоню и отругаю. Зачем она тебя научила читать? Тянешь в голову всякую дрянь. Пока.
– Подожди! – взмолился я. – Я только один вопрос спрошу.
– Умный?
– Не уверен.
– Спрашивай.
– А мне-то чего делать? Ну, чтобы все было хорошо?
– Бери бумагу, записывай. «Купить бутылку водки… баночку огурчиков… и выпить ее на кухне в одиночку». Записал?
– Запомнил.
– Все, прощай. Еще раз позвонишь, пеняй на себя. Мыши все съедят.
Совет показался мне конструктивным. Инструкцию я выполнил в точности, а потом позвонил Кате и рассказал, как я ее люблю. Кажется, мы плакали в унисон. Или плакал только я, а Катя хохотала? Не помню.
Главное – помогло.
* *
Оказывается, девять месяцев – это исторически мизерный срок для того, чтобы осознать, что появится ребенок. Я оказалась совершенно не готова к такому известию. Через два дня – пожалуйста, но сегодня? Мы так не договаривались!
– Как рожаю? Так мне же нельзя? Так еще же рано!
– Она,- врач кивнула на живот,- так не считает. Ладно, не будем рисковать. У тебя два часа на подготовку к операции.
Совершенно пришибленная, я вернулась в палату. Жизнерадостная медсестра жужжала над ухом.
– Все вещи отдайте мужу, в послеродовое ничего брать не разрешают. Себе оставьте только воду, тапки… Вы меня слушаете? Понятно… Когда приедет ваш муж, вы ко мне подойдите, хорошо?
– Хорошо… Муж… О, кстати…
– Сергей, алло, Сергей… Я рожаю. В трубке послышалось пыхтение.
– Рожаешь, хорошо. А кого?
Видимо, у него случился мозговой паралич.
– Девочку.
– А. Хорошо. Как назовем?
– Наташа.
– Хорошо.
– Ну?
– Что?
– Сергей, я рожаю.
– Хорошо, я понял.
– Мне нужно, чтобы ты приехал и забрал вещи.
– О'кей. Приеду обязательно. Часов в пять вечера.
– Нет. Мне нужно, чтобы ты приехал в течение часа.
– Мяв, я не могу, я сейчас бегу на работу, у меня встреча, а потом…
– Сергей, у меня операция через два часа!
– Боже, что случилась? Что-то с тобой? Что-то с ребенком?
– Да не ори ты! Ничего не случилось!
– Ты что, рожаешь?!
– Да!!!
Похмелья как такового не наблюдалось. Только некоторая заторможенность. Благодаря ей я смог собраться с мыслями и выстроить планы на ближайшие двое суток. 27 декабря Катя рожает… то есть ее рожают… то есть ей делают кесарево, а рождается моя дочь. А может, все-таки сын? УЗ И тоже ведь не дает стопроцентную гарантию…
Не отвлекаться. С 27 по 29 декабря у меня законные отгулы. 30-го у нас корпоративный банкет-работы не будет. 31-го – понятно. С 1-го по 10-е на работе можно не появляться. С одной стороны, это удобно. С другой – придется за сегодня и завтра решить хотя бы самые важные вопросы, чтобы никто меня не дергал.
Я сел за составление списка самых важных вопросов, когда позвонила Катя. Голос у нее был встревоженный, но я-то понимал, что это обычное волнение перед родами, поэтому продолжал составлять список.
– Я рожаю, – сообщила мне жена потрясающую новость.
«А я думал, – чуть было не съязвил я, – что тебя с аппендицитом положили». Однако сдержался и сказал как можно более уверенно:
