— Бежим! — крикнул космодесантник.
Паскаль Блез выволок сопротивляющегося Дарона Нисато из здания, пока все еще не оправившийся от удара Уриил старался добраться до выхода. Вокруг начали падать куски штукатурки и обломки досок, вонзалась в пол стальная арматура, потолок опасно прогибался.
Стальная балка ударила его по плечу, и Уриил распластался на животе, а за его спиной полностью обрушилась вся задняя половина бара. Он пополз вперед, прислушиваясь к усиливающемуся скрежету перекручивающегося металла — разрушение здания вступило в свою финальную фазу.
Удушливые облака пыли и гари мешали космодесантнику видеть, но он двигался, ориентируясь по лучам ослепительного света, проникающим с улицы. Наполовину бегом, наполовину ползком он продолжал прокладывать путь через обломки. На него рухнул тяжелый кусок бетона, и Уриил зашатался, услышав, как пирамида из танков испускает свой последний оглушительный стон.
Капитан прыжком вылетел из бара как раз в тот момент, когда вся эта громада, сложенная из бронетехники, бетона и досок, наконец обрушилась. Нижние этажи оказались погребены под тысячами тонн стали. Уриил покатился по земле, уворачиваясь от падающих сверху громадных обломков: орудийных лафетов, люков, железных шестеренок и гусениц.
Буквально рядом с ним в землю вонзилась стальная балка размером с самого Астартес, и он поспешил перекатиться в сторону, чтобы не быть придавленным. Мусор и обломки сыпались железным градом, и Уриил закричал от боли, принимая все новые и новые удары.
Он попытался подняться, но тут же рухнул на колени, когда в него врезалось что-то очень тяжелое. Вращающийся в полете осколок стекла пропорол ему щеку, а в бок ударил кусок листовой стали, выбив воздух из легких и придавив к земле своей тяжестью.
Капитана ослепила пыль и оглушил чудовищный скрежет рушащегося здания.
Уриил изо всех сил пытался сбросить с себя стальную панель, но сверху на нее падали все новые и новые обломки гибнущего строения. Металлическая пластина над ним зазвенела и начала прогибаться, и космодесантник закашлялся, чувствуя, как усиливается тяжесть, прижимающая его к земле.
Он попытался подтянуть ноги, чтобы получить хоть какой-то рычаг, но его тело было словно сковано. Даже физическая мощь Астартес, обычно столь грандиозная и способная противостоять любым испытаниям, оказалась бессильна защитить его от участи быть до смерти забитым этими железяками.
Будь на нем доспехи, он бы еще мог спастись, но без них…
Неожиданно давление начало ослабевать, и сквозь пыльную тучу Уриил увидел обступивших его великанов, чьи силуэты поблескивали серебром.
Затем он услышал потрескивание вокс-передатчиков и топот тяжелых сапог.
Его ноздри защекотал отчетливый и такой родной запах смазки и полироля, свидетельствовавшей только об одном: эти люди носили доспехи Адептус Астартес.
Закованные в бронированные перчатки руки подхватили тяжелую пластину вместе со всем насыпавшимся на нее мусором так, словно она ничего и не весила. Кто-то помог ему подняться, и откуда-то из-за спин спасших его воинов до Уриила донеслось молитвенное песнопение. Помимо запахов, определенно ассоциировавшихся у него с космическими десантниками, он обонял также удушливый дым, обычно витавший внутри храмовых зданий.
— Кто… — вот и все, что успел произнести Уриил, прежде чем тяжелая серебряная перчатка сжалась на его горле, подобно стальному ошейнику. Его приподняли над землей, так что он заболтал в воздухе ногами, и поднесли лицом к чрезмерно огромному, выкрашенному все в тот же серебряный цвет шлему с угловатым забралом и пылающими красным огнем линзами.
Шею воина защищал высокий воротник, пластины брони, массивнее обычного, были богато украшены восхитительным запутанным орнаментом. Сочленение огромного наплечника и резного нагрудника оказалось закрыто геральдическим щитком, разделенным на алое и белое поля, разграничивало их изображение черного меча, повернутого острием вниз.
Уриил сразу понял, что перед ним не рядовой воин, а терминатор — один из избранных, ветеран. В Космическом Десанте не было лучших солдат, нежели те, кого сочли достаточно умелым, чтобы позволить носить столь ценную броню.
Символ ордена, красовавшийся на левом наплечнике воина, изображал книгу, чьи исписанные золотыми рунами страницы пронзал меч. Уриил изумленно смотрел на этот древний герб, ведь носить его могли только величайшие из защитников человечества, превосходившие в доблести даже Адептус Астартес.
Великан, державший его, наклонил голову ближе.
— Я Леодегарий из Серых Рыцарей, — произнес он, — а ты — мой пленник.
«И от огней тех не исходит света, но тьма в их пламени становится отчетливо видна».
Часть четвертая
КРАХ
Глава шестнадцатая
Руки Уриила обжигало болью из-за до крови врезавшихся в его запястья серебряных наручников, на которых его подвесили над холодным каменным полом в каком-то затемненном помещении. Размеры зала оставались неясными, но капитан сумел составить примерное представление о них по эху, отзывавшемуся на его крики с требованиями объясниться.
Прошло уже несколько дней после сражения с бескожими, но сколько именно — этого утверждать с уверенностью Уриил не мог, поскольку мрак, царивший в помещении, всегда оставался одинаковым, и Серые Рыцари не оставили внутри ничего, что могло бы служить подсказкой о ходе времени.
Его пленители… Серые Рыцари…
Легенды об этих воинах рассказывались сдержанным шепотом, ибо не было страшнее врага, чем тот, с кем они сходились в битве, — демоны и нечистые твари, вырвавшиеся из врат эмпиреев. Из всех служителей Императора они были самыми уважаемыми, почитаемыми и смертоносными.
И теперь их внимание обратилось на Уриила.
Капитану казалось просто немыслимым, что с ним так обращаются; он не понимал, почему собратья по Космическому Десанту подвергли его такому наказанию. Но, с другой стороны, он не держал в своем сердце обиды, ведь разве не вернулись они с Пазанием из самого жуткого места во всей галактике, с планеты, служившей логовом для отвратительных чудовищ и демонических отродий?
Чем дольше он размышлял над последними событиями, тем больше утверждался в мысли, что ничего иного ему ожидать и не следовало. С этого времени Уриил всецело зависел от решения людей, куда лучше, нежели он сам, разбиравшихся в вопросах демонической угрозы.
С того самого дня, как Серые Рыцари взяли его в плен, Ультрамарин видел только этот мрак. Едва Леодегарий вытащил его из развалин разрушенного бара, как со всех сторон налетели удивительно мускулистые сервиторы, сжимающие в руках длинные палки, заканчивающиеся прочными металлическими петлями и острыми наконечниками.
Петли закрепили на его шее, и Уриил понимал, что, попытайся он сопротивляться, клинки на концах шестов тут же вопьются ему в горло. Затем облаченный в рясу священнослужитель надел ему на голову мешок, но в последнюю секунду перед этим капитан увидел точно так же связанного Пазания, поднимающегося по сходням серебряного «Громового ястреба».
Мешок оказался сшит явно не из обычной ткани, поскольку полностью блокировал всякое восприятие окружающего мира. Все пять чувств оказались абсолютно бесполезными, и Уриил впал в странную апатию, словно его вдруг отрезало от мира чувств и эмоций.
Затем его завели в «Громовой ястреб», на котором и переправили в эту тюрьму. Уриил понятия не имел, где находится, и что его ожидает в дальнейшем, также оставалось загадкой. Когда его притащили сюда, то вначале весьма грубо заковали и только потом сдернули мешок, чтобы побрить голову, после чего на цепях подняли к потолку, оставив подвешенным над полом темницы.
Где-то за границами его зрения, в наполненном ароматами благовоний помещении, постоянно звучало монотонное молитвенное песнопение — сводящий с ума непрерывно повторяющийся рефрен. Источника голосов Уриил не видел, но внутреннее чутье подсказывало, что где-то там, скрываясь во мраке, движутся человеческие тени. К сожалению, темнота была столь непроглядной, что даже усиленное зрение космодесантника не могло проникнуть в ее глубины.
Все же он чувствовал, что за ним наблюдают, и потому в полный голос клялся в своей невиновности и преданности делу Императора, хотя, конечно, пленившие его воины наверняка уже сотни раз слышали точно такие же слова, доносившиеся, как правило, из уст еретиков, якшавшихся с демонами. Некоторое время спустя капитан сдался и сосредоточился на том, чтобы заглушить боль в плечах.
Под весом тела суставы начинали выворачиваться, а сухожилия до предела растянулись, пока он висел во тьме. Серебристый металл наручников глубоко врезался в ткани запястий и по предплечьям протянулись ручейки запекшейся крови.
