к Горнелу, чтобы обо всем ему рассказать и застала там…
— Ишь, рычит он! — раздраженно проговорила я. — Раньше надо было рычать! Когда эту змеюку в свою постель тащил при живой то истинной!
Где-то недалеко от меня раздался гром, и он был абсолютным отражением того, что происходило у меня сейчас внутри. Постепенно татуировка на моей руке стала накаляться. Сначала было просто тепло, но в какой-то момент, я начала нервно тереть руку, чтобы не жгло. Но, жечь стало еще сильнее. Конечно же!
— Искры гнева бередят
Сердце, раненное болью,
И за мудрость наградят,
Наполняя взгляд любовью, — как будто ни на что не намекая, негромко проговорил Сант.
— Какой толк от моей мудрости, — теперь пришла моя очередь рычать, — если она не сделает меня счастливой?
— В тебе сейчас говорит Дух Пустоты, — спокойно, даже зевающе, сообщил волк.
— Во мне говорит желание не быть обманутой идиоткой! — зло выпалила я.
На этих словах недалеко от нас вспыхнула молния, а следом прогремел гром. Я была готова взорваться, как эта молния и ударить в самое сердце бездушного дракона.
— Никто тебя не обманывал, кроме твоих собственных глаз! — фыркнул Сант. — Типичная женщина: что-то увидела, до конца не разобралась, сама придумала исходные события, сама обиделась.
Его аргументов было не достаточно, хотя, надо отдать ему должное, я задумалась.
Признаваться самой себе в том, что я, действительно, повела себя как типичная баба, было неприятно. От этого раздражение поднималось ещё больше. Где-то на задворках сознания снова стал мелькать стыд, но вспомнив про то, как я задыхалась от него, стыдно быть перестало.
Больше всего на свете, я ненавидела чувствовать себя дурой. Той, которая не поняла, не догадалась, не смогла произвести причинно-следственный анализ. И в итоге, оказалась той, про кого говорили: "Жаль ее, конечно! Такая хорошая, но такая дурочка!". Эти мысли рождали неконтролируемую ярость внутри меня.
В груди стало жечь. Я стащила с себя кофту лихорадочными движениями, оставшись в коротком тренировочном лифе. Не помогло. Со мной никогда в жизни такого не было, но сейчас я ощущала, как внутри меня, словно в замедленной съёмке, взрывается бомба. Как каждый осколок норовит впиться в мои внутренние органы. Ещё немного и самая большая щепка прилетит в сердце. И когда это случится наступит конец всему. Мне. Моим чувствам. Моей любви к Горнелу. Я стану тем самым мальчиком с ледяным осколком в глазу и больше никогда не смогу увидеть и ощутить истинную красоту эмоций и чувств.
Я посмотрела на волка. Он что-то говорил мне, но я не слышала. В ушах стоял гул. Я видела в его глазах взволнованность, что очень меня удивило и где-то глубоко внутри отозвалось едва ощутимым теплом. Что хоть кому-то в этих обоих мирах на меня не все равно.
Я подняла глаза к грозовому небу и заставила себя сделать глубокий вдох. Медленный. Очень осторожный. Казалось, что если я вдохну резко, то только усугублю ситуацию с осколками внутри меня. Ещё один. И еще. Я представляла, как с помощью своих вдохов собираю бомбу воедино. И в момент, когда, как мне казалось, я ее собрала и даже потушила фитиль, темное небо надо мной разрубила на пополам своим металлическим светом молния и ударила. В меня. А следом хлынул дождь.
Глава 32
Настя.
С трудом открыв глаза, я увидела перед собой что-то очень светлое и расплывчатое.
— Настя, — светлое и расплывчатое говорила голосом лекаря. — Ну, наконец-то, очнулась!
Я слегка приподнялась на локте и попробовала проморгаться. Получалось не очень. Более-менее видеть стал только правый глаз, которым я и пыталась рассмотреть окружающую обстановку, зажмурив левый. Правый глаз сообщал, от удара в меня молнией, я не сгорела — это было несомненным плюсом. То, что был дождь, угадывалось только по моей мокрой одежде, потому что остальное вокруг было сухим. Я лежала на траве, а рядом со мной сидели возмущенный волк и тревожно смотрящий на меня Дэмиан.
— Я просил тебя не ходить одной? — Дэм пытался злиться, но тревога была сильнее. — Тяжело было подождать?
— Ругаться на человека, в которого ударила молния, — проныла я, откидываясь обратно на траву, — это кощунство!
— Кощунство — это не соблюдать договоренности с друзьями! — строго глядя на меня, проворчал Дэмиан.
— Почему я осталась цела после удара молнией? — спросила я у Санта.
— Потому что эта молния была только в твоей голове, — недовольно тряся мордой, сказал волк. — Чтобы ярость не сожгла тебя изнутри, твое сознание вывело ее на внешний план в образе молнии и дало разряд.
— Вот как?! — у меня от удивления даже левый глаз раскрылся и стал четко видеть.
— Надо сказать, — задумчиво продолжил Ксантос, — что способ ты выбрала довольно интересный и не самый простой, но действенный. Я бы тебе на этом испытании никак не помог.
Я кивнула, принимая скупую, но от этого не менее приятную, похвалу от Санта и стала потихоньку подниматься на ноги, опираясь на руку друга. Приняв вертикальное положение, я даже на миг успела обрадоваться, что в целом, чувствую себя, довольно, неплохо. Как голова закружилась, меня повело, а внутренности стали проситься на выход.
Зажав рот рукой, я развернулась и побежала в ближайшие кусты, которые росли рядом с каким-то небольшим зданием из серого кирпича.
— А вот и отвращение подъехало! — радостно сообщил волк, а потом немного осуждающе, протянул, — мдаааа, так Храм Забвения еще никто не осквернял.
— Почему отвращение? — не понял Дэм.
— Потому, что отвращение отвечает за непринятие либо несогласие с ситуацией, обстоятельствами, событиями, чем угодно, в общем, — лекционным голосом сообщила я, выходя из-за кустов. — Подавленное отвращение выходит, в основном, через избавление от продуктов жизнедеятельности, если, конечно, человек не вынимает глаза из задницы и не начинает менять свою жизнь так, чтобы быть с ней согласным.
— Угум, — кивнул Сант.
— Вот только, я уже познала вечное бесконечное с этим лесом, — начала недовольно перечислять я, — все приняла и отпустила. Сколько можно то?
— Значит, еще не все! — строго сказал Ксантос.
— Раз, то, что происходит здесь, мною не принимается, — зло проговорила я в ответ. — Значит, вернуться в свой мир — единственно верное решение!
Я развернулась и, не дожидаясь, пока со мной начнут спорить, уверенным шагом отправилась в Храм.
— Что? — смысл сказанных мною слов, наконец-то, дошел до Дэмиана, который завис на некоторое время, видимо, переваривая информацию про отвращение. — Ты же хотела просто поменяться телами с Франческой и остаться тут?
— Перехотела! — бросила я через плечо и скрылась за большой деревянной дверью.
Храм встретил меня тишиной
